Меньшикова Елена Рудольфовна. По ком стучит Хирш, или картельный сговор псевдопросвещения (на правах сатирического дифирамба) (Часть 4. Любовь к «трансу», или оптимизационная плесень. (А) Келейность «колеи» как рассеянная  Правда)

Credo New > Журнал > 2024 > №1 (115) 2024 > Меньшикова Елена Рудольфовна. По ком стучит Хирш, или картельный сговор псевдопросвещения (на правах сатирического дифирамба) (Часть 4. Любовь к «трансу», или оптимизационная плесень. (А) Келейность «колеи» как рассеянная  Правда)

Меньшикова Елена Рудольфовна

Новый Институт Культурологии (Москва)

 кандидат культурологии, независимый эксперт, филолог, философ, теоретик искусства и науки

Menshikova Elena Rudolfovna

New Institute for Cultural Research (Moscow),

Candidate of Cultural Research, independent expert, philologist, philosopher, theorist of art and of science

  E-mail: elen_menshikova@mail.ru

 

По ком стучит Хирш,

или картельный сговор псевдопросвещения

(на правах сатирического дифирамба)

                    4.Любовь к «трансу», или оптимизационная плесень

                     А) Келейность «колеи» как рассеянная  Правда[1]

 

Абстракт. С начала Перестройки – скандальной и оклошаренной — самой настоящей цветной революции, раздутой, проплаченной и проведенной Западом, «культурные индустрии» в Российской Федерации первыми стали вводить дискурс на тему «трансформаций», вбрасывая, не спрашивая разрешения, «трансформеры-симулякры» идей и понятий, гипнотически воздействуя на «восприятие» и провоцируя Сознание на ‘со-подчинение’ чужим взглядам, видениям и заблуждениям, ставя чужой нос выше своего, приучая к умалению собственного «мышления» (Сознания), потрафляя импульсивному реагированию, — и эта, по сути, «псевдокультура» отказывая Человеку в праве быть «человеком»: самостоятельно мыслить, осуществила «захват города» раболепствующими опорками, что метили в Наполеоны, не вставая с дивана, повсеместно формируя характер, что приоритетом в достижении целей ставил «аморальность общества», в которой отключена функция «самосохранения», отчего «человек не-знающий» не осознает, что безграничье возможностей и желаний ведёт к аннигиляции «пространства», в котором он обитает. Фашитизация ‘инокультурой’ – процесс формирования чужеродных убеждений в ментальной «среде» отдельно взятого вовлекаемого человека, использующий комплексный подход и системность «расподобления», процесс умаления «человеческого» в Человеке, где «человеческое» не что иное, как ‘способность человека к ментальной деятельности’, что позволила ему развивать собственное Сознание до размеров Вселенной, создав письменность, и сформировать «Культуру» как ‘сферу познания и отражения мира’ и ‘пространство  обитания’. А теперь штрихами – побочные продукты этого ‘тотального расподобления’, вводимого отщепенцами, что захватили культурные индустрии, оседлав образовательные структуры:

  • функциональное замещение «Разума» — инстинктами;
  • снижение аналитических способностей Сознания – взамен «потрафления» суевериям, слухам, сплетням, ‘болтовне’ (пустой и никчемной) – той легковесной «мазурке-болтовне», но не в зале Дворянского собрания, а на квартирнике – в тесноте обыденного;
  • вульгарность словоизвержений, блатной, сленговый и просторечный речитатив;
  • отсутствие способности оформлять свои мысли в письменной — связной и художественно выраженной литературным языком – форме изложения;
  • снижение способности читать долгий связный текст, то есть многостраничное повествование (на бумаге) не только в художественной форме, но и научно-популярной;
  • безразличие/неразличение жанрового и стилевого своеобразия произведений литературы;
  • отсутствие метафоричности «мышления» — нет образного восприятия предмета/явления;
  • ничтожный лексический запас – неначитанность – а по сути, лексический астигматизм;
  • неумение ‘писать от руки’;
  • неспособность к мелкому ручному труду – неразвитая ‘мелкая моторика’ с детства;
  • отсутствие способности выстраивать логические и ассоциативные связи явлениям, событиям и поступкам (своим и других);
  • псевдоаналитика – доморощенность рассуждений на глобальные темы: «ни о чем обо всем» — ‘кухонная’ аналитика, построенная на чужих мнениях, из разрозненных цитат – обрезанных, вырванных из «контекста» и вне-контекстных – сопутствующих «для весу»;
  • тяга к высказыванию «устному», причем без «письменного» варианта: подстрочника, плана, наброска — без письменного «оформления», то есть не прошедшие горнило собственного Сознания – ментально не укорененные и не закаленные собственным «осмыслением» суждения, созданные ради «говорения по Хлестакову»; логореизм.

Готовые конструкции ‘помышления’ – клише, приучающие к «формальности» осмысления всякого «понятия», объясняющего то или иное событие/явление, существо «предмета» или суть происходящего/произошедшего, создают привычку к «привыканию» и «безумному поглощению» — безудержному и пассивному – постороннего «контента», вбираемого внутрь, словно спагетти – залпом, на кластерах – рваных курсах, призванных повысить не столько образование, сколько «самооценку», составленных по краденным шпаргалкам чужих монографий, — дают только временный эффект ‘довольства’ жизнью и собою – и вскоре «жадное накопление», троглодитное, приводит к ‘несварению’, что выливается оскудением не только Ума, но и физическим нездоровьем: апатией, анимией, паникой, меланхолией, отчаянием, что, в свою очередь, плодят страхи – инкубами и «капричос» Гойи или Мунка, а уж из них какие только «гангрены» не выползают, форматируя Ненависть, что начинает сжирать изнутри, причем при полном вашем согласии, множа ту самую ‘оптимизационную плесень’, что ныне, словно размноженный «портрет Дориана Грея», глумливо взирает на вас из своих амбразур довольства.Философия народа «схлопывается», когда отказывается течь на родном языке! Это просто. Аристотель закончил свое учение «систематическим учетом ценностей» – аналогом современной «цифровизации» — составлением «периодической системы» Науки – в момент, когда его родину «распяли» македонцы. Греков (классических) уже не было – характеры мельчали, практицизм брал нахрапом интеллект и воображение – они оказались в сачке насмешек дискредитированными и околпаченными, оказались над натиском солдатских легионов армии Македонского – ученика, что «учение» воспринял «иначе», чем мог предположить Учитель, – их держава распалась, а с нею и «мировоззрение» древних греков, что было доступно и принимаемо многими, но вдруг стало растворяться, растерзанное дисперсным душем чужих ‘установок’ – «восприятий», «суждений», что опирались на иной язык, предпочтя не Образ понятия, но «образ действия», вводившийся штатно (системно – Образованием) и нагло: ‘мечом и огнем’ – глаголами ‘направленного действия’ чужого языка (иностранного), подавляя навыками убийства «молча», угнетая Обманом и паникой, расподобляя безверием и не-знанием, лишая языка, порой буквально. Философы ‘родной язык’ забыли — и возникла … социокультурная яма.

Ключевые слова: Сознание, «псевдопросвещение», «обращение Ума», «отщепенчество», смещение акцентов, Смысл, оптимизация Культуры, «фашитизация ‘инокультурой’», «человечность», сатирический дифирамб, ‘оптимизационная плесень’, ‘рассеянная Правда’.

 

ON WHOM HIRSH KNOCKING,

OR A PSEUDO-ENLIGHTENMENT CARTEL AGREEMENT

(on the rights of a satirical dithiramb)

  1. LOVE FOR THE «TRANCE», OR OPTIMIZATION MOLD

(A) THE HIDDEN SCHEMING OF THE ‘RUT’ AS THE DISTRACTED TRUTH

     Abstract. Since the beginning of Perestroika — scandalous and scandalous — the real color revolution, inflated, paid for and carried out by the West, the “cultural industries” in the Russian Federation were the first to introduce discourse on the topic of “transformations”, throwing, without asking permission, » transformers -simulacra» ideas and concepts , hypnotically influencing «perception» and provoking the Consciousness to ‘co-obedience’ to other people’s views, visions and delusions, putting someone else’s nose is higher than one’s own, accustoming to belittling one’s own «thinking» (Consciousness), indulging impulsive response, — this, in essence, «the pseudo-culture» denying Man the right to be a “human”: to think independently, she carried out the “capture of the city” with servile props that they mark at Napoleons without getting up from the sofa, forming everywhere a character that prioritizes the «immorality of society» in order to achieve goals, in which there is no function of «self-preservation», which is why the » unknowing person » does not realize that the limitlessness of possibilities and desires leads to the annihilation of the space in which he dwells. Fascitization by ‘nox-culture’ is the process of forming alien beliefs in the mental ‘environment’ of a single involved person, using an integrated approach and systemic ‘dissimilarity’, a process of diminishing the ‘human’ in a Person, where » human » in this context of reasoning should be taken as «a person’s ability to mental activity», which allows him to develop his own Consciousness to the size of the Universe, creating «writing», and helps to form «Culture» as a «sphere knowledge and reflection of the world‘ and ‘the space of dwelling’.  And now the strokes — the by-products of this ‘total dissimilarity’ introduced by the renegades who have taken over «the cultural industries», that saddled the educational structures riding the educational structures:

