Меньшикова Елена Рудольфовна
Новый Институт Культурологии (Москва)
кандидат культурологии,
независимый эксперт, филолог, философ, теоретик искусства и науки
Menshikova Elena Rudolfovna
New Institute for Cultural Research (Moscow),
Candidate of Cultural Research,
independent expert, philologist, philosopher, theorist of art and of science
E-mail: elen_menshikova@mail.ru
УДК — 1.1.117
Архетипическая коррозия культуры:
ментальная дисфункция от Цезаря
или
комендатура Линейной скверны[1]
Ч. I. Ментальный рахит
Аннотация: Потреблянство как «форма» и «норма» жизни не порицаемо ныне – оно существует какой-то ‘параллельной вселенной’, как и ‘культура развлечений’ – и это все наследие Рима – его ‘способ существования’, его идеалы и фокус исполнения. Переформатированное «Общество Знания», озадачивая рысью «показушности вмиг переобувшихся», отказывается «просвещать» — только развлекать: разговорами об ИИ, уроками о карьерном росте и «успехе», являя из себя какую-то ‘Ярмарку тщеславия’, что оказывается «базой», «обоснованием» и «стратегией» экономики страны, то есть ее ставят во главе угла – иконой – и придают основательность «фундаментального развития», не замечая всей гнилости и нелепости этого чужеродного ‘фундамента-трансформера’. Это Общество ранее «организовывало массы», то теперь занято ‘организацией массовки’ – почувствуйте разницу! При этом ‘просвещение-транса’ рулит, но рулит негодуя именно на нас с вами: эти русские сами не знают, чего хотят! – а получите-ка ‘трудности перевода’ во всей красе Безыдейной Реформации – полную разбалансировку организма, начиная с вульгаризации «русского фольклора» (мультяшный сериал о богатырях), с атомарности Мышления, что приостанавливает развитие ментальных способностей человека, но разжигая в нем ‘комплекс желаний’.
Современные, внедрённые в российскую систему образования, ‘программы обучения’ сковали ‘создающие Сознание мышцы’ – «самостоятельное Мышление» не развито: оно привыкло к шаблонам, чужим «определениям», штопано-перештопано чужими цитатами, пользуется только чужим «восприятием» — клишированным, не склонно к «возражению», не способно выразить и (буквально) родить Эйдос, и поскольку «Кипящий разум» им также не ведом, то и «метафору» расщепить не могут – образная лексика родного (русского) языка на положении ‘китайской грамоты’ – «абсолютный ноль», как сказали бы метеорологи. То есть «мышление» ещё подаёт признаки жизни – но работает только от «аккумулятора» — только воспроизводя «чужое», что и означает ‘атрофию аналитических способностей’ в отдельно взятой голове! И этот «изъян» выработан, то есть получен «в результате вмешательства», он не «природного характера», но выведен как «сопутствующий дефект» при столкновении с вирусом. Или иначе: искусно привитая ‘искусственная нечуткость к Слову’! А ведь утрата родного «речения» (целокупно с «мышлением») равносильно потере иммунитета – «восприимчивости к инфекционным заболеваниям» (Мечников) – того Русского Духа, что в современной аббревиатуре прозывается «идентичностью».
При попустительстве (и возможно, злонамеренном) фундаментальной науки, русская философско-историческая мысль купирована и, практически, изъята из обращения в ‘образовательном процессе’ – ‘боевая молодёжь’ не знает Ломоносова, не чтит Татищева, ни Чернышевского, не ведает Данилевского и Вернадского, слыхом не слышала о Фрейденберг и Пумпянском, не читает много изданных Лосева и Лихачёва – но такое «отвращение» от ‘русского философствования’ сформировано именно распространением и вольным произрастанием ‘норманского вопроса’, который, по мнению современных ‘Кропоткиных от образования’, до сих пор не прояснён. Доколе, спросим мы? Кем не прояснён?
Ключевые слова: Сознание, «просвещение ‘транса’», «обращение Ума», «отщепенчество», смещение акцентов, Смысл, «фашитизация ‘инокультурой’», «человечность», сатирический дифирамб, ‘оптимизационная плесень’, ‘рассеянная Правда’, ‘глумящаяся Глупость’, ‘линейная скверна’, ‘сквозное предательство’, «норманский вопрос», «трансформация Безыдейной Реформацией», атомарность Мышления, маргинализация Сознания.
ARCHETYPAL CORROSION OF CULTURE:
MENTAL DYSFUNCTION FROM CAESAR, OR
COMMANDATORY OF Linear filth
Abstract: Consumerism as a “form” and “norm” of life is not condemned today – it exists in some kind of “parallel universe”, just like the “culture of entertainment” – and this is all the legacy of Rome – its “way of existence”, its ideals and focus of execution. The reformatted «Knowledge Society», puzzling the «showiness of those who changed their shoes in an instant » with a trot, refuses to «educate» — only to entertain: with talk about AI, lessons on career growth and «success», presenting itself as some kind of «Vanity Fair» , which turns out to be the «base», «justification» and «strategy» of the country’s economy, that is, it is put at the forefront — an icon — and is given the solidity of «fundamental development», not noticing all the rottenness and absurdity of this alien » transformer foundation «. This Society used to «organize the masses», but now it is busy «organizing the crowd» — feel the difference! At the same time, the «enlightenment-trance» rules, but rules with indignation at us: these Russians themselves do not know what they want! — and get the ‘translation difficulties’ in all the glory of the Ideological Reformation — a complete imbalance of the organism, starting with the vulgarization of «Russian folklore» (a cartoon series about heroes), with the atomicity of Thinking, which stops the development of a person’s mental abilities, but kindles in him a ‘complex of desires’.
Modern ‘training programs’ implemented in the Russian education system have fettered the ‘ muscles that create Consciousness ‘ — ‘independent Thinking’ is not developed: it is accustomed to templates, alien ‘definitions’, darned and re-darned by alien quotes, uses only alien ‘perception’ — cliched, is not inclined to ‘objection’, is not capable of expressing and (literally) giving birth to Eidos , and since the ‘Boiling Mind’ is also unknown to them, they cannot split the ‘metaphor’ — the figurative vocabulary of the native (Russian) language is in the position of ‘Chinese literacy’ — ‘absolute zero’, as meteorologists would say. That is, ‘thinking’ still shows signs of life — but works only from the ‘battery’ — only reproducing ‘foreign’, which means ‘ atrophy of analytical abilities’ in a single head! And this «flaw» is developed, that is, received «as a result of intervention», it is not «natural», but is derived as an «accompanying defect» when confronted with a virus. Or in other words: a skillfully grafted «artificial insensitivity to the Word»! But the loss of native «speech» (together with «thinking») is equivalent to the loss of immunity — «susceptibility to infectious diseases» (Mechnikov) — that Russian Spirit, which in modern abbreviation is called «identity».
With the connivance (and perhaps malicious connivance) of fundamental science, Russian philosophical and historical thought has been cut short and practically withdrawn from circulation in the ‘educational process’ — the ‘militant youth’ do not know Lomonosov, do not revere Tatishchev or Chernyshevsky, do not know Danilevsky and Vernadsky, have never heard of Freidenberg and Pumpiansky, do not read many published works by Losev and Likhachev — but such ‘disgust’ from ‘Russian philosophizing’ is formed precisely by the spread and free growth of the ‘ Norman question’, which, in the opinion of modern ‘Kropotkins of education’, has not yet been clarified. For how long, we ask? Not clarified by whom?
Key words: Consciousness, «enlightenment of ‘trance'», «conversion of the Mind», «renegade», shift of emphasis, Meaning, » fascitization by ‘Nox-culture ‘», «humanity», satirical dithyramb, ‘ optimization mold’, ‘ scattered Truth’, ‘mocking Stupidity’, ‘linear filth’ , end-to-end betrayal, «Norman question», «transformation by the Unprincipled Reformation», atomicity of Thinking, marginalization of Consciousness.
Маргинализация Сознания (эпистемологическая) происходит, когда вы свою голову отдаёте в полон чужим смыслам, порой прямо-противоположным вашим, когда тень не отражается светом, но когда свет вбирается тенью – всеохватно и жаром Ночи. Верните своих ветреных крылатых подруг – бабочек-весталок храма Понимания – сами! Верните и радуйтесь за возвращение под крыло Образа Понятия, без которого самостоятельно не добраться ни до одной вершины – и быть вам лишь курсором и отточием в рутине Неразумия, шаблоном и болтиком чужеродного «восприятия». Ратуйте за своё возвращение из Небытия!