  • functional substitution of «reason» — instincts;
  • decrease in the analytical abilities of Consciousness — instead of » indulging » superstitions, rumors, gossip, ‘chatter’ (empty and useless) — that lightweight «mazurka-chatter», but not in the hall of the Nobility Assembly, but on the apartment — in the crampedness of the ordinary;
  • vulgarity of verbiage, thieves’, slang and vernacular recitative;
  • lack of ability to formulate one’s thoughts in a written — coherent and artistically expressed in literary language — form of presentation;
  • a decrease in the ability to read a long coherent text, that is, a multi-page narrative (on paper) not only in an artistic form, but also in popular science;
  • indifference and indistinguishability of the genre and style originality of works of literature;
  • lack of metaphorical “thinking” — there is no figurative perception of an object / phenomenon;
  • negligible vocabulary — lack of reading — in essence, lexical astigmatism;
  • inability to ‘ write by hand ‘;
  • inability for small manual labor — undeveloped motor skills from childhood;
  • lack of ability to build logical and associative connections to phenomena, events and actions (one’s own and others);
  • pseudo-analytics — home-grown reasoning on global topics: «about nothing about everything» – ‘kitchen’ analytics, built on other people’s opinions, from scattered quotes — cut off, taken out of «context» and out of context — accompanying «for weight»;
  • the craving for an “oral” statement, and without a “written” version: an interlinear, plan, sketch — without written «formulation», that is, those that have not passed the crucible of their own Consciousness — mentally not rooted and not hardened by their own «understanding», judgments created for the sake of “speaking according to Khlestakov”.

Ready-made constructions of ‘thinking’ — cliches, accustoming to the «formality» of understanding any «concept» that explains this or that event/phenomenon, the essence of the «object» or the essence of what is happening/happened, create the habit of «addiction» and «insane absorption» — unrestrained and passive — extraneous «content», taken in like spaghetti — in one gulp, on clusters — torn courses designed to increase not so much education as «self-esteem», compiled on the basis of stolen cribs of other people’s monographs — give only a temporary effect of ‘satisfaction’ with life and itself — and soon «greedy accumulation», troglodytic, leads to «indigestion», which results (pun intended) in the impoverishment of not only the Mind, but also physical ill health: anemia, apathy, panic, melancholy, despair, which, in its in turn, they breed fears — incubi and  «caprichos» by Goya’s or Moonc’s, and what kind of «gangrenes» do not crawl out of them, formatting the Hatred that begins to devour from the inside, and with your full consent, multiplying that same ‘optimization mold’, that now, like a multiplied “portrait of Dorian Gray”, mockingly looks at you from its embrasures of contentment.

The philosophy of the people «collapses» when it refuses to flow and sound in its native language! It’s simple. Aristotle ended his teaching with a «systematic consideration of values » — an analogue of modern «digitalization» — the compilation of the «periodic system» of Science — at the moment when his homeland was «crucified» by the Macedonians. There were no more Greeks (classical) — the characters were getting smaller, practicality was taken impudently intellect and imagination — they turned out to be discredited and fooled in a net of ridicule, they turned out to be over the onslaught of the soldier legions of the Macedonian army — a student that he perceived the «teaching» «differently» than the Teacher could assume, — and the power fell apart, and with it The «worldview» of the ancient Greeks , which was accessible and accepted by many, but suddenly began to dissolve, torn apart by the dispersed soul of other people’s «attitudes» — » perceptions «, «judgments», which relied on a different language , preferred not the Image of the concept , but the «mode of action», introduced regularly (systematically – by Education) and impudently: ‘ by sword and fire ‘ — by the verbs of ‘directed action’ of a foreign language, suppressing with the skills of killing “silently”, oppressing by Deception and panic, dissimilating with unbelief and lack of knowledge, depriving the language, sometimes literally. Philosophers have forgotten their ‘native language’ — and a sociocultural pit has emerged.

      Keywords: Consciousness, «pseudo-enlightenment», «conversion of the Mind», «The Renegadeness«, shifting of emphasis, Meaning, «space of languagelessness«, optimization of Culture, «fascistization by ‘Nox-Culture’», «humanity», satirical dithyramb, ‘optimizaing mold’, ‘a distracted Truth’.

А. Келейность «колеи» как  рассеянная  Правда

Все нижеследующее можно было бы назвать «лермонт роттердама», чтобы запутать, следуя сетевой «грамоте» инфантилов, поскольку критический очерк вобрал в себя смех «Похвалы Глупости» и гнев юного Лермонтова, поставив своей целью пробудить «трагикомическое восприятие» – осмысленное, что поможет не отчаяться и не впасть в панику, видя как процесс «расподобления «человеческого» в человеке», что идет своим рутинным ходом своей «колеи», не сворачивая, не тормозя, не встречая сопротивления, продолжает распылять невежество из своего «мешка без дна»: байками и Кривдой, склеротическими бляшками высевая в кровеносных сосудах Русской Культуры безмятежное предательство, формируя из «олухов царя небесного» терракотовую армию негодяев, — однако, мы назвали все так, как назвали… — и, смеясь, плачем…

— Вадим Львович, Вы – бог!

— Я знаю, где диссертация, когда я буду оппонировать? (именно так: через запятую)

— Еще немного. Здоровья Вам!

— Постойте. Вы хотите сказать, что я не имею права умереть, пока не написала?

— Я готова не писать вообще, лишь бы Вы жили долго.

 

Это один из последних «скетчей с В. Рабиновичем» на последней же культурологической конференции в Белых Столбах (июль, 2013 г.) – Вадим Львович был намечен «оппонентом» моей «докторской» о Смехе. Свети всегда до дней последних донца! И вопреки закату свети с другого полушария, наплюй на невесомость, небесный тихоход! Подкидывай лучи-лучины, с насмешкой вопрошая бытие. Какое Солнце закатилось, какое Солнце убежало! Без вопрошания, вопросика, недоумения Вадима Л. Рабиновича представить себе невозможно. Это был наш Сократ! Сократ Института Культурологии. Склоняя свою большую голову, шуря глаз, произносил шутку, а потом вопрос – иронично и в риторических тонах, и смотрел на тебя снизу вверх – но «облаком в штанах», ожидая даже не ответа – реакции, всплеска эмоций, включения в игру-диалог. Это был мастер-класс «сократического диалога». Спасибо Мастеру, что и без шапочки был им – светящимся как лунь и как луна хранившим тайны. Они уходят, защищая нас. Он тоже просил за институт, за гнездо – чтоб не разоряли. Сердце встало – цикута была не нужна — не вынесло третьей перезагрузки и оптимизации научного процесса. Ушел через два месяца. Тихо. Успев полистать свои стихи и алхимический манускрипт, пахнущие свежей печатью и лукавством. Оставил сиротливо жаться в бреду, чаду заёмов и шири окаёмов, в грязи, в беспамятстве живущих, среди зомби слепых и унылых – в наступившем средневековье, иллюстрацию которому успел создать Герман-старший, ушедший также болью сердца на полгода раньше. Румата выдул свечи — Алхимик вышел.  Сократ ушел… В который раз (19.09.2013 г.).

«Тихой гуманитарной катастрофой» была прокомментирована на фейсбуке акция (иначе и не назовешь) назначения В. Путиным себя же Главой «Совета по науке и образованию». Уточняю: она далеко не тихая – звонче пощечины и гула Сорока Сороков. Эскорт последовал через месяц: массовым сокращением в МГУ. Под этот каток попадут все научные и образовательные ведомства – таков ветер перемен текущего момента, что дует с прошлой осени уже (если не раньше), во вкус вошел: играет кучевыми облаками, резвится палою листвой, хвосты-подолы крутит, и вряд ли прекратится, пока не смолотит все жнивье, что наметил себе под полигон (13.11.2013 г.).[2]

Этой интроекцией из двух абзацев, что слетела нежданной оттепелью декабря — январским снегирем, развеселив и замеланхолив снежно – в одночасье — разом, и часом Старого Нового года — мы продолжим наш разговор неспешный с современником – спешащим вечно, но в «никуда» – и  то не его вина – скорей, неволя… — разговор о проделках старика Хирша — рыжего лиса-Римуса, что Рамзесом расселся и воссиял над Среднерусской Возвышенностью с ее тысячелетней письменностью, обращая грамотное население в невежд и пройдох.