Вас «маргинализируют», набрасывая на вас рубашку «эпистемического смирения»[2] — лишая вас ‘способности излучения/извлечения’ собственных тонов-интерпретаций Смысла, как бы отключая собственное звучание — «собственной Мысли» — в угоду чужим интересам. Вывожу на кириллицу: происходит размывание «понятий», понятий онтологического порядка, влияющих и корректирующих «восприятие» и «воображение» (а с ними и «мышление»), — иначе: нас оболванивают и оболванивают удачно. Об этом чуть ниже. Заметим, с точки зрения русского филолога, правильнее было бы: «эпистемологического смирения» — смирения Эпистемологии – смирения от области Познания, на которую вдруг набросили «смирительную рубашку», или рубашку, связанную из стеблей крапивы – как у Андерсена – накинул — и ты человек, и даже принц, хоть на ночь, но принц, а без нее — ты гусь лапчатый, гогочущий, взлетаешь и летишь над миром и в миру – и никому до тебя нет дела – ты Имярек. Однако тишайше «смиряя», вас тем самым обрекают «формировать» и «воплощать»: призывают сплотиться «массой» — массовкой для чужих «заблуждений» — быть ‘массой бесформенной’, но ультра настроенной побудительными речевками-закличками и формально утрамбованной ‘клишированным восприятием’ и всеобщей — спущенной одной на всех — бессмысленностью. Вот вы же, читатель, не считаете, что Успех – это вершина ваших устремлений и побуждений? Что только он «мерило Человека» и ‘ориентир Постижения’ – «коррелят смыслов» человеческого существования и, собственно, движитель Мироздания? Улыбайтесь, господа! Это совершенно не «выгодно» и не «удобно» — вы просто забыли историю! На Сардинии когда-то возник прецедент «добровольного отчуждения»: брошенные детьми и оставленные умирать на острове старики улыбались сдержанной гримасой «полу-вакхического безумия» — улыбались, чтобы показать, что им не горько от предательства сыновей, ибо им было стыдно перед Богами, что они взрастили и воспитали моральных уродов. Улыбка бывает «протестной» — и тогда жди грома – осадного! «Сарданский Смех содержит то ‘внутреннее противостояние’, которым и является — фактом своего «проявления» — тем «утешением от Бога» — лакмусовой бумажкой, что снимает боль, чтоб Предстояние не было мучительным. «Сарданский смех» как часть «подвига» уместен и необходим, когда вас «маргинализируют»: подрезая крылья восприятий и представлений – ощипывают Сознание на ходу – не убивают – наоборот, обязывая служить, служить за похлебку, не радостно, не думая, не думая о смыслах – не светясь ‘осмыслением’».[3]
В обществе возник прецедент – ‘спонтанного поругания’ — силами самого общества, что уже был, и не раз, что описал Андерсен в «Гадком утёнке», что можно назвать «синдромом птичьего двора», и что беззаконьем запускает порочный круг «перерождений», ведущих к ‘социальным бифуркациям’ и трансформациям. ‘Репликой в сторону’ немного проясним пассаж. Вопросы о «счастье», имея шлейф «сократических бесед» в 2, 5 тысячи лет, на сегодняшний день не столь актуальны, как нам думается, чем вопрос об «ответственности» (личной, общественной), что в свою очередь, идёт в связке с вопросом Власти – вневременной и неизбывной, что в свою очередь, подменяет или заменяет прежний вопрос о Боге, и в лучшем случае, человека волнует вопрос о «божественном предопределении», — однако «общество потребления» активно его купировало, переформатируя смыслы в нем заложенные, и успокоилось лишь, когда он скатился до границ «религиозного вопроса» — происхождения веры, оставив в качестве атрибутивных признаков краткие вопросы: с кем ты? кто твой Бог? – и тем самым, снимая с человека всякую «ответственность» за его поступки и поступь. И полагаю, многие согласятся, что зачастую под «счастьем» человек понимает и принимает собственную «принадлежность» — принимаемую и провозглашаемую – к той или иной религиозной конфессии, чем «следование» ее догматам как «символам веры» — словом, избираемая «форма» верования исполняет «декорацию» собственного «существования» человека, являясь ‘демаркационной линией воззрений’, за которую посторонним вход воспрещён. Так, эскапизм — бегство за счастьем – обернулся ‘заточением’ близ «точки невозврата» с «пустым листом ожидания» — безверие обрекает человека крутить барабан жизни вхолостую – неосознанно и не осмысляя ее.
Но при всем при этом, вместе с вами под герменевтическую ‘камеру-обскура’ как ‘обскурантистскую кампанию’ попадает и народ (совокупностью точек «соприкосновения» в пространстве обитания) – его ‘маргинализируют’ также: лишая ‘русскости’ – дают погрызть чужой сухарик, чтоб зубки прорастали не сахарные, но сразу железные. ‘Русская лексика’ – только она способна вернуть нам собственно русское «восприятие» и мировоззрение! Это просто как дважды два, как стакан воды – не бином Ньютона! – но это колодец – тот Синюшкин, из сказок Бажова, где самоцветы опалённые да опальные вперемешку со скатным жемчугом хранятся, — ворожат да судьбу ткут – пологом мировосприятий, и откуда рождается-извлекается образная картина мира – волшебно-велеречивая. И при этом крылатые кванты Смысла (метафоры) могут выпорхнуть из всякой головы (и в большом количестве), дышащей ‘родным речением’.
Итак, смахнём январскую слезу с ветвей – нам плакать не пристало – набатом прозвучим:
Архетипическая коррозия культуры –
гнетущий процесс упадка, что своевольем Чужака запускает ‘маргинализацию Сознания’ – оклошаривание Мышления до уровня слизи: мышление теряет свою самобытность, а человек — способность «мыслить самостоятельно» — характерный сигнал грядущей цивилизационной Деградации. Культура как «совокупность человеческих проявлений» теряет способность воспроизводить себя дальше: утрачиваются функции «деторождения» — на клонировании (даже если оно идет в рамках «подражания» великим Образцам) далеко не уедешь, — вот поэтому ‘общественный распорядок’ летит в тартарары также – государство/империя гибнет, раскрывая объятия Темным векам, у которых нет имен/эпонимов, нет языка и нет литературы – как метрических свидетельств ‘слетевшего в безумье Времени’. Причем сам пространственно-временной коллапс[4], что определяется нами как «культура Тьмы», которая не оставляет артефактов человеческих «проявлений», возникает вследствие нестабильных ритмов – той самой ‘аритмии восприятий’, когда происходит расфокусировка «ментальных восприятий» под влиянием Игры и Воли: ‘вовлечением в определённые смысловые фигуры’, снижающие порог восприятия Смысла чего-либо. Хаотизация, что включает в себя бешеный темп смены различных «восприятий» и «понятий», начинает приучать жить как на вулкане – без перспективы «упорядочения», формируя тем самым ‘упрощающее понимание Мира’, что протекает на фоне нравственной деградации сворачиванием «этического комплекса» в труху и запрета «поиска Смысла» явлений и феноменов.
Так возникает «новояз» культуры: насильственным упрощением «взглядов» — той буффонадой ‘бессмыслия-безвкусия-бескультурия’ — купанием в котле «Прокрустовой троичности», что форматируется ненавистью и «агрессией чужака» (включая тех, кто им становится вольно или невольно), скверной ‘исключительности’, неврастенией Обмана и Подлости, а также равнодушием ко всему «родному». Однако весь этот ‘казус петляния’ в континууме[5] «пространство-время» до боли (но и с улыбкой также) напоминает поведение одного мифического героя, что выплыл солнечной пылью из внезапно появившегося солнца после месяца хмари – выплыл так просто: за чашкой кофе – встречайте: это безвольный увалень Геракл (!), что был «на побегушках» у Эрисфена, словно Золотая рыбка, выполняя желание за желанием практически год, впечатывая 12 подвигов своих на эгиде Звёздного неба[6] – тот самый «звёздный путь» Героя. «Услужливость» Геракла многими всегда воспринималась не просто за слабохарактерность, скорее за неразвитость ума (в простонародье – дурость), — мы ж внезапным вот просветлением небес полагаем, что это было «спущенное наваждение рассудка» — намеренное ‘вовлечение’ в «глупость». Отметим это ответвление — к Гераклу мы вернёмся – Миф сам нам семафорит: там, где нужно. И подведём черту – пунктиром: маргинализация Сознания и является угнетением «способности думать самостоятельно» — это снижение функции «помышления» человеком — обретаемая ментальная дисфункция, что проводится им самим: как бы сменой «курса движения» в пространстве — когнитивным сбоем «ориентации», обращая его мыслительной потеряшкой. И эта Архетипическая коррозия – А-коррозия, словно атипичная пневмония, лечится строгой диетой и постельным домашним режимом.
‘Русский европеизм’, которым совсем недавно не только гордились, похваляясь монографиями на эту тему, иные статс-профессора академических институций, отрясая ‘русское почвеничество’, словно перхоть, и которым были буквально ‘перепрошиты’ все образовательные программы вузов и программы научных конференций, доведёт нас, в смысле «русское образование» и науку, до цугундера[7] – только где он будет? В Папуа Новой Гвинеи? Пензе или Кёльне? Вы уверены, что для Цифры важны географические координаты на этом свете? Структуры Академии Наук стали настолько прозрачны, что их не видно и не слышно – не прозвониться, а если вдруг и ответят, то вы с первой же фразы на том конце провода ощутите себя героем романа Кафки «Замок»: в процессе «перехода хода» — откровенной игры, и видимо, в ожидании ‘коллапсического цугцванга’ – словом, эти структуры – гуигнгнмы.[8] Как видим из Истории, истории собственного отечества и собственных перипетий, Знание не освобождает от «наказания», коим может оказаться все, что угодно, — и молчащая Академия Наук — демонстрирует именно свой ‘штатный цугундер’ – ведь «через сто палок» прогнали именно ее — насилием Чужой воли, эксплуатируя безвластие иных и бесхарактерность других. Ну, а теперь к цезарям и их сиятельной исключительности.