Томясь (без утомления) Сократом, примеряя его сандалии, о цикуте помня, но более о его «гражданском подвиге», утешаясь метаниями Кассандры, плачем Августина, терзаниями-умаления Д. Менделеева, и дабы снять лакуны в «постижении» культурософского характера, наши рассуждения будут включать «фундаментальную проблему Сознания» — впрочем, как обычно. Так, словно не боясь вод Стикса, ведомая двумя русскими Вергилиями – А. Суворовым и С. Капицей, следуя их основным кредо: «Теория без практики слепа, а практика без теории бесполезна» и «Учить нужно не знаниям, но пониманию», суждения свои — «мои мысли, мои скакуны» — сплету «междисциплинарно» — сутью, и это обусловлено самим фактом их ‘природной спеленутости’ – майевтическим узлом: по-Сократовски — Сознанием: областью «понимания» и «восприятия», и что, развивая ‘понимание’ и ‘восприятие’, к знанию реципиента (читателя) прилагают крылья иль колеса – кто на чем привык передвигаться в актуальности дня сегодняшнего! – придают ‘уверенность постижения’ той самой тотальной трансформации общества, позволяя «видеть» многое, горькое, кривое – прозревать, фиксируя в сшибке ‘культурных бифуркаций’  «антропологический сбой»  в лике самого человечества.

И первой скрепкой скинем «срез по больнице» от 17.11.2021 г.:[3]

Как вам современный Асклепий? Главный врач подмосковной больницы (Одинцово) некто А. Фадеев (полагаю, что даже доктор медицинских наук при исполнении) заявил, что открыл науке новый тип «антител» при заболевании наимоднейшим ныне вирусом – это «ген удачливости», который он предложил рассматривать в ряду факторов, освобождающих (исцеляющих, полагаю) от Covid’19 (?) – видимо, в консерватории все же менять что-то надо – и это скрижали – основы обучения: «программы»…

Второй дадим «сводку по youtube» от 20.03.2022 г.:

Хазин – все пропало! Школьников – все пропало! Делягин – все пропало! Катастрофа! Мир рухнул! Что Санторин воспрянул и повел хвостом? Комета слизала материк? Нет! То вой стоит: все призывают голод –– ментально: отсылками древних закличек, буквально моля: голод, приди! Паника сеется самими агрегаторами – свистопляска столетней давности…

И вот вопрос: откуда же возьмется Просвещенья дух, способный отогнать туман бульварных возмущений? «Из самостоянья!» – молвим, и заметим: потому для Сознания остается важным и по-прежнему актуальным ‘внутреннее развитие’, а с ним ‘способ познания’ и коромыслом – источник (энергия Смысла). Человек, что направил меня в кругосветку ‘невесомости’ – явно со смыслом, во воле которого я пребываю на орбите «независимости от Науки» уже 12-й год, умер в прошлом году, и пусть мое молчание о нем будет ему «памятником», — так вот его всегда возмущало, что я «тяну» со статьей, проверяя источники, удивляясь (возможно искренне), скороговоркой вбрасывая: «Не знаю-не знаю, в Википедии – все есть! Этого достаточно!». Было это году в 2009/2010, но Вики-базу я и тогда не воспринимала за «базу», и даже только «открывала» для себя, однако сейчас многие мои потенциальные коллеги лишь «Вики» и пользуются, на нее и уповают. Для ученого это крах – смерть Сознания, удел кастрата-евнуха – увы, не барочного певца! Обыкновенный человек, привыкший доверять «печатному слову» со школы, начинает глотать «удобную кашу» сводницы-Вики, не полагая даже, что ее информация может быть окроплена вымыслом, что она – еда из Википедии – так и останется в Сознании как ‘непереваренный контент’ – сдобной пышкой – вредной, поглощаемой быстро, но пустой для организма, поскольку вся «познавательность» Вики – фастфуд обрубленных цитат, сплетен и ‘смещенных акцентов’ – направлена лишь на то, чтобы сформировать «заблуждение» либо «недоверие», что перевернет «восприятие» – тазом, ослабит «критическое мышление», и приведет рано или поздно к ложному «представлению» — сиречь, искривлению, а с ним ложному «пониманию», что не исключает совсем и стойкого «непонимания». Именно это последнее качество стало фиксироваться «респираторным заболеванием» в начальной школе всеобуча, сигнализируя не только (и не столько) о провале последней реформы образования, но об утрате «массового образования», сформированного советской властью и запущенного ракето-троллейбусом в СССР. Я давно догадывалась, что в школе происходит что-то неладное, потому дочь свою учила сама: совмещая воспитание и диссертацию – в 4 года, заливаясь смехом, она бойко читала «Сказки» Пушкина, с книжками просыпалась и засыпала, — повторю: ощущая беду, я в «программы обучения чтению и письму» не погружалась, имея за плечами свой «первый универ»[4]: педучилище им. Ушинского и работу в начальной школе, — каким же откровением, горьким и злым, месяц назад стало для меня сообщение – из четких источников «методического отдела»[5] – о вредоносности внедренных Реформой программ, что обучая чтению, не гарантируют «понимание прочитанного»! Детишек обучают не плавному слоговому ‘прочтению’: внутреннему сложению основ и аффиксов и смыслов, но расчленению на фонемы – отдельные звуки, тренируя артикуляцию и мешая Мышлению поймать смысл, запечатленный и впечатанный буквами. Учат не «стечению» звуков в слове, но их разобщению – разъятию! А между прочим русский язык хранит «традицию» обучения чтению с азов: слово «склады» — «склады складывать» — означало «учиться читать по слогам» — медленно и целенаправленно: для постижения смысла написанного/напечатанного (!), — и это словосочетание можно встретить у Ломоносова, Бажова, Лескова, Тургенева, Горького, Шмелева, и ведь читать в России учили везде: от крестьянской избы до дворянского дома – сложением букво-звуков в уме! Сейчас же армия дефектологов и психологов брошена на формирование незнаек и непонимаек из разумных дошколят, которым внушают, что «учеба — игра», читать можно заучив, повторив фонему – практически звукоподражанием, не напрягая мозг, но избегая психотравмы, не думая, не понимая смысла слов! По сути, рекрутируют хромых и слепых копьеносцев – носителей чужого оружия и доспех – чужому языку готовя почву и плацдарм! Помните картинку Брейгеля: косой ручеек цвета капут-мортуум на снежных холмиках – слепцов вереница – юродов незрячих — из раннего Средневековья? «Младопросвещение» РФ штампует только таких и направляет в пасть Цифре – не верите? А зря – и это быль, не ужастик. При этом «качество» чтения оценивается во 2-м классе не «пересказом/изложением» — проверкой: смысл уловил или нет, а «скоростью прочтения» — буквально количеством слов в минуту-две, причем от скорости «постижения» — отдельной способности отдельно сидящего школьника – зависит его «понимание», а «прочтет» или «воспроизведет» текст ученик современного учителя волнует мало. Такая вот «поверка бессмыслия»! Скажите: чья эта диверсия? Чья каверза, что каверной в Сознание вползла? Кто лоббировал новые методики, превращающие родной язык в китайскую грамоту, представляя ребятишек пытливых слепыми котятами – дисграфиками и дисклетиками. Так вот, «Википедия» – площадка рекрутерства вскормленных ‘звукоподражанием’ и «фонематическим анализом», форматирующим «слуховую доминанту», наивных неучей – не почемучек, а лентяев – ботов Цифры, в потенции иноагентов, что поют с чужого голоса, априори. И, как говорили в школе, посмеиваясь, вопрос на «засыпку»: откуда возьмется искомое «самостоянье», если из ‘процесса обучения’ (программно) изъято «понимание» (изначально)?

А между тем в январе 2024 г. министр «просвещения» вдруг собирает совещание накануне своего отчета «наверх» – кем наполняет он свой кабинет? Как любит вставить г. Кричевский (а с ним и многие другие и многие лета назад), к гадалке не ходи – дефектологами и психологами! Дабы опираться на их «отчеты» и «выводы», что да, семя пошло не то – сплошь незрячие, да хромые, нервные все да хворобые: ни считать, ни слова молвить, а уж слово прочесть и того не могут, — мол, вот сморите, г. Президент, картина какая маслом! Нам срочно нужно упрощать наши сложные программы обучения – не справляется «поколение Z», да и «Y» не сдюжит! Простите, а в чьи обязанности входит «обучить» сложению букв? Кто может научить «склады складывать»? Они были на совещании? Думаю, нет – зачем? Начнут кликушествовать, требовать изменений – нет, надо все по-тихому, чтоб как в больнице – тишина стояла. Интересно, а мертвых с косами в рекреациях школ скоро начнете ставить?[6] О том, что сама «школа» как «институция», что ответственна за грамотность и образование молодого поколения, может быть губительна и вредна для этого самого «младого племени»: нанести ‘неизгладимую психотравму’ — голодомором просто! – эта мысль, что ересь, стала активно вбрасываться в общественное сознание различными «культурными индустриями», начиная с нулевых, и сейчас, спустя 20 лет, четко соблюдая «закон Окна Овертона», ее (ересь) принимают не просто «рекомендацией» — догматом, и «школа» становится – «побочным продуктом» — нужно срочно объявить тендер на всю «систему Образования» и начать процедуру банкротства! Не надо ребенка учить «складам» — несварение желудка получит не дай бог! – нужно просто диагностировать: не читает, нужно тестировать и тестировать, а учить писать, считать в уме, и понимать прочитанное – ни-ни! Разве не заметили: как грибы после дождя, тут и там стали включаться отнюдь не «лампочками Ильича» «методические кабинеты», «диагностические кабинеты» да «лаборатории коррекции», и все со своими прайс-листами (!), по ‘исправлению’ «угла зрения»: речевых особенностей детишек, точнее, выявлению их «не-способностей»? А что как не «заключение», что твой отпрыск «идиот», что читается диагнозом о ‘природной заторможенности’, быстрее пути расчехляет кошелек отцов? Словом, задумка объявить здоровых «незрячими» и «глупыми» смела, но не «инновационна» — Андерсен о ней писал в сказке «Новый наряд короля». Итак, констатируем: рейдерский захват «школьного образования» идет и продолжится до исхода последнего Бруно-Кихано, что чудом сохранились и продолжают еще партизанить и сопротивляться всем мурашкам г. Мурашко[7]. А Сократ – он за всегда с народом, как Адамыч!

Чтоб напряженье сбить, предложим «скрепкой» от 23.01.2024 г. свежий рогалик от Telegram[8]:

Бывший министр сельского хозяйства, бывший губернатор Краснодарского края, а ныне глава с/х предприятия «Агрокомплекс им. Н. И. Ткачева» А-др Ткачев сообщил, что к 2028 г. построит в Сочи круглогодичный гольф-курорт с полем (аж) в 18 лунок (!)…. – и  вставим от себя: интересно,  господин «бывший» лавровый венок, тогу и сандалии с крылышками (как у Меркурия) круглогодично носит? Нигде не жмет?

Читатель, так получилось, что в IV ч. «пройдохи-Хирша» войдет то, что набрасывалось, оседая «полевым материалом», в 2022 г. – с момента моей последней попытки «захода» (на «общих» основаниях: конкурсы) в систему, созданную «охлократами от науки», что не увенчалась успехом, как наше последнее Лунное заземление – также: даже не касаясь орбитально – знаете, оптимизация хорошенько продувает мозги сидящим внутри – словно все после covid’19, или под впечатлением только что прочитанного «Замка» Кафки. Записывалось карандашом весной 2022-го, но весь год я провела в верстке «Троянского терроризма» – буквально в тексте и словах – в битве с тремя верстальщиками, что болели ковидом, восстанавливались, бежали в Испанию (не полагаясь на Грузию наверно), болели «синдромом», и потом вдруг, когда сыскался новый «профессионал», все греческие слова (в научном томе!) были набраны латиницей – словом, мне было не до «отщепенцев», рассыпанных горохом по дому Науки, словно лилипуты по дому Свифта[9]. И поскольку своего «Хирша-негодяя» я стала выкладывать в печать «теоретической» частью: «определений» и «обоснований» моего доклада на антропологическом конгрессе 2013 г., а также «культурологическим» срезом от Н. Соколова и П. Валлеса, подарившим нам исторический аспект «явления» отщепенчества , то, заложив основу фундаментальным размышлениям, вернусь к импульсу – тем соображениям и осмыслениям, что формировали, выплескиваясь не хаотично, н как-то последовательно (Сознание всегда точно помнит, на чем остановилось – факт! – проверено еще работой над «Сингулярностью») «постижение» процесса «расподобления» в Науке, в процессе моего как-бы «факультативного» наблюдения за действительностью происходящей, ибо приоритетом оставалась «верстка» и тревога о ней: чтоб она обернулась былью – напечатанной, изданной качественно «книгой», — то есть аргументы ‘научного обоснования’ проблемы ‘культурологической деградации’ в системе образования и культуре собирались как бы «в прослушке» всех, кто витальным гулом наполнял «информационное пространство», доступное всем и каждому, — тот Эфир «масскульта», где «говорливых» агентов «псевдопросвещения» оказалось… бездна, – причем «анализ» сочетался с обязательной фиксацией, отчего я ощущала себя Феофрастом, что на агоре спешил записать/вписать «характер» современника, запечатлевая речь, облик, манеру поведения его, с тем, чтобы в дальнейшим выделить «типичность» — социально-психологическую особенность человека как «черту» и «характер» личности. Не присягая на Библии, и не кладя голову на плаху (мы не в театре Нерона и Сенеки!), но за достоверность чужих высказываний ручаюсь, обязуюсь рукописную стенограмму явить по запросу любому по первому требованию, ибо писала карандашом след в след – как Феофраст почтенный – вслед говорившим, а, поймав галку неразумия словно хромую ворону, сажала «пост-фактом» на белый лист! И это не «враки», но «занозы» Лжи, которыми прошита наша реальность. А занозы следует извлекать – не дожидаясь перитонита!

Однако, вопреки предуведомлению, раскручивать клубочек начну с конца – декабря 2023 г. – так, словно пирамидку будем собирать с макушки, но обещаем: колечек разноцветных нанизаем много – и не все они изящны, есть изъяны, но все кованы «коварством» — будь снисходителен, Создатель!

Не секрет, что сторонников «норманской теории» не убывает, что они и ныне вагонной тележкой толкают свою идею ‘норманского пришествия’ на Русь, не замечая никого, не внимая ничему, и также активно, как в веке 19-м, живо работая локтями, занимают ниши и ложи «культурных индустрий/площадок»[10], и TV из них – одна из самых креативных, в смысле, лакомых – дарующих то, что можно признать «успешностью», которую проф. Аузан, вслед топ-менеджерам западного экономического развития, ставит «альфой и омегой» существования человека и развития мира[11]. Если норманны, которые «русь» — военный спецназ, иначе – морские котики (США) или голубые береты (СССР), возалкали «успешности», бредили ею, то, придя на Русь, навели Порядок – развели «благосостояние», видимо, пересчитав всех мышей по амбарам, и потекли по Руси молочные реки с кисельными берегами, и каждый мужик стал воином – практически «князем»! Так по мысли «норманистов».  Но клячку[12] все ж протянем: почему тогда они, как «успешные» менеджеры, не навязали свою «корпоративную культуру» и не установили повсеместно: от моря до моря – свой язык? Язык норманнов, надо полагать? Кстати, он сохранился? И да, была ли у них письменность? По воинской традиции они должны были слагать свои песни/гимны, как древние греки когда-то, которым воинственный дух не мешал вирши: гимны/боевые элегии/ямбы — слагать, вдохновляя на подвиг и славу – и Гомер был из таких боевых певцов/аэдов, и Алкей, Эсхил, Архилох, Симонид, Тиртей, Солон, Софокл… Разбудим их тени – парой цитат:

«Кто падает, тому ни славы, ни почета больше нет

От сограждан. Благодарность мы питаем лишь к живым, —

 Мы, живые. Доля павших — хуже доли не найти.! (Архилох)

 

«Срамом покрыт и стыдом мертвец, во прахе лежащий,

Сзади пронзенный насквозь в спину копья острием!» (Тиртей)[13]

 