Ничто не улучшает перспективу «восприятия», чем вброшенные чепчиками ретроспекции Сознанья, а потому начнём именно с одной: «Исключительность» в Древнем Риме базировалась на топосе и качественной характеристике ‘поступка/действия’, но уже во II-м веке до н.э. «исключительность» строилась на «национальном признаке»: ‘национальном характере’, а сейчас (то есть после Великой Отечественной Войны, или Второй Мировой Войны) за «исключительность» принимается ‘качество Личности’, и при этом сама «личность» может быть наполнена всем, чем угодно: от гендера до увлечения – то есть качественный признак «различия» ушел в тираж, увеличив не столько само «качество», сколько «раздувая» дирижаблем саму легитимность «признака», то есть само ‘право’ иметь исключительный признак, который может и не быть им вовсе – но быть «кажимым», «представляемым», «являемым» — сотканным «новым платьем голого короля» по лекалам не Г.-Х. Андерсена, но Цезаря! (апрель 2019 г.)».
В апреле того же 2019 г. Украинская Рада принимает закон об «исключительности украинского языка» — тем самым упреждая официально: «иду на вы!». Ген «исключительности латыни», а с нею и ‘исключительности латинянина’ – суть римлянина, вывел и отточил своей «остранённостью 3-го лица» и глаголами «направленного действия» Гай Юлий Цезарь в «Записках о Галльской войне», будучи полководцем и сепаратистом, рвущимся к власти в Риме и над империей, воюя буквально за чужие территории на ‘чужих территориях’, подавляя и уничтожая «чужих», но воюя за умонастроения «своих», обращая свой совершенный стиль ораторской речи в сжатую форму народной речи – ‘инвективу насилия’, рекрутируя простой люд для смены власти – иначе, для ‘смены стратегии’ в государстве, высевая свой ‘образ мысли’ в толпе, навязывая и подчиняя, словно гипнотизер, манкируя инстинктами и «низким». «Новым оружием отважного легата становится ‘устное народное слово’, что ложится письменно в строку – исключительно волюнтаристский «прием изложения» на момент 1 в. до н. э. – ведь Исключительность глуха на оба уха – ей не ведомо милосердие, она беспамятна и равнодушна, но именно она сейчас царствует в умах моих современников, причем по разным широтам планеты, – отчего так? — те самые «цветы Зла»: пропагандистские кунштюки, вброшенные Цезарем, что обрели «символический образ» от Бодлера, — ныне квантовой пылью разносит ветер медиа-культуры. Немилосердный тон «Записок о Галльской войне» был продиктован «пропагандой» одной цели одного человека: борьбой Цезаря с Сенатом Рима, с большинством в этом Сенате – с «переформатированием» того ‘всеобщего’, что было признано Правом в Риме. Это была борьба против большинства – против представителей и держателей Закона и Власти. И как сепаратист и террорист-провокатор Цезарь достиг успеха — он растлил и закон, и власть, и мировоззрение народа!..»[9].
Заметим, немилосердный тон «Записок о войне с галлами», «остранённый», местами насмешливый, был продиктован «пропагандой» одной Цели одного человека: борьбой Цезаря с Сенатом Рима, с большинством в этом Сенате – с «переформатированием» того ‘всеобщего’, что было признано Правом в Риме. Это была борьба против большинства – против представителей и держателей Закона и Власти. И как сепаратист и террорист-провокатор Цезарь достиг успеха — он растлил и закон, и власть, и мировоззрение народа!.. Именно этот «порядок вещей» — беззаконного насилия и повального предательства — станет складываться при Нероне, усугубился в период Междувластия трех «венценосных» (Гальбы, Оттона, Вителия), и отточился до разбойничьего кинжала в правление Домициана – именно тогда стало возможным сплести орла и трепетную лань: «единоначалие» и ‘разнузданный демократизм’, или, как называет это Тацит, соединить «дотоле несовместимое – принципат и свободу»[10]. В «Жизнеописании Юлия Агриколы» панегирик о человеке эпохи «непрестанных завоеваний» — настоящем покорителе Британии, совмещён с ‘гневным осуждением’ всему 40-летнему ‘противостоянию’ бриттов и римлян, что принесло только скорбь и отчаяние, ужас и насилие, от которого приходили в «неистовство» даже уцелевшие после жестоких сражений: «…наши гнались по пятам за врагами, рубили их, брали в плен и, захватив новых пленников, убивали ранее взятых. И в зависимости от твёрдости духа одни в полном вооружении целыми толпами убегали от уступавших им в численности преследователей, тогда как другие, безоружные и по своей воле, устремлялись навстречу им и искали смерти. Повсюду – оружие, трупы, обрубки тел и пропитавшаяся кровью земля; но порою даже у побеждённых вспыхивало ожесточение и к ним возвращалось мужество. Так, достигнув лесов, они собрались с духом и попытались окружить тех из наших, кто вырвался вперёд, увлёкшись погоней. И они бы исполнили это; и если бы вездесущий Агрикола не приказал могучим и готовым к бою когортам прочесать леса, как это делается при облавах, частично спешившись, где они были слишком густыми, и в конном строю, где они были более редкими, то чрезмерная самонадеянность наших стоила бы нам излишних потерь.<..>Конец преследованию положили ночь и пресыщение…»[11] — ужас! Хотя с момента выхода нашей книги прошло уже два года, но рубленый слог и ‘зримые’ картинки «Записок» не вытравляются пока, и потому схваченное за грудки «тождество» требовало «очной ставки» – настолько они были похожи по сути и сутью на речь Цезаря: «Itasine ullo periculo tantam eorum multitudinem nostril interfecerunt, quantum fuit diei spatium, sub occasumque solis destiterunt seque in castra, ut erat imperatum, receperunt» [Цезарь Гай Юлий. С. 26-27 [C. Julii Caesaris. Liber Secundus. XI (6)]] (“Вследствие этого наши без всякой для себя опасности в продолжение всего целого дня избивали неприятелей; только перед самым заходом солнца они прекратили бойню и согласно приказу вернулись в лагерь.” [Записки Юлия Цезаря. С. 56. [Кн. II, XI]])). Ужас! Только это слово вырывается наружу – так вскипает разум всякого, кто начинает представлять себе это длящееся сутками смертоубийство! Слова Тацита повторяют слов Цезаря практически точь-в-точь: столько сколько надо: до заката солнца!
В «Жизнеописании» этот момент передаётся от первого лица – рассказчика и очевидца, самого наместника Британии, что незадолго до своей смерти вернулся на родину, в Рим, и поведал о своём походе, длящемся почти пятнадцать лет, о природе и обычаях местных племён, о жестокости римлян, о доблести и строптивости британцев, о непременной стойкости с обеих сторон – честно, как участник похода, своему зятю – Публию Тациту – вот отчего эти строки воспринимаются так близко к сердцу – ментальной эмоцией – состраданием Ума. А потому мы не удержались и даём следом небольшой отрывок из «Мифа-сопромата» с тем, чтобы у читателя также – ‘ментальными чайками’ – возникло представление, как возникает «ощущение» Ужаса (terrore), и «как» шло «завоевание по-Цезарю»: «Во второй главе «Галльских записок», где повествуется об ожесточённых сражениях римлян с бельгами близ реки Аксона, встречаем первое употребление этого слова: «Postridie ejus diel Caesar, priusquam se hostes ex terrore ac fuga reciperent, in fines Suessionum, qui proximi Remis errant, exercitum duxit et, magno itinere confecto oppidum Noviodunum contendit» [Цезарь Гай Юлий. С. 27. [C. Julii Caesaris. Liber Secundus. XII (1)]]. (“На следующий день Цезарь, не давая врагам опомниться от ужаса и бегства, повел войско в землю суессионов, ближайших соседей ремов, и после большого дневного перехода двинулся против города Новиодуна” [Записки Юлия Цезаря. С. 56. [Кн. II, XII (1)]]). Итак, преследование тремя легатами — Кв. Педием, Л. Аурункулеем Коттом, Т. Лабиэном – неприятельского арьергарда и спасающегося бегством войска, причем Цезарь, как участник и очевидец, отмечает «чрезвычайную храбрость врага», — завершилось «бойней на наковальне», предельное понимание которой именно как «ужаса-ужаса» передаёт изобретательный приём «остранения по-Цезарю», что использует союз «столько…, сколько», сравнивая разнородные понятия: число убитых и продолжительность дня (касательно величин того и другого), что можно перевести как: «убивали, сколько позволила продолжительность дня» — словом, quantum satis –‘сколько нужно’, цинично хихикает латинская поговорка[12].