О «бранном искусстве как способе существования в Древний Греции» мы подробно писали[14], но все равно остаемся под впечатлением «кровавого зрелища сечи» (Тиртей), что рождало одного за другим великих поэтов Эллады на протяжении столетий, и что вели могучие греки — все как один подобные Ахиллесу с его «необорными руками», пока не иссякла их доблесть под шеломами македонцев, что стали стирать их родное наречие – древне-греческий язык, а с ним и боевой дух. Только представьте себе Архилоха – солдата-наемника VII в. до н. э., величайшего смельчака и поэта, может быть внешностью Рассела Кроу, что восклицает пред дружиной своей: «Хлебы мне месит копье, копье выжимает из гроздий Исмара сок огневой, пью, опершись на копье!»[15]. На этом лирическом отступлении, словно строфе из «Евгения Онегина» — волшебной картинки из русского быта и загадочной русской зимы, вздохнем, строку перечеркнем, и спич свой заново начнем, и продолжим не крушить – откуда войска мы возьмем? – нет, подмечать просчеты и прохвостов. Однако «норманисты», что в «культурных индустриях» занимают почетное место «знатоков»[16],   не называют ни одного письменного источника, мало того не могут определиться на каком языке изъяснялись те самые викинги-конурги, что пришли на Русь с приветом Сигурда (вождь/конург) и заветом Одина (верховный бог). Последние были героями скандинавских саг «Старшая Эдда» — древнейший литературный памятник скандинавской культуры, что стал складываться в эпоху викингов – героическими песнями вперемешку с песнями скальдов, но записанным лишь в 1222/25 г. исландским историком и поэтом Снори Стурлусоном, явившем миру «учебник поэтического искусства» — «поэзию скальдов».[17] Заметим, в эпоху викингов —  время, когда сложились скандинавские народности и государства, а с ними, разумеется, и скандинавский язык – еще общий для всей Скандинавии, что включала германские племена, норвежские, шведские,  откуда вышли готы-завоеватели IV в., и бургунды (древние германцы) – агрессивные и расчетливые легаты Рима, основавшими на Рейне первое «королевство», — в «варварском» и «великом переселении народов» IV-V вв. н. э. древнескандинавский язык был одним из самых распространенных языков Европы именно в силу этих самых «завоеваний», что пиратской традицией «грабежа и насилия» перекраивали пространство, которому в будущем предстоит стать Объединенной Европой. В период с VIII по XI вв. –  время брутальных викингов – столетия ‘безумства и стяжательства’ – из письменных источников только «рунические надписи» при широкой устной «песенной традиции» — поэзии скальдов, ‘поэзии личного голоса’, да общегерманской героической поэзии, что, понятно, сопровождала воинственность самих германцев, служила мантрой и кличем. Однако, большинство сказаний в песнях «Старшей Эдды» южногерманского, а не скандинавского происхождения, при этом «сказаний» исландского происхождения нет совсем, но что не удивительно — ведь составлен и записан он на исландском языке, и потому является памятником литературы исландским – «плоть от плоти исландского народа, понятный только в контексте живого исландского языка, исландской поэзии и природы Исландии»[18] — и в этом мире каменистых плоскогорий, с кратерами и водопадами, голыми горами базальта, вдруг поется о героях германского эпоса – о героях-вождистах лесистого континента – их южногерманских сказаний: Сигурде, Гуннаре, Атли… Не доказано и неизвестно время возникновения первых песен «Старшей Эдды» (в устном изводе, конечно) – оно скачет между VIII и XIII-м веками, но остается неизвестным и «место» их «сочинения» — поэтического сложения, иначе, и вот если они стали складываться в конце IX в. – время, когда началось заселение Исландии, то складывали их не исландцы, а тем кочующие воинственные племена древних германцев, в простонародье именуемых викингами. И да, «Старшая Эдда», как и русские «Былины», отвергали «авторство», которое было как бы «неосознанным», отчего являли собой поэзию ведически струйную – струями горного водопада, особенно если знать  о связующем стиле «аллитерационного стиха»[19], однако который был распространен и у древних германцев (по мнению Стеблин-Каменского, еще до нашей эры), и у западных германцев представлен только в «рунических надписях». Итак, древние германцы, они же викинги (норманы), подобно древним грекам из рассыпанной островами и полисами Греции, развивая свои дружинные отношения, складывают «поэтический эпос» — и тем самым «способ своего существования» — войну – представляют «бранным искусством» — доблестью и умением боя, то есть героизируя смерть, вражду, ненависть, славят своих богов, подражают героям, о чем везде оставляют рунические надписи с их именами – словно кол вбивают, ставят клейма-руны на оружии, чертят на украшениях, при этом руны не становятся «распространенным явлением» в Древней Руси (раскопы под Новгородом показали их всему миру – но в небольшом количестве) – в период наводнения ее викингами, в их частые сошествия-пришествия в IX в., ни потом – в период феодальной раздробленности — не были популярны, оставаясь тугриками скандинавов – силой черною, словно китайский иероглиф, что штрих-код: занятен, но «читаем» только ИИ — электронной грамматикой.

Однако к 9 веку на Руси давно писали – берестяная грамота хранит и договоры, и лирические послания, и деловую переписку, и уже стал складываться древнеславянский язык, общий для всех славянских племен, как и у скандинавов – руническое письмо (сохраненное фрагментарно).[20] На Руси XI в. волной «христианства» не только грамотеев становится больше, но и «читателей» — то есть любителей «читать», которых воспитывали рукописными книгами, привозимыми на Русь купцами и русскими князьями в большом количестве, так по одной версии – богатейшая библиотека болгарского царя Симеона (865-927) после победы над Болгарией (927 г.) была вывезена византийским императором Иоанном Цимисхием (969-976) в Константинополь и уже его сыном Василием II Болгаробойцем (976-1025) была принесена в качестве «свадебного приданного» Владимиру Святому (980?-1015)[21] – тому «крестителю» Земли Русской, что, по мнению нью-норманистов, была «дикой» и письменностью обзавелась только в 13 в. Однако в Изборнике 1076 г. (М., 1965. С. 153) говорится: «Оузда коневи правитель есть и въздержание. Правьдникоу же книгы. Не ставить бо ся корабль без гвоздии, ни праведникъ бес почитания книжьнааго и ягоже (пленьникомъоу)мъ стоить оу родител(ь)»[22] — а это свидетельство того явления, что можно назвать «школьным образованием» — массовым, поскольку воспитывали и Ум образовывали на книжном языке (старославянском) притчевым сказом: не быть человеку «человеком», но ребенком, если книг он не читает-не ведает, как не построить корабля без гвоздей. Заметим, «притчевый стиль» — свидетельство развития народа, и его не просто распространяли, но его использовали «логарифмической линейкой» при обучении грамоте в 11 веке (!). В княжеских архивах было найдено 62 грамоты[23] – переписки князя Изяслава Мстиславовича (1097-1154), которые летописец  не приминул вставить в свой текст, и которые свидетельствуют, что эпистолярный жанр широко использовался как «средство связи», как «метод воздействия-убеждения» и как «способ политической интриги»: «Тамо, брате, у тебе по Бозе Новъгород силный и Смоленск, а скупився же земле своея; юже Гюрги поидеть на тя, а яз к побе пойду, не поидеть ли к тобе, а поминеть твою волость, пойди же ты семо ко мне»[24]. По Уставу Ростислава 1136 г. письменно учитывались княжеские и епископские доходы – на кириллическом письме. Мало того, открытые берестяные грамоты, буквально отрытые археологами в Смоленске, Мстиславле, Старой Русе, Пскове, Твери, Витебске и Новгороде (основной массив), свидетельствуют, что грамотность населения в этих ремесленно-торговых городах[25] была не только представлена, но и распространена, поскольку по письму можно было понять, кто ее начертал: ребенок, девица, муж или старик – люди сообщались между собою: по делу, страдая любовью или гневаясь, используя «памятками», деловыми записками — это был своего рода телеграм-твитер. Археологи датируют появление «бересты» X-XI вв., а в XII-XIV вв. она имела уже широкое хождение, что позволило предположить, что время возникновения ‘кириллических записей’ (отнюдь не рунических надписей, напомню) было связано с реформами по «внутреннему государственному устройству» (947 г.) – установлению погостов, даней и оброков[26] – это период, когда Ольга (она же Хельга, «норманская регенша»), создала пункт сбора дани на реке Витьбе (Витебск), когда появились надписи типа «горухща» (X в.)[27]. Под мостовыми улицами Новгорода на Неревском раскопе под данным дендрохронологии обнаружено 28 ярусов ‘культурного слоя’, что датируется 953 г., на Троицком раскопе обнаружен толстый слой X в., а в нем 20 берестяных грамот, две из которых уникальны, поскольку являются древнейшими – их стратиграфическая дата: 80-е годы XI в. (1072 г.).[28] Береста № 526 представляет собою записку-памятку ростовщика Бояна из Русы, с указанием сумм и имен должников, что рассыпались для кредитора от Луги (Лоуг) и Шелони (на западе) до Селигера (юг) и Валдая — Крестец (на востоке), причем среди славянских имен только одно скандинавского происхождения: Азъгоут  — в разной транслитерации имя встречено в древнеисландском, древне-датском и древне-шведском языках («ас» — отсылка к верховным богам Асам, «гут» — этноним «гот»), и  причем этот «гот» кредитовался уже семь раз – взяв гривну не отдавал седьмой год («семее») — видимо, добрый пастырь был этот Боян, возможно и прощал долги, не требуя кило собственной печени, как Шейлок у Антонио[29]. Береста № 527 – того же времени – не менее лаконична, но сугубо военного характера: « …дьши ньи… ати боуде воинаана/мяпочъноу а молитеся/гостятоюкъкънязю»[30] — понимаемую, возможно, как: если будет война, живи ею: пусть будет, по чину молитесь за меня, приходи погостить к  князю — в дружину, то есть.

Война, любовные письма («От Микити к Улиаане. Пойди за мьне. Яз тьбе хоцю, а ты мене…»), брачные контракты, церковная и купеческая переписка, депеши, долговые обязательства, почтовые извещения, налоги (дань), загадки («Есть город между небом и землей, а к нему едет посол без пути, сам немой, везет грамоту неписанную» — метафора Ноева ковчега) – основная тематика найденных ‘берестяных грамоток’, что дошли обрывками, а иные – целиком, как Бояна, но все они  писаны кириллицей на старославянском языке. А для нас еще особый интерес представляют грамоты мальчика Онфима, на которых он не только тренировался писать буквы, но выполнял ‘упражнение в письме по складам’- тем самым обнаруживая древнейший метод обучения грамоте на Руси (!), тот, что современные реформаторы готовы растоптать и забыть, вырывая его из программ обучения словно гнилой зуб, — однако, зуб-то оказался зубом мудрости – крепки его корни – в Старине глубокой, и хранит их, оберегая, отрок Онфим, прилежный ученик и весельчак притом: свои упражнения он сопровождал картинками-кривлялками, рисуя частоколом человечков или себя на коне и поверженного врага – ребячьим смехом и детскими схемами, что на удивление похожи на рисунки ваших деток, или на ваши, когда вы были сверх малы и карандаш держали неумело. И судя по веселым каракулям Онфима, мальчишки на Руси переиода раннего Средневековья (XI-XIII вв.) играли в «войну», возможно бредили ею, наблюдая ее проявления, возможно, дышали ею, живя в ней, помогая старшим родственникам, — являя тем факт исторической реальности («…ати боуде воинаана…»): война – ход и течение времени, она сопровождает человека практически всегда и «рутинным делом», являясь способом и «причиной существования» (Гераклит).  Рисунки Онфима  (на обороте или под(сбоку) начертанием(я)), словно наскальная живопись аборигенов пещеры Тассили, даруют вам глоток воздуха среди песков Сахары – вы смеетесь и радуетесь, что все было, и так будет, и детские представления как были: живыми, непосредственными на впечатления и понимание, пытливыми – такими и остаются – надо только беречь это самое «любознайство» в современных Онфимах и Ульянах, чтоб они могли постигать мир самостоятельно, тренируя ум чтением и письмом, как их шаловливые предки, н-р, оставляя такие шутки на бересте: «Невежя писа, недума каза, а хто се цита…» («Незнающий написал, недумающий доказал, а кто это читает…»)[31]. Отвечаем: незрячий! – так мы установили контакт с той самой «Стариной» и сделали вывод: свое Око (Сознание) следует держать чистым, без пятен ‘чужих заблуждений/иллюзий’, по сути, лжи – от него будет зависеть ваше «понимание», само «постижение» явления/предмета, что в первую очередь формируется чтением книг, без которых не стать Человеком, как не построить корабль без гвоздя (помните: «…Не ставить бо ся корабль без гвоздии…»). И заметим громко: русские бересты/«берестяные грамоты» — это Голос грамотного народа!

Тогда отчего мы должны признавать гнуснейший эпитет: «лапотная» — в применении к нашей Отчизне, что письменной литературной традицией обогнала в своем развитии все европейские народы (Д. С. Лихачев), постоянным и верным?! Спустя два века «правления варягов», вместо рунического письма в так называемой домонгольской Руси (в XI в.) получили хождение «переводные жития святых», прологи, «Четьи-Минеи», записанные на старославянском. Могло ли это произойти, если бы действительно «правили варяги (норманы)»? Нет, однозначно нет. Замещение вождя неминуемо несет собой и собою замену языка, быта, культа предков (традиции), то есть этос – как совокупность мировоззрения народа, что в первую очередь отражается и выражается в произведениях литературы, фиксирующей и дух, и мысль, настроения и грезы – история и творимая память его, что и нарекаются «литературными памятниками». Напоминаем, что скандинавский литпамятник «Ст. Эдда» — это XIII век, а на Руси возникновение литературы связано  — как узами брака – с появлением летописания или летописей XI в., что не сохранились, однако первый памятник русского летописания, дошедший до нас в составе более поздних летописных сводов, это «Повесть временных лет», созданная Нестором около 1113 г. (Лихачев) или 1116 г. (Шахматов)[32], XI столетием датируются первые оригинальные русские жития (князей Бориса и Глеба, игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия), а также «Слово о Законе и Благодати» киевского митрополита Иллариона – образец высочайшего ораторского красноречия[33]. Отметим только, что для «летописи» характерна не только ‘передача на письме’ (фиксация) событий отдаленного прошлого, но и событий еще «горячего» настоящего, поэтому размышления историка часто переплетены с переживаниями современника —  ‘восприятием’ того или иного события, как правило военного похода, и потому «летопись» постепенно превращается в своего рода «Канон» — поведения и представлений, сиречь мышления, — тот сцепляющий и вдохновляющий Этос народа, что направит чаяния его, устранит заблуждения, расскажет, в чем смысл жизни, что есть «слава», «честь», представит «героев», достойных подражания, как бы развернет стягом – княжеским подвигом, что представляется вдохновенным слогом: по-былинному[34], но совершенным близко и словно совсем недавно – Битвой на Колакше (1096 г.) – и таким   героическим способом, что помнится более века. По замечанию Лихачева,  «славы не «ищут» лица духовные, представители церкви, ее и не пою им, но наряду с князьями ее могут получить и рядовые ратники. Вот почему летопись до краев наполнена звоном военной славы».[35] И вслед резюмируем: она пропитана героизацией «ратного дела» — как у  древних греков «Илиада» и боевая мелика, как «Эдда» — у скандинавов.

И вот в этом летописном подвижничестве Сознанием и руками летописца Нестора творится «Повесть временных лет», что становится литературным памятником «русской исторической поэзии»[36], и чья «историчность», то есть ‘фактическая достоверность’, подкреплена текстами договоров русских с греками – то есть ‘письменными источниками’, что не возникнут сами по себе, коль нет письма и нет тех, кто владеет тем «письмом». Как пишет Лихачев, «Нестор осознал историческую ценность этих документов и не только вставил их текст в свое изложение, но использовал их показания для выверки хронологических данных и уточнения княжеской генеалогии».[37] Мы не будем здесь перечислять все договоры, что Нестор использовал и внес в «Повесть», а Дмитрий Сергеевич приводит с комментариями — направим несведущих в его очерку, однако приведем его вывод-изыскание, что достоин восхищения – логичен и прост, и убедителен, и не только снимает некоторое напряжение в восприятии «Повести», породившее недоверие и скептицизм в научной среде, но сходу сбивает спесь с нью-норманистов: «По свидетельству византийского историка Менандра, обычно все договорные грамоты, изготовлялись в Византии в двух экземплярах. Один экземпляр составлялся от имени императора, а другой – от имени правителя страны, с которой велись переговоры. Само собой разумеется, что основным текстом считался первый, а второй был лишь видоизменением первого (Ср. в договоре 944(945) г.: «едина харатья… на ней же есть крестъ и имена наша написана, а на другой послы ваша и гостье ваша»). С этого последнего экземпляра делался перевод на язык народа, с которым договаривались, и хартия этого перевода хранилась у правителя этого народа. Именно эти экземпляры договоров русских с греками и были выданы Нестору из княжеской казны».[38] И на каком же языке составлены были хартии? Эти «переводные» (с греческого) тексты договоров (911 г. — Олега, 945 г. – Игоря), хранившиеся в казне Святополка, были славянскими – что доказано исследованием С. П. Обнорского, который также установил, что переводы совпадали  со временем фактического ведения переговоров, то есть были практически «синхронными»[39], тем самым снимая всякое обвинение в «варяжности» Олега и Игоря, ибо те изъяснялись на своем, старославянском, языке, что и фиксирует хартия (копия) договора – был никак не древнескандинавский, который именно поэтому и не получил распространение на Руси – власть была своя – «местная» — из русских. И поэтому включение Нестором текстов договоров в «Повесть» Лихачев считает бесценным вкладом в историческую науку, однако «большим минусом» считает непризнание Нестором «исконной независимости Русского государства от чьей бы то ни было опеки», отчего его «теория иноземного происхождения рода князей»[40] принесла много путаница в умах, заведя мотор «норманской идее», что до сих пор работает и никак не угорит.