Понимание «запредельного ужаса», что испытывали преследуемые легионами смерти, наступает не сразу, а как бы после — когда «смерть» терзаемых галлов уже внесена остраняющим пером Цезаря в реестр его ‘подвигов’ – ‘доблестных дел’ – их убили ровно столько, сколько позволило дневное светило, то есть пока они были находимы при свете дня: видишь галла – убей его! – очень простая «тактика»: руби-коли, пока горит день, пока не заструились сумерки. Ужас читателя усиливается (по нарастающей), когда вброшенное замечание полководца о «храбрости неприятеля» вдруг начинает давать свои всходы: «Caesar primo, et propter multitudinem hostium et propter eximiam opinionem virtutis, proelio supersedere statuit» [Цезарь Гай Ю. С. 16-17 [C. Julii Caesaris. Liber Secundus. VIII (1)]][13] («Цезарь решил, ввиду численного превосходства со стороны неприятелей и ввиду исключительного мужества, которым они славились, отказаться от ситуации противостояния (сражения)» — пер. наш, М. Е.), когда самой соотнесённостью «столько…, сколько» вдруг вклинивается «представление» о реальной расстановке сил — то есть о враге, что засел в родных кустах – ‘галльских землях’ (довольно плодородных даже по римскому праву), которого избивают дни напролет, что обладает превосходством, отменным мужеством (virtutis), располагая «арсеналом» воинского Духа – ‘преимущественного права’ сильнейшего, который, порой, сложно сильнейшим мужам скрывать по карманам (как нынешним покорителям рингов, своей «супертяжестью» пользующихся как ‘сверхпроводимостью’), в совершенстве владеет своим темпераментом: зная, как и где употребить свои смелость, решимость, твёрдость – тот самый наследуемый Дух предков, что прорастает в Virtutis — отменную доблесть, что заметна врагу и что славит, прославляя, нарушая границы, на весь мир. И следом Цезарь, будто присловьем добавляет, что в равной степени убедился как в храбрости врага, так и в смелости своих, причем в ежедневных конных сражениях, где ратники (proeliatoris) не уступали друг другу в мужестве (virtutis), но при этом для обозначения самой «доблести» он использует разные слова: virtute (‘героический, храбрый’) – для бельгов и auderent (‘отважный, смелый’) – для римлян, что говорит лишь о лексическом богатстве «латинского языка» на момент галльских войн, а значит, позволяет нам и далее углубляться в воронку, что оставил денотат «Ужаса», где куется и вытачивается «Бесстрашие» — “non frustra” [Цезарь Гай Ю. С. 44. [C. Julii Caesaris. Liber Tertius. XXV (2)]][14], что творится руками славных мужей, в любую минуту готовых к проявлению доблести». [Меньшикова. Миф-сопромат. С. 199-222].[15]
Не лишним будет напомнить значение слова «virtutis» — абстрактного понятия, что часто мелькает в «Записках», и которому придаём максимальное значение, погружаясь в сферы концепта «Троянский терроризм», вникая в его ‘механизм действия’, а точнее ‘воздействия’. Итак: «Virtus, utis – мужество: I) дельность, способность, хорошие качества, преимущества; II) 1) добродетель, благонравное поведение; 2) воинское мужество, доблесть, храбрость, молодечество (доблестные деяния/ героические подвиги)=смелость, решимость, твёрдость»[16]. Однако это ‘исключительные’ качества человека/людей, что не мыслит/ят свою жизнь без ‘героического подвига’, а что ныне? Всяк ли способен на бескорыстный подвиг? Просто подвиг — ради Другого – Даром? А на войне думает ли человек о счастье?
Ресницами взмахнём, вздохнём, и топнем ножкой: эх, не «счастьем» озабочен человек! – это натурфилософам хотелось бы, чтоб было так, но на деле – и тысячелетняя история человечества расписывается в том кровью – все эволюционное развитие человечества детерминировано насилием по отношению к Другому – его вытеснению и уничтожению, с последующим захватом ресурсов и территории, то есть ареала обитания. Но вот разговоры и агитация за «блюдечко с голубой каёмочкой» непременно играют на руку тем, кому важнее смута и буза, нежели «Труды и Дни» — по Гесиоду. И здесь стратегия «вовлечения» становится архиважной – на нее брошены гранты, институты, фонды (трастовые и не очень), посвящены ‘мозговые штурмы’ нейробиологов и нейролингвистов – «беспилотников» современной Науки, вычисляются и пишутся коды манипулятивных ходов и вбросов в ‘массовое сознание’, чтобы достичь цели, которой без малого три тысячелетия – захват и подавление чужой терры – натиском и обманом. Во что именно вовлекает Цезарь? Скажем прямо: в «убийство» – мерное, по плану, своим чередом, и при этом perfuro («продолжая свирепствовать») и metum iniceret («нагоняя страху») [Цезарь Гай Юлий. С. 78. [Caesaris, Liber Quartus, XIX]][17].
А с помощью чего Цезарь достигает своей цели – ведь он на охоте, он — Лев, что не слабее Одисеея? Без всякого философского этимологизирования, но выстраивая ряды однокоренных слов или сходных сочетаний, как бы вводя «содержание» в ‘систему аналогий’, актуализируя тем самым ‘внутреннюю форму’ слова Terra, он создавал «новую мифологию» этому слову, вынимая из его дополнительных поэтических коннотаций новые возможности, «новую жизнь» этому смердящему Ужасу (timor), ползущему из лона Смерти, что, являя кошмар, убивает страхом (ср.: «… очень многие из них были перебиты, уцелевшие бросились в воду и погибли, не справившись ни со своим страхом и утомлением, ни с силой течения…»[Цезарь Гай Юлий. С. 78. [Caesaris, Liber Quartus, XV]][18]. И эта внутреннее наполнение – Терра – территория – земля, ‘пространство обитания’ – только это интересовало Цезаря – ничего более.
Если ‘литературный акт’ требует морального содержания политики, то «политика» оформляется литературой. Сартр называл литературу «спекулятивной жизнь духа» того общества, внутренней структурой которого является перманентная революция, и оттого считал, что писатель может стать посредником для всех: вовлекая всех в ‘преобразование реальности’. Вот почему исторические предпосылки «вовлечения-невовлечения» — манипулятивного принципа-приёма, что использовала критическая литература, создавая синтез политических ценностей либеральной буржуазии и рабочего класса, горя желанием создать ‘политическую мораль’ при помощи литературы, начиная с 18-го века, и которую мы уже подчеркнули, обращаясь к фигуре Цезаря – несносной Тени Духа Отца Гамлета – только вступив на тропу осмыслении проблемы «терроризма», — отсылают нас к первому основанию политической философии: к ‘сущности литературы’. Эта сущность заключает в себе «тройную связь» – неподкупную тройную фермату[19] — «между публикой, произведением и писателем, где каждый отражается в другом»[20]. Разве не этот мощнейший «афрозодиак» Литературы ощутил потенциальный цезарь[21], задумывая и осуществляя свои «Записки вовлечения» в реальность осуществляемого им захвата и «оккупая» пространства галлов, кельтов, гвельтов? Вот почему зловеще грянем Тишиной. Задумывая «Записки вовлечения» и уже осуществляя в реальности «захвата» оккупацию природного пространства галлов, кельтов, гвельтов, Цезарь не был под мощнейший «афрозодиаком» литературы – его переписка с Цицероном велась постоянно – первый ритор Рима вёл с ним беседы на этические и правовые темы, а также о Прекрасном и исключительном! «Вовлечение по Цезарю» шло по всем правилам современной мемуаристики: честный разговор с читателем вёлся на языке, лишённом «красивостей» – не в форме публичности (1-е лицо, ораторское) — стилистической изощрённости адвокатов и сенаторов – но ‘сухое изложение от третьего лица’ – канонический полковник, что пишет в стол, не надеясь получить ответ, — в той «остранённой» форме, как бы лишённой ответственности, но при этом создающей эффект «присутствия» — от очевидца, что правдивость «изложения» гарантировал консульской тогой. И при всей ясности слога ни одного (практически) семантического повтора – свидетельство виртуозного владения родным языком, который на поверку оказывается богат на синонимические ряды, паронимию и многозначность, при всем разнообразии и преобладании глаголов над существительными, что создаёт ‘лаконизм высказывания при прозрачном понимании его’ – то есть краткость допускала вольное толкование «содержания». И таким вот мотивированным на «будущее» оказывается «ненаходимый читатель» Цезаря – он убеждён! И убеждён раз и навсегда! – вовлекается – простым, предельно ёмким словом Полководца, что не знает слов любви, что как Акело не промахивается, в чьё молчание верят безоговорочно, видя в ягнятах лишь врагов и ‘искупительную жертву’. Словно, цитируя и следуя рекомендациям французского экзистенциалиста-парадоксалиста, Гай Юлий буквально ‘форматирует пространство вокруг себя’ – его когнитом преображает своего Хранителя, с каждым абзацем приближая к ‘лику святых’ – столь великим и мудрым оказывается всяк его шаг, поступок, слово. Посмеёмся сказанному: Цезарь додумался без подсказок младофилософов – предвосхитил всех радикалов – задолго до студенческих волнений во Франции в XX в., и даже до Великой Французской!
Свое «мессианство» Цезарь соткёт простым слогом вояки, что метко и цепко, не выходя на повтор, что скользок, и, не боясь кювет, предельно точен: его «репризы» слишком хорошо продуманы, его стратегия «вовлечения» предельно спланированная акция, что ловко скроена, как станок Гутенберга, и ладно скручена, как нить Гуттермана. [см.: Меньшикова. Миф-сопромат. С. 222-243] И в результате такого «вовлекаемого красноречия» — иначе, потенцирования, и благодаря ему, на многие столетия публика безоговорочно уверовала, что галлы во всем виноваты: они неправильно жили и ели, не с той ноги ходили, слишком волосаты были, причудливо украшались в золото, коего было чрезмерно, эмоциональны не в меру, дороги деревом прокладывали, а не камнем – словом, не демократическим путем шли. ‘Потенцирование по Цезарю’ предпочитало следующие глаголы: interfecio (‘уничтожать’, ‘убивать’), percutio (‘пробивать’, ‘пронизать’, ‘прокалывать’), perdomo (‘совершенно укрощать’, ‘усмирять’), interitio (‘погибель’, ‘уничтожение’), perimo (‘уничтожать’, ‘убивать’), pereo (‘пропадать’, ‘погибать’), percipio (‘захватывать’), percello (‘опрокинуть’, ‘поражать’), internecio (‘истребить’). Стоит лишь заметить, что, проводя свой эксперимент в чистом поле «Галльских записок», мы насчитали только три случая использования слова terrore в значении денотата «ужаса» [см.: Меньшикова. Миф. С. 243-258].
Младший современник Гая Юлия Цезаря Дионисий Галикарнасский видел причину нестабильной общественной жизни, переполненной войнами, переворотами, лишениями и перемещениями, в неразвитости ‘человеческого мышления’, что обуто было в «римские сандалии», а точнее доспехи и военные сапоги, что способствовало размытости этических долженствований, рыхлости гносеологический оснований, и потому свое исследование римских древностей обрывает буквально на полуслове,: «Толпа голытьбы, у которой и мысли не возникало о том, что хорошо и справедливо, сбилась в кучу…»[Дионисий Галикарнасский. C. 240. [D.XX.XVII.(20.9)]] — словно от безысходности «осознания» Беды[22].
И теперь долгожданная экспозиция, что позволит перейти к изложению проблемы «маргинализации Сознания», — включим гирлянду историчности момента: уходящего 24-го года – третьего года СВО и внутренней смуты в государстве РФ – кратким, но не кротким взором. По примеру Р. Барта, француза-скептика, что совершил революцию в науке «феноменологии», переведя «филологию» в разряд «философии», и как ‘филолог, поцелованный Минервой’, мы (автор-имярек) приучены считывать ‘знаки времени’ и складывать их в копилку Сознания – темпоральными аккордами – уже оцифрованными Смехом – нашим внутренним цензором – скептиком-аналитиком, что внимателен ко всяким перевертышам, и зная, что ‘Буря начинается с вывесок’ и продолжается ими — см. Андерсена, что говорил своему обществу ‘ничего, кроме правды’, смягчая ее притчевой формой, чтобы придать времени вневременной характер[23], то есть вводя в современность метафизичность и поэтику Бытия, — словом, когда приходится ходить, мы наблюдаем жизнь и в суете шагов встречаем мифологии, проросшие опятами на нашей русской благодатной почве. На знаменитой улице Горького, ныне восстановленной Тверской, в некогда знаменитом магазине «Подарки» тоску осенней непогоды, да и, собственно, российских невзгод призваны разогнать лики носорогов – так ныне зазывают получить высшее образование – уточняем: университет «Синергия».[24] Для русской действительности ничего нельзя было найти лучше? Хотя немного подумав решили, что это было ‘попадание в точку’: носорог – олицетворение тьмы и демонизма – представлен и представляется как ‘Подарок с ул. Горького’ — а в ‘смутное время’ демонические символы, к тому же не скрывающие своих лиц и чар, это и есть то оружие «Троянского терроризма» (суммы технологий) [25], что нацелено на захват ‘пространства обитания’ народа – ни много, ни мало, и этот выпад рапиры, а мы, идя по Тверской, ощутили именно его – ощутили не как не ‘укол зонтиком’, хотя и довольно ядовитый, но как ‘осиновый кол’, что направлен в самое сердце русское – ядом курары: Ложью и ложной сутью, — он был явлен саркастически и открыто – боксёрской перчаткой гибриста,[26] насильника и нахала, — размашистыми рисунками (гротесковыми) в два этажа витринных стёкол – вульгарных и беспардонных своей чужеродностью на главной российской «дороге к Кремлю» — на такой беспечной и по-русски широкой. И вонзался именно в ваше Сознание: как это возможно? хищники обучают Знанию? и как «управлять массами»? А за углом — Государственная Дума, а чуть вперед и направо – могилы павших и Вечный огонь, а там и Красная площадь с Лобным местом и памятником Минину и Пожарскому – там столько Русского Духа прошло-прошагало, гордо неся русские хоругви и раны боевые, что только диву даешься: неужели поглупели разом все думные дьяки, коли допускают ‘заморскую образованщину’ – вместо белорыбицы-кириллицы – и поныне рулить ‘процессом просвещения’ в РФ? А народ молчит и пробегает мимо синергийных окон? Полагаю, что ‘дерзкую пощёчину’ фиксировали не все, но на то и был расчёт воротил-обученцев, пестующих «управленцев нового поколения»: улыбки носорогов (понятно мультяшные) и приглашение «от носорога» испить кофе: «Путь к знаниям начинается с чашки кофе» – обескураживали: они должны были переключить «восприятие» на бытовой план, перевести в ‘шутейный тон’, представляя Зло – добрым Винни, уводя от сути вопроса, что и «вопросом-то» в русской культуре не был: ваше Знание начинается не только, как минимум, с удивления, а максимум – с усилия воли и трудолюбия – но нет, уверяют носороги: довольно кофе! Замечу, в Древней Греции знания и ‘путь к ним’ были, а вот кофе ахейцы с минойцами не ведали, что не помешало им изобрести письменность и другие сопутствующие Знанию обстоятельства: литературу, поэзию, натурфилософию, медицину, архитектуру. Может быть, носороги и не причем, скажут иные, да и «висят» возможно давно, и возможно не только на Тверской, но как филолог замечу: пьеса Эжена Ионеско «Носорог»[27] (1960 г.) возмутила послевоенное общество, ещё не успевшее стать «обществом потребления», но именно она, вслед за «Превращением» Ф. Кафки, его же «Замком», явилась ‘художественным прозрением’ – прозреванием будущего – как драматургическая притча о ‘тотальном превращении в жестокого хищника’ — о превращении целого города в ‘корпорацию госслужащих’ – расчётливых тварей, топчущих все живое и прекрасное – человеческое. Но ведь и Дж. Свифт упреждал на таком окружении — гуигнгнмов[28] — правда, тех, утративший свое влияние при дворе, прогрессист и полемист вывел «добряками», живущими рядом и не стремящимися расподобить человека, и тем более оборотить его в «зверя» — сказалось великодушие самого Декана, что сохранял веру в Человека все годы своей опалы и практически забвения. Ионеско пишет свой «сатирический дифирамб» как «наитие» — философское – утраченного Мiра, и без всякой надежды на «светлое» и «доброе», и потому само поглощение «корпорацией монстров» происходит обыденно и бесповоротно: словно по мановению волшебной палочки – злой воли, не божьей, — и оттого, видимо, писатель избирает минимализм древнегреческой драмы – минимум декораций, минимум героев, Логос в действии и Эйдос – в финале, причем бескомпромиссный, горький, трагический – как ослепление Эдипа.
Пьеса «Носорог», написанная словно скетч: на коленке – но как зарисовка из «Характеров» Феофраста, оказалась сказом-притчей о ‘коллективном Протее’, что для «преображения» избирает «нечеловеческое» — звериное нутро и тело, и которое происходит вслед уподоблению всех и каждого в «госслужащего» — унифицированного чиновника – равнодушного и бесчувственного, — и это прозвучало ‘предуведомлением о неминуемом’. И такое брутальное «превращение по-Кафке» — по-московски: дорожной картой факультетов (государственного/муниципального управления, медиа и цифровой трансформации и др.) – с их беспринципным подходом к целевым конфликтам – вам гарантирует 4-годичное обучение в университете «Синергия», пришедшим на ниву «образования» в лихие 90-е годы – ‘пиратским контентом’ Западных технологий, что и сегодня (финал 2024 г.), ничего не боясь и не скрываясь, сеют свои «программы преображения» и пожинают плоды: народонаселение словно выхолощено: беспамятно, расхлябано, весело – среда хохочущих жестокосердных типов – словом, готово к оккупационному режиму извне! Пьеса «Носорог» об утрате «человечности», и это при том, что сам автор свой «сатирический дифирамб» направил строго по адресу Советского Союза — нашей с вами родины – России. «В пьесе «Носорог» я хотел показать, как происходит коллективный бред, коллективное ослепление и как можно защитить бесспорную истину, в целости и невредимости сохранить ее в индивидуальном сознании» — так франко-румынский писатель Ионеско объяснял свою позицию в прессе[29], сетуя и негодуя на «колониализм» Советской России, ее «геноцид» («…разве не из русского языка пришло на Запад слово «Погром»?»), вынося по-прокурорски ‘вину-приговор’ откровенно одиозно: «Страна цинизма, пропаганды и лжи»[30]! Это нас-то?! Сейчас из середины 20-х гг. XXI века, из глубины этой самой страны – оболганной измышлизмами, оговорами и оговорками (по Фрейду), чужими уложениями и чуждыми взглядами на мiр и мироздание, мы констатируем: Ложь ткалась несусветная, и ткалась веками – и в ее паутине застряли сотни (и тысячи) талантливых, художественно одарённых созданий. Так, замечу, «носорогами» (с лёгкой подачи Ионеско) постарались выставить нас – русских (советских), что мешали Западу быть оголтело демократичными, то есть одиозно пушистыми в своей исключительности и воспитанности.