Предлагаем краткий вывод Д. С. Лихачева, который советуем иным выучить как таблицу умножения: «Однако инициатива в создании Русского государства для летописцев исходила от самого народа. Русское государство с точки зрения летописцев возникло на основе своеобразного договора народа с князьями, на основе из «призвания». Летописцы резко отделяют варягов «находников» (захватчиков), изгнанных народом, от варягов, приглашенных народом. Итак, легенда о призвании трех братьев-варягов – искусственного, «ученого» происхождения. Еще более искусственного происхождения и то объяснение, которое дал Нестор слову «Русь». Оно принадлежит только ему, но не его предшественниками-летописцами. Это видно из предшествовавшего «Повести» Начального свода, отразившегося, как мы уже говорили, в составе новгородских летописей, где русь не только не отождествляется с варягами, но прямо им противопоставлена (…это противопоставление убрано Нестором под 1043 г. …). Действительно, слово «русь» гораздо древнее 862 г. Названия «русь», «рось» издавна бытовали на территории будущей Руси и вошли во многие географические названия (Рось, Росино, Руска, Руса и мн. др.). Можно считать установленным, что слово «русь», «рось» — местное, а не привнесенное откуда бы то ни было. Оно значительно древнее 862 г. и еще раньше употреблялось в отношении русских иноземными писателями».[41] Для весу кратко, но в пуд из Татищева строки: «Подлинно же славяне задолго до Христа и славяно-руссы собственно до Владимера письмо имели, в чем нам многия древния писатели свидетельствуют и, во-первых, что обсче о всех славянах сказуется. Ниже из Диодора Сикилийского и других древних довольно видимо, что словяне первые жили в Сирии и Финикии, гл. 33, 34, где по соседству еврейское или халдейское письмо иметь свободно могли. Перешед оттуду, обитали при Черном море в Колхиде и Пофлагонии…» — а далее сами: по звездам – и к знаниям![42]

И после этой краткой «сицилианской защиты» хотелось бы вопросить: где были ваши глаза, господа хорошие? Отчего не узрели вы очевидного? Отвечаем: оттого, что не прочитали нужного: книжнаго, остались детьми неразумными, иначе «незрячими». По каким-таким бескрайно-дремучим лесам вас мотало, что вы проскакали мимо библиотечных полок с трудами Татищева и Лихачева, Шахматова[43] заменили Шпенглером, Буслаева, Проппа перепутали с Бодрийяром и Фромом? О Былинах и Летописях русских слыхом не слышали, ведать–не ведали! Веселовского, Миллера, Афанасьева, Тихомирова, Панченко, Фроянова, Присёлкова — оставили побоку, не читали «Слова о Законе и Благодати» Иллариона, Поучений Мономаха, Завещания Мудрого, Слова Заточника, Слова о Хмеле и Горе-Злосчастии, Задонщины, сочинений Грозного с Курбским (включая их переписку), Хождений Никитина, трактаты Максима Грека, проповеди Феофана Прокоповича, житий-наставлений Аввакума, стихов «Смутного времени»… —  все многотомье древне-русской книжной премудрости! Как это не знать свою родную историю по собственным источникам, что (хвала Богу!) стараниям летописцев, историков и филологов до нас дошли-долетели переводами и реконструкциями, – не доверять им? — но продолжать верить «норманистам» — то есть «истории от чужака»? Странно, почему до сих пор в школах не ввели старославянский (и с ним древнерусский) язык, на котором создавалась вся древне-русская литературная классика, тем самым вернув традиционное «русское обучение» (дореволюционное), но упрямо насаждают «английский» (а кое-где уже пробуют ‘впаять’ платой китайские иероглифы)? Если бы в IX в., когда произошло так называемое «призвание варягов на Русь», начиная с 862 г. (так по Летописи), начали вытравлять, запрещая, местное наречие (славянские диалекты), проводя свою «варваризацию»: насаждать речение скандинавское, и если бы были грамотеи, что рунами составляли бы договоры, то складывалось бы «руническое письмо», которое если и было у скандинавов, утрачено, — вот  тогда по Земле Русьской стали разлетаться бы саги – славные песни «Эдды», ткался бы скандинавский эпос, и тогда точно на Руси не было бы «бересты»! Но она была – цвела и звенела березовыми сережками! Нет же! Их «призвали», чтоб «порядку стало больше», чтоб новою волею усмирить распри, как то делал Македонский или Октавиан Август – вводили новый язык – свой – и меняли мировоззрение[44], — но вопреки воле «призванных править» на Руси начал складываться эпос на славянском, «Слова»  и «Моления» записываться кириллицей велеречиво и притчево – чего у скандинавов не отыщешь днем со огнем, возникли «песенная традиция» и «былинная поэзия» — образная, аллегорическая, с каноном «прославления», что вместе со «славою Земле Русьской», прививали гордость за нее, любовь к ней, приучая заботиться и оберегать ее – и это было в «традиции русской культуры» на протяжении столетий! Так, когда же пришли «варяги» на Русь: тогда или сейчас?!..

Отчего в сети и на подкастах, на ТВ и радио тут и там вспыхивают (вися на youtube светодиодной лампой) разговоры о «норманской теории», о том, что «Русь/русь не настоящая» (вот даже книжки стали выпускать (и с 90-х гг.), намеренно не выделяя — ни курсивом, ни кавычками — начертание этого слова с маленькой буквы, что означало «племя/народность», внося сомнение, путаницу и сумятицу в «понимании» — как выразился проф. Преображенский: «Кто на ком стоял, потрудитесь-ка  изложить…»[45], — идут ‘вбросы’, что история РФ липовая, как и цари ея?! Готовят почву/плацдарм для «пришествия» новых конургов? Доколе? Может быть лучше взять с полки томик «памятников» литературы Древней Руси и погрузиться в чтение с головою? И непременно переворачивая бумажные страницы, ибо: «Иже бо книгы часто чтеть, то беседуеть с богомъ или святыми мужи…»[46] — и только контактом «первой степени»: бумажным скрипом – смазываются колеса вашего Сознания! Но нет, никак не отпускают нас говоруны-сплошь «кладоискатели» — правду рубят! — однако «Правду Русскую» Ярослава Мудрого, как и Летопись, не читали, может лишь в упоминаниях, а иначе споткнулись бы о такие камни горючие: «И бе Ярославъ любя церковныя уставы, попы любяше по велику, излиха же черноризьцев. И книгамъ прилежа Явославъ и почитая е часто в нощи и во дне; и собра писце многы и перекладаше отъ Грекъ на словеньское письмо и списаша книгы многы и  сниска, ими же поучащеся вернии людье наслаждаются ученья божественаго. Яко же бо се некто землю разорить, а другыи же насееть, или же пожiнають и ядять пищю бескудную, тако и св. отецъ бо сего Володимеръ взора и умячи рекше крещеньемъ просветивъ; сь же насея книжными словесы сердца верныхъ людии; а мы пожинаемъ, ученье приемлюще книжное. Велика бо бываеть полза отъ ученья книжного: книгами бо кажеми и учими есми пути покаянью; мудрость бо обретаемъ и воздержанье отъ словесъ кнжныхъ; се бо суть реки, напаяюще вселеную; се суть исходяща мости; книгамъ бо есть неищетная глубина; сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью. …Ярославъ же, якоже рекохомъ, любимъ бе книгамъ: многы написавъ, положи в святеи Софья церкви, юже созда самъ, украси  ю златомъ и сребромъ и ссуды и церковными, в неи же обычныя песни богу въздають в годы обычныя. ..И ины церкви ставляше по градамъ и по иестомъ, поставляя попы и дая имъ именья своего урокъ, веля имъ учити люди, понеже темъ есть поручено богомъ и приходиши часто къ церквамъ;  и умножишася прозвутери людье хрестьяньстии. Радовашеся Ярославъ, вида множьство церквии и люди хрестьяны, зело, а врагъ сетовашеться, побежаемъ новыми людьми хрестьяньскыми. — 1037» — написано в Летописи (Троицкой).[47]

А ведь вороги и поныне сетуют и негодуют?! Истории «норманского вопроса» третье столетие пошло, в 19-м в. страсти между «славянофилами и норманами» стояли не шуточные, и они же, заметим, дали огромный толчок в развитии отечественной науки: источниковедение, языкознание, лингвистика, собственно, филология, вкупе с философией, история, археология, искусствоведение и пр., — и по совместительству эти области знания — «культурологические», ибо все они расширяли ‘представления’, формируя понимание «культуры» как ‘сферы отражения мiра и познания (себя, совокупного человека, и мира)’, поскольку они и «развивались» в пространстве Культуры, и в данном случае, культуры Древнерусской, — и все для того, чтобы найти ответ на вопрос: кто мы? «откуда есть и пошла земля русская», а потому исследований, что не прекращаются, накопилось огромное количество, и мы рады бы уделить этому больше внимания, но цель, повторяю, нашего дифирамба в другом – включить прожектор над бушующим морем невежества в современном образовании и обыденном культурном пространстве, куда помещен обстоятельствами современных реалий простой гражданин: городская среда, что объята информационным полем, а потому ограничимся ссылкой.[48] Заметим также, развернувшаяся сейчас «Фиванская вражда»[49] лишь убеждает, что пожар ненависти, раздутый «норманским вопросом» в начале XVIII в., и причем вброшенный копьями и на копьях Смуты века XVII, не был потушен революцией 1917 г. – она давно тлела в научной среде: на кафедрах, отделах, редакциях — и сейчас ее подожгли в разных местах и довольно хаотично, словно китайские фимиамные свечки-тростинки: их зажигают – они немного горят, потом гаснут и тлеют, а если покрутить, то будут продолжать гореть, исходя едким дымком – и так повсеместно:

на ‘культурных площадках’ густеет дым, примитив клубится – то курят фимиам ехидства!