Однако, замечу, на Руси издревле старались, а иные просто привыкли, отделять зерна от плевел: не косить всех одной метлой – и верить в «очищение» от заблуждений и в «преображение» — не только Господа, но и человека! – именно с этой целью письменность, распространенная на Руси с X в. (береста, договоры), стала оформляться как «литературная традиция» (Д. Лихачёв). Великий защитник Слова Русского, великий гуманист XX века, которого ныне ‘демократически окольцованные’ лекторы-профессора оскверняют ироничными намёками, сводя его великие труды к «идеологическому заказу» — опорочить с помощью youtube, как оказалось, сейчас проще пареной репы! — академик Лихачёв настаивал на том факте, что ‘письменная литературная традиция’ сложилась на Руси уже в XI в. — раньше, чем у народов разрозненной Европы, — и этому становлению способствовало строительство православных храмов, открытие при них образовательных школ и ‘рукописных отделов’ переписчиков, — с правления Владимира I Крестителя – это была его великая просветительская миссия на Руси: формирование всеобщей грамотности и ясности Образного ума – «Слово митрополита Иллариона»[31] именно об этом. Образование, наука и искусство, а вместе и в совокупности – Культура, в России всегда носили просветительский характер – это был такой всеобуч «первосмыслами» и «Прекрасным» — гармоничным миропониманием.
Носороги «Синергии» долго стучали в наше сердце, возмущая прямолинейностью «конфликта», однако если вас целуют в темя, прикрепляют ангела-хранителя под правую ключицу, то «шлепков на удачу» должно быть не меньше двух — так к ‘носорожьему осквернению’ всего русского – к нашему удивлению-восприятию и ощущению ‘устроенной облавы’ — добавилось неожиданное посещение – как на «лобное место» — совсем свежей конференции, приуроченной ко Дню философии[32], где нам удалось присутствовать как слушатель, и где нарочитое фрондерство всему «русскому» перемежалось с «показушностью вмиг переобувшихся» или ‘переобувающихся на ходу’, при полном игнорировании «актуального военного конфликта» — «война» подавалась как «холодное блюдо» — из ‘далёкого Сунь-Цзы’. Так вот невыносимы своей «лёгкостью подачи»[33] оказались оба параметра ‘разумного оскопления’: и фронда как «переменная составляющая» самого института (головного предприятия фундаментальной науки в РФ, замечу), и эта чиновничья спесь: зазнайство по-Канту — так далеки они оказались от всего «русского». Но быть на «острове» — их ничуть не смущало: поднялся в своем газовом дирижабле над городом-страной и летишь себе гомункулусом – Басыровским демоном-инкубусом — сплином разума – эдаким пузырем-вещателем – то ли «Летучий голландец», то ли Свифтовская Лапута[34]! – летишь и вещаешь про Аренд, про Хайдеггера, или вот – о Гребер с его «Эссе о бредовой работе»[35] — очень актуальная тематика, скажу вам на фоне СВО и прочих ‘войн на истребление’! Оказывается, ‘современный труд’ это не что иное, как ‘невозможность ничем не заниматься’ (!), и для этого совершенно не нужна ни производительность, ни вдохновение, ни продукция (предметная, рутинная, масштабная, целевая) – ‘маникюр’ и ‘зависание в сети’ предлагают считать за «работу», то есть чтобы прослыть «тружеником», с оговоркой: «бредовым», продукты этой «деятельности» не нужны вовсе! Занятно, но сам Гребер к таким бредовым «трудягам» относит «касплейщиков, шестерок, галочников, надсмотрщиков, головорезов», не замечая при этом, что, используя сленг и просторечия для «определений» и типизации, он растлевает саму «научную обоснованность» — ни Гоббсу, ни Локку, полагаю, это бы не понравилось. И добавим, со времён Бодрийяра, что уготовал Труду в современном «обществе потребления» однозначный удел – смерть, провозглашая, что «труд» оскорбителен и унизителен для человека (!) и оттого он должен быть исторгнут и забыт[36], страсть к различным «трансформациям» и «трансам» только набирает обороты, причем во всех сферах жизни, включая основополагающую: ‘самоосуществление Человека’ — в дегуманизированном и закошмаренном глобализмом мире Труд продолжает свое нисхождение: границы профессий размыты, многие ремесла умерли, но процветает «услужливость» и «услужение» — и тогда «бредовой работой» можно (и следует) называть «труд» госслужащих, в чьей среде распространены именно: начетничество, доносительство, низкопоклонство, кляузничество и прочее человеческое «негодяйство» — Гоголь и Гончаров вам в помощь, — сказать могли бы мы молодым «учёным от философии»!
Окунувшись в «скверный анекдот» на ул. Гончарной, мы получили реальный подзатыльник: выйти вон! — на одной из секций эти псевдомладоучёные так агрессировали: задала вопрос, возможно не тот, возможно не так или часто — а я чужак для них уже манерой говорения, видно, — что удивляться даже не пришлось — так глубоки корни той диверсии, что провели старшие товарищи этой институции (Гусейнов, Смирнов, покойная Мотрошилова, Синеокая, Апресян, Никольский, Неретина и др.) в умах новой поросли «философов», взятых со школьной скамьи в штат, — констатирую: они переходят на окрик (буквально!), не взирая на гендер, возраст, свершения, и при этом обнаруживается, что они не способны самостоятельно мыслить: ответить на чётко поставленный вопрос! Это дикость какая-то! Но, полагаю, дирекция института только потирает ручки – ‘русской философии’ не быть в РФ! — такая, видимо, задумка была. Поживём-увидим однако… Удивил аспирант Казанского университета, что, не называя, поднял тему «маргинализации научных сообществ», завершив свое выступление фразой: «происходит дефляция герменевтических ресурсов»[37] — то есть, вывожу на кириллицу, происходит размывание «понятий», понятий онтологического порядка, влияющих и корректирующих «восприятие» и «воображение» (а с ними и «мышление»), — иначе: нас оболванивают и оболванивают удачно. Аудитория молчала, видимо переваривая метафору «эпистемическое смирение» — чьё это определение мы не успели понять, но задали вопрос: а не является ли «оферта» с авторскими правами в научном мире следствием такого «эпистемического смирения»[38]? Ответ мы получили утвердительный! Научных журналов, игнорирующих это «пиратское правило забоя», сейчас – единицы, и в основном научные редакции всеядны и на поруках у Соловья-разбойника. Автор лишается своего «авторства» и свой «проезд в научном мире» оплачивает сам, смиренно принимая свои «ментальные откровения» и ‘открытия’ той самой «бредовой работой» — фантастически оклошаренной, что растворяет его среди прочих: услужливых и неуклюжих, лишая права на Открытие и на Слово (логос/Мысль), принуждая признать свою работу «фикцией» – никчёмной и пустопорожней! Может быть, поэтому пал уровень научных статей – как под копирку писаны – Сознание не любит, когда ему устраивают окорот и публичную порку – Оно умолкает и проявляет чудеса «эпистемологического смирения». Правильно поставленный вопрос и Декарту помогал, и нам помог: единомышленника найти, и страуса назвать «страусом». Что ж, нас мало, но мы есть и мы – в тельняшках, поскольку наши ‘герменевтические способности’ обусловлены безграничностью собственного Сознания, а оно выросло на русской благодатной почве, что богата не только минералами, но и научными ресурсами – россыпью самоцветной! А ‘подмена понятий’, о которой не только Ангел вострубил, но писали уж многие (включая нас), это «стирание понятий» вообще из жизни вечно отдыхающих как «избытка», это «избытие понимания» как ‘болтливой избыточности’, что словно прелюбодеяние – постыдна, когда «понятия» — ненужный хлам: значения слов утрачивают свой первородный шелест Смысла — и все угорает в хохоте бессмыслицы и какой-то околесице об «успехе» — слове, значение которого покоится на денотате[39] «власти».
По законам Войны на каждую ‘комендатуру’ найдётся свое «подполье» — и важно не перепутать: кто есть кто? Важно уметь отличать ‘партизана’ от полицая, и чтоб он вдруг не оказался ‘зелёным братом’ – бандита-сепаратиста, что действует под звуки флейты скальда Альбиона иль рога Оберона. Идеологи всех мастей, размахивая разноцветными флажками ‘валютных зон’, контрпланов и ‘образов будущего’, нагоняя Туману циклоническими штормами, причем упреждая об Обмане, что сеется и ткётся – всеобщем и повсеместном, оставляют по углам вашего Сознания свои фижмы «восприятия», приманивают разбросанным попкорном, и ратуя за Абсолют Истины, агитируют за свою Правду — исключительную, что на деле может оказаться продуктом ‘сетевого маркетинга’. И потому борьба за учеников – в сети интернет – стоит не шуточная: не стихает, упрямствует, теряя меру и меры предосторожности, — как и в эпоху раннего христианства. И это борьба покоится как на трех китах – на «символе веры», что, однако, в эпоху «глобализма» сильно исказился – поплыл очертаниями, что отреставрированный Нотер-Дамм де Пари! Остаётся уповать на собственное здравомыслие и тот факт, что пока к ‘символу веры’ не прилагается тачанка. Однако, заметим, пока пулемётом управляют современные медиа, Культура, что формирует мировоззрение человека, остаётся косая и хромая на обе ноги, и таким же сирым и убогим будет явлено Сознание. Заметим также: борьба идёт не за «наёмников» — ‘зубья дракона’, обучаясь «насилию» ‘ненасильственными методами Шарпа’, становятся цепными псами «цветных революций» — «Троянского терроризма» — железной мельнички той Медеи, что давно уж живёт с головой Горгоны: предпочтя шаблон Цезаря: «Жить, убивая Другого». Современное медийное кредо, что бежит от Поэзии, Трагедии, Хора, но хватает барабанные палочки, что ставят всякого человека под шпицрутены солдат Урфина Джуса. Медиа устраивают гон, пуская свору свою по следу «человеческого в Человеке», а потому современные медиа – это «машина по уничтожению ‘неликвида’, вульгарная в применении – это ‘гром расподобления’.
Как же прочно и точно наброшена на оскоплённое мировоззрение советского человека ‘сеть ретиария’ – «стратегия ненасилия» Дж. Шарпа впаяна в образовательные программы всякого университета – даёшь народовольцев Герцена каждой стране! Образовательные программы в сети – тот самый ‘сетевой контент’ Медиа-комендатуры, что используя метод Цезаря: упрощая и опошляя, «Историю» затемняет историческим анекдотом, сослагательное наклонение выдаёт за ‘свершившийся факт’, вместо «анализа» сойкой выпуская «байку», что по сути и сутью является изощрённой ‘пропагандой для туземцев’, где «туземцами» становится то самое большинство – мы с вами: любители Пушкина и Заблоцкого, поскольку именно нас, медийных и сетевых пользователей, обязывают верить в эти стеклянные бусы не-научпопа и носить колокольчики пацаков, — так запускается маховик «цветных революций»: поступательно, капля по капле – но в самое темечко и каждую минуту 24 часа в сутки. Вас обращают, и обращают умело: включая ‘рекламные блоки’ и ‘Овертонные соцопросы’ — ошпаривают, ощипывают, замораживают «ножками Буша» — так работают гладиаторы Запада, воспитанные по англо-саксонским идеологемам/учебникам, возмужавшие манкурты Советского Союза, послушные куклы блуждающей Медеи, мстящей за «предательство» тысячелетиями.
И если в первые века «раннего христианства» ‘борьба за учеников’ основывалась на «Символе веры» — молитвенном каноне, используя его как «щит и меч», то в эпоху ‘умозримого глобализма’ таким «каноном» стало Отступничество – предательство идеалов, веры, рода, языка. Расставляя силки «обманок», броских картинок: от порока, ужаса и насилия, эта борьба ведется за «наёмников», разящих жалом Смерти: зубья дракона, обучаясь «быть хладным» — вечным и равнодушным (иначе, астеничным), становятся цепными псами «цветных революций» — терракотовой армией той Соломеи, что давно танцует на щите Медузы. Избирая шаблон: «живи, убивая Другого!», «креативные индустрии» (включая и медиа) представляют собою ‘машину по уничтожению’: пуская свору по следу «человеческого» в Человеке, устраивают на него гон, расподобляя: «столько сколько надо до заката солнца», – и лишённый «кредо» и верификации услышанного/показанного, человек остаётся голым, бесполым и бесправным «гражданином мира» — мятым фантиком на ветру. Однако этот ‘гром расподобления’ звучит страшнее гусеничного лязга и ракетного воя Войны! И пока к новейшему «символу веру» (отступничеству) не прилагается тачанка с пулемётом, стоит почистить свои «окна роста» — промыть дождевой водой здравомыслия, чтобы в них снова засиял Образ Понятия, а с ним и Слово Русское… Такова экспозиция финала 2024 г.
По поводу «фронды» — внутренней, впитанной или воспитанной. Как-то в цветочном магазине упаковкой занимался татуированный – сильно и цветисто — молодой человек, однако тихая попытка узнать у татуированного работника: зачем? – не дала результата. Нежелание отвечать на вопрос, хотя бы даже грубо: моё тело – моё дело! — это и есть та самая «фронда неучастия», и к ней готовят исподволь – как «оппозицию» существующей ‘меры’ порядка ли, «нормы» поведения, восприятия – тех самых ‘установленных правил’ в этосе народа, благодаря которым этот самый народ и существует среди прочих других на планете Земля. И этот «этос» — русский, где рисовать (накалывать тату) не принято, каким бы распрекрасным ни был этот рисунок, — не принято, поскольку он нарушает Образ божий, коим в ‘русской православной традиции’ был человек и его тело. И нельзя было этот «образ» нарушать – пачкать, что равносильно было глумлению, издёвке над Замыслом Божьим. С этим пониманием связан и обряд «бани» на Руси – очищение тела, содержание его в чистоте – на регулярной основе – частой и радостной, обязательной. Распространённое ‘модной фишкой’ «татуирование», и особенно в молодёжной среде, это не просто «подростковая фронда», но подготовленная (и буйная) ‘оппозиция’ той культурной конгломерации, что и произвела на свет этот буйно-помешанный «цветок жизни», что даже не желает отвечать на вопрос: зачем тебе? – на вопрос стороннего наблюдателя, к которому, по сути, и направлены все эти телесные росписи – вся эта ‘наскальная живопись’ предплечий, запястий и прочих мест. Агрессируя уже самим фактом «закрытости» и «гневного умолчания» — вам посылается меcседж[40]: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» – вам не дано ни знать, ни предугадать, что будет вам «ответом», а потому ‘открытые всему миру письмена’ оказываются табуированными метками «чужеродности» — метками явного частичного (или полного) «отступничества». Казалось бы: подумаешь «татушка» на плече? – но это вызов, который позволяет ‘носителю рисунка’ в одночасье ‘преображаться’: зажигаться гневом, словно огненный столб, вспыхивать агрессией аки факел по отношению к вопрошающему – и тогда «вражда» — кэшбеком — вам обеспечена!
И в продолжение разговора о «просвещении Трансом» заметим также: установка должна быть не на «сверхчеловека», а на «человека с большой буквы» — именно с таким Человеком связана ‘идея свершений и совершенствований’, которой пронизана всемирная литература, и в наилучшей – нравственной – ее части, начиная с древнегреческих трагедий и мифических сказаний. Однако вводимые постепенно, с расширением «римского мира» — и римскими легатами, ‘установки на «благоденствие»’ привели человечество к краху «миропонимания» – никто сейчас никуда не стремится, ничего особенно не желает, кроме разве манны небесной да счета в швейцарском банке, — остались слабые помыслы – проблесковыми маячками – быть «не хуже» и «быть довольным», то есть испытывать раж от «удовольствия». Вот такая «трансформация» приключилась с человеком прямоходящим спустя тысячелетия Эволюции – века прозрений и открытий (!), что началась, полагаем, с грандиозной ‘фронды Сверхчеловека’, брошенной ёлочной гирляндой харизматичным Ницше — Сверхфронды, что внедряя и узурпируя процессами «маргинализации Сознания», не только втаптывала в грязь всякую сохранявшую самобытность «харизматичность», но укротила Мышление человека – он перестал Думать, и думать самостоятельно, сохраняя тягу «желать» и желать «довольства уд».
Не скрою, как всякая Шахерезада, мы склонны к преувеличению, но если бы не случайная выборка с конференциями, если бы случай не привёл опять в ИФ РАН, то может быть наша аналогия с «Носорогам» Ионеско не всплыла жёлтой субмариной Битлов среди осенней измороси поверх взъерошенного асфальта – как и положено согласно ноябрьским тарифам – но нет: случилось частное и доктринёрское: носорогов Ионеско мы склонны рассматривать как метафору – крылатым квантом утраченного Смысла — по отношению к «псевдопросвещению», что сейчас рулит и правит в РФ. И результат последнего (осеннего) ‘полевого сбора’, увы, гнетёт: современные неофиты «сократической науки» оставили в приоритете лишь слово «побеждать» — отторгнув методом дефляции слово «наука», мажору предпочтя референта, — словосочетание сократив до конвертируемого номинала – «побеждать»[41], и ‘побеждать любой ценой’ – ценой «бредовой работы» — так нам продемонстрировали факт свершившейся ‘трансформации’ в жреческом корпусе «младомудрецов»: агрессия носорогов просто повергла в транс: сексизмом пропитаны стены ИФ, цветущее хамство и санитарно распылённый эйджизм – при «смене» бессменного руководства[42]?! Неисповедимы пути Господни!
[1] В качестве «доклада» была зачитана 17 дек. 2024 г. на конференции «Медиакультура: технология конструирования и продвижения социального проектов» в Гуманитарном ин-те ФГБОУ ВО «НГУ им. Ярослава Мудрого» на секции №1 в г. Великий Новгород. Здесь полный – расширенный — вариант.
[2] Такое определение было в докладе аспиранта Казанского университета, что осторожно и в тиши не все понимающей аудитории на ул. Гончарной в Москве прочёл в ноябре 2024 г. свой доклад и тихо вбросил в конце: «происходит дефляция герменевтических ресурсов», что мы тут же окрестили: «маргинализацией научных сообществ».
[3] Меньшикова Е. Р. Сполохи смысла: сингулярность Сознания. – М., СПб.: Петроглиф, Центр гуманитарных инициатив, 2021. С. 394-414.
[4] Коллапс (лат. collapsus — ослабевающий, упавший) – наступающая вдруг сосудистая недостаточность, что сопровождается падением артериального давления, гипоксией, провоцируя тяжелое состояние больного, что может вызвать инсульт, кому и смерть [Словарь иностранных слов. – М.: Сирин, 1996. С. 235].
[5] Континуум (лат. continuum – непрерывное, сплошное) – 1) непрерывность явлений, процессов; 2) мат. непрерывное (связное) множество, напр. совокупность всех точек прямой, мощность действительных чисел; 3) физ. сплошная материальная среда, свойство которой изменяются в пространстве непрерывно [Словарь иностранных слов. – М.: Сирин, 1996. С. 249].
[6] За 12-ю подвигами Геракла словно за циклом движения Солнца можно проследить по «Мифологической библиотеке» Аполлодора (люб. издание).
[7] Цугундер – телесное наказание: битье «шпицрутенами» (прутьями из ивовой лозы, или стальными ружейными шомполами), завезённое Петром I из «просвещённой Европы»; минимальное число ударов сто – 100 по-немецки Hundert: означало, что осуждённого должны прогнать минимум через сто ударов, поэтому само назначение «наказания» офицерами звучало по-немецки: «Zu hunder!» («К ста!»), что в русской транскрипции воспринято было как «цугундер».
[8] Цугцванг (нем. Zugzwang) – положение в шахматной партии, необходимость сделать очередной ход, ведущий к ухудшению позиции и неминуемому проигрышу (Словарь иностранных слов. – М.: Сирин, 1996, С. 559); гуигнгнмы – племя лошадей, обладающих разумом, сходным с человеческим, – вымышленные персонажи IV части «Путешествий Гулливера» Дж. Свифта (люб. изд.).
[9] Подробнее: Меньшикова Е. Р. «Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм». — М., СПб.: Петроглиф, Центр гуманитарных инициатив, 2022. С. 222-243.
[10] Тацит. Жизнеописание Агриколы / Тацит Публий Корнелий. Анналы. Малые произведения. История. – М.: ООО «Издательство АСТ»; «Ладомир», 2003. С. 425.
[11] Там же. С. 450.
[12] Буквальный перевод латинской поговорки, знакомой с детства, и что всегда приводила матушка, будучи по специальности ветврачом, учившая латынь в Академии, и часто приводящая именно эту – как шутку, следующий: «сколько найдёте нужным» — и непременно добавляла по-русски: «Сколько схватишь!» [см.: Краткий словарь латинских слов, сокращ. и выражен. – М.: ТЕРРА, 1996. С. 75].
[13] Цезарь Гай Юлий / Гай Юлий Цезарь. Записки о войне с галлами. Книги вторая, третья и четвертая. С введением и комментариями С. И. Соболевского. – М.: Издательство Литературы На Иностранных языках, 1946] / М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. – 112 с. [C. Julii Caesaris. Liber Secundus].
[14] Там же.
[15] Меньшикова Е. Р. «Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм». — М., СПб.: Петроглиф, Центр гуманитарных инициатив, 2022. – 634 с.
[16] Латинско-русский словарь / О. А. Петрученко. – Репринт 9-го изд. 1914 г. – М.: ЭКСМО, 2017. С. 699.
[17] Цезарь Гай Юлий / Гай Юлий Цезарь. Записки о войне с галлами. Указ. соч.
[18] Там же.
[19] Альфред Шнитке подписал свою партитуру ‘тройной ферматой’ – получилось «кричащая тишина».
[20] Глюксман Кристина. Ж.-П. Сартр и левачество в эстетике [Glucksmann, Christine “J.-P. Sartr et le Gauchisme esthetique” // “La nouvelle oritique”, № 173-174; Mars 1966] // Сборник «социологические проблемы искусства / Ред. С. М. Кедрова. – М.: Институт Философии Академии Наук СССР, 1968. С. 75.
[21] На момент войны Гай Юлий даже не был генералом – но сенатором, проконсулом и легатом (руководил легионом).
[22] Меньшикова Е. К проблеме интерпретаций неологизма «Утопия» / Античность как геном европейской и российской культуры. – СПб.: Алетейя, 2016. — С. 240-282. С. 257.
[23] Сказка Г.-Х. Андерсена «О том, как буря перевесила вывески» (любое издание).
[24] Университет, готовящий муниципалов – госслужащих.
[25] См. наши статьи о «троянском терроризме» (Credo New, 2018-2020) и особенно монографию: Меньшикова Е. Р. «Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм» (Указ. соч.).
[26] Гибрист – тип и modus vivendi человеческого Характера, что стал складываться в древнем мире на фоне Пелопонесской войны (см. Меньшикова Е. Р. Указ. соч. С. 392-414) — насильник-негодяй-охальник.
[27] Эжен Ионеско (1909-1994) – франко-румынский писатель, драматург-авангардист, публицист, тонко и остро ощущая время «насильственных трансформаций» XX века, работал в духе «гротескного сознания»: осмыслял действительность осмеивая ее – ‘сатирическим дифирамбом’ вызывал огонь на себя. Пьеса «Носорог» в СССР была запрещена для постановки вплоть до 1987 г., первое издание: Ионеско Э. Носорог. – Изд-во «Текст», 1991.
[28] Гуигнгнмы – благородные разумные существа, внешне напоминающие лошадей, представлены в IV части «Путешествия Гулливера»
[29] Заметки Э. Ионеско в связи с премьерой его пьесы «Жажда и голод» во Франции – опубликованы в марте 1966 года в связи с постановкой на сцене «Комеди Франсэз» («Ар э луазир», 9-15 марта) [Цит. по кн.: Эжен Ионеско. Театр. – М.: «ИСКУССТВО», 1994. С. 5].
[30] Там же: С. 7.
[31] Литературный памятник Руси – сохранившийся благодаря своей ясности и мощности слова русского, что было переписано тысячи и тысячи раз.
[32] Конференция «Современная практическая и прикладная философия», проходившая 19 ноября 2024 г. в ИФ РАН (Москва).
[33] Аллюзия на роман Кундеры «Невыносимая лёгкость бытия».
[34] Летающий остров из «Путешествия Гулливера».
[35] «Бредовой» модный эссеист называет «работу, которую сами люди называют ‘бредовой работой’» [цит. докладчика Н. Афанасова], причем само «определение» смикшировано – в первоисточнике оно звучит достаточно грубо: в определённой коннотации инфернального.
[36] См.: Меньшикова Е. Р. «Гносеологические аспекты практической лжи» / Меньшикова Е. Р. «Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм» (Указ. соч. С. 33-49), или наши первые статьи о Мифе (Credo New, №№ 1-3’2017), но также адресуем и к самой работе Бодрийяра: «Труд и смерть» / Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. – М.: Добросвет, 2000 (или любое другое изд.).
[37] Доклад Михаил Харта «Эпистемический эффект социального исключения». Дефляция [позднелат. – deflation – выдувание, сдувание] –1) изъятие из обращения части избыточной денежной массы, выпущенной в период инфляции; 2) геол. выдувание, обтачивание и шлифование горных пород минеральными частицами, переносимыми ветрами [Словарь иностранных слов. – М.: Сирин, 1996. С. 158]. Правильнее было бы: эпистемологическое.
[38]Распространённый с 10-х годов договор-оферта, согласно которому Автор отдаёт свои «авторские права» на свою статью – продукт его интеллектуальной деятельности – издательству (редакции) в пользование (в хвост и в гриву) и навечно взамен на публикацию, причем за этот «Дар» с автора ещё взимается немалая плата в иностранной валюте – такова извращённая реальность научной деятельности сегодня – трансформация полная!
[39] Денотат (от лат. denotatum – обозначаемое) – обозначаемый предмет; термин употребляется как русский эквивалент термина «значение»; «денотативное значение» — понятийное ядро значения, т. е. «объективный» — когнитивный, фактический, номинативный — компонент смысла [Лингвистический энцикл. словарь. – М.,1990. С. 128-129].
[40] Месседж – скрытое послание, идея (в произведении искусства), суть которой открывается не сразу или только посвящённым, часто используемый разговорный сленг-определение.
[41] Отсылка к крылатой фразе А. В. Суворова «наука побеждать», ставшая названием его знаменитой книге о тактике и стратегии военного искусства (см. любое изд.).
[42] ИФ вновь возглавляет А. Гусейнов.