Включите – и вкушайте! — так ведь сейчас идет «просвещение» — именно как сопровождение к трапезе  или «фоном» — для вас, «дорогие совграждане», даже «аудиокниги» появились – вам же обещали: «Двое из ларца, одинаковы с лица» — вот, они все и делают! Интересно, ведущих специально подбирают, чтобы они походили: и наружностью и манерой – на этих мультяшных персонажей Тридесятого царства? И ведь их всегда «Двое» — в кадре – они просвещают, задают вопросики, сами хохочут, ругают на-пару, чай-кофе-джин хлебают, качают ногой, хлопают себя (другого) по коленке, могут нависнуть на весь экран всей шириной лица  — такой вертлявый глянец науч-попа в расширенном формате – Нате! И без Маяковского современного обошлись – все само распространилось – как плесень – лукавая такая – и при этом у вас в ушах остается «капуста где-то недокушанных, недоеденных щей» — словом, время споткнулось будто, и вот вам раннее предчувствие поэта из 1913 г., что ощущается и принимается «вашим ощущением»: громогласные да удалые с Образ-экрана сидят на ваших плечах – «в калошах и без калош»[50] — извольте! И ведь «досужие разговоры» подкастов не обещают вам никакой научной доказательности, как бы ни назывался канал, как бы ни был высок рангом/регалиями приглашенный эксперт/ведущий – все утопает в каком-то мазурочном фоне «непостижимости» и «кажимости», и вместе с тем, болтовни и бахвальства – заметим, речь разговорная (просторечная) не способствует просвещению: ваши очи закрыты для книгъ — мысли контужены – Сознание обесточено, но вы продолжаете «трапезничать» попкорном! Жаль только, что лексический запас «совграждан» скудеет не по дням, а по часам – не «обучаемы» все кругом становятся: с трудом читают, с трудом постигают, прореху не зашьют, да и слова «по-русски» молвить не могут – все какая-то галиматья из уст вылетает? Вы пробовали разговаривать с 20-летними? Нет? Брыкаются? А надо бы – это наше семя, что взошло, а даст ли оно «продолжение»? И не этот ли вопрос волновал Ярослава Мудрого в старости, видя, что дети ссорятся? Не эта ли проблема «утраченных связей отцов и детей» теребила-тревожила его перед смертью (см. его Завещание)? Почему мы теряем этот ‘язык понимания’? Вряд ли от лени или усталости, как внушают на тех же подкастах, — все от отсутствия любви меж собою — вне любви обитания (см. Завещание). Словом, чтобы наполниться Знанием-пониманием — не утолить, а наполниться им — нужно вернуться к истокам его – предлагаем, внимательно и глазами читать «Повесть временных лет» и все, что отыщете древнерусского – утешитесь ибо!  — «книгамъ бо есть неищетная глубина; сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью» — и избегать всех сетевых клоунов-Каутских, которых вопрос «происхождения видов» волнует больше всего, как впрочем, и вопрос «темных дыр», «бестелесных материй», различных мистерий – где все серьезно и без кокетства, а также вопрос «первородства», что не сходит с повестки дня площадок, подкастов, передач, сайтов.  И ведь как сейчас пробудились негодующие и сетующие: словно студенты, разбуженные лекционным звонком, – всюду  «врагъ сетовашеться»!? И при этом они почему-то недовольны «русским» — нет, не любят они все это «посконное», донное: зачем нам это «родное»? И как же желательно им выставлять русских — «лапотниками», «ватниками», «дураками», «серостью», или вот — «пьяницами»![51] И  потому и стараются рассеивать ‘восприятие’ байками, умолчанием, речевым ехидством, просторечным говорком, двусмыслицей, и даже ругательствами (видно Бахтина читали, но не в подлиннике), распыляя мелкими бесенятами бездушную пошлость, оглупляя до «неестественного», изымая книги, штабелируя библиотечные фонды, купируя архивы, отучая от самостоятельного «думания» и «понимания» — от того самого «разговора с богомъ или святыми мужи», от внутреннего созерцательного «постижения» — того «просвещения», что входит в Сознание человека Даром богов или его посланников (поэтов, художников, ученых, мыслителей). Для постижения между строк: Древняя Русь XI-XIV вв. оставила нам 708 книг – пергаменные и бумажные — дошедшими до нас кодексами[52], с них делали списки, копии, компиляции, переводы – так ткался  книжный мир на Руси – в ручную, словно обрастал кружевом.

Так Ярослав Мудрый просвещал народ русский: через «книжную грамоту» — просвещая и приобщая к премудрости Мiра, словно продолжая дело Святителя Владимира, «обряд Крещения» наполняя первосмыслами – Знанием, мудростью греков, размышлениями философов, историков, речами церковных отцов – тем ‘книжным контекстом’, что на период правления Ярослава существовал, сохраненный Александрийскою, Византийскою библиотеками, что переписывался, перекладывался на старославянский (потом древнерусский), который входил в плоть и кровь Сознания летописцев и митрополитов, монахов, князей, патриархов, царей русских, что ‘речами книжными’ искали утешения себе или прощения, взыскуя Истины или Бога, ища объяснения ходу времени и «брани вечной», видя истоки печалей и беззаконии — в людском неразумии. Ярослав Мудрый крестил Русь – Просвещением, буквально: книжной премудростью – открывая церкви, а при них школы, где обучали грамоте, обязывал монахов переводить греческие, болгарские, латинские книги на славянский, писал «наставления» («Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своеи»[53]) и создал «Русскую Правду» — свод законов: правил и наказаний (где «обезглавление» за бесчестие князя и бунт против него было обязательным[54]). И пожалуй, не меньшим вкладом в русскую историю, чем созданный им Свод уложений Правды русской, стал указ 1051 г., что записан в Летописи одной строкою: «Постави Ярославъ Лариона митрополитомъ Русина в святеи Софьи, собравъ епископы»[55] — назначение митрополитом Руси  ‘русского человека’  — успел! — незадолго до своей кончины и в обход Охридского патриархата[56] (ср.: «..<Ярослав>, яко имея со греки великое несогласие, не хотя патриархом цареградским допустить над Русью властвовать и богатство истощать..»[57]), — и тем самым обосновывая, заявлял всему христианскому миру о «независимости Руси» — в вере (православной), языке («славен», «словеньское писмо», «русьское писмо») и в государственном уложении (удельных княжеств). Это «поставление»-назначение  было тактической дерзостью Ярослава, что воспользовался неудачами Империи в борьбе с печенегами (1049-1052 гг.), и провидением мудрого стратега, что услышал и оценил глас «Слова о Законе и Благодати», произнесенного Илларионом на хорах киевского Софийского собора, написанного раньше[58], но в котором уже чувствовалась сила Духа Русьского и звучала мощь русского проповедника, призывавшего русскую церковь к жизни новой – без принудительной опеки Византии. Призыв русина Иллариона был голосом ‘независимого характера’, что, прославляя деяния Владимира-Святителя, что «установил закон среди людей, недавно познавших Господа»[59], восхвалял Русскую землю, а в «прославлении» Руси зрел Славу ее («самоценность», что «цены» не требует) до принятия христианства, — это был развернутый публично свиток «самоосознания» священника,  духовного пастыря – обнаженный процесс «постижения», к тому же выраженный и записанный по-русски (не в переводе – напомним «норманистам», это первая треть XI в.) – и словно ‘голосом народа’, из русских людей — «людей, недавно познавших Господа», и в нем звучало «откровение» мыслителя: в ментальном «обнажении» — ритмом Славы: речитативом заслуженных побед — в последовательном изложении «размышлений» вскрывалась независимость суждений (иначе, ‘сингурярность Сознания’) самого оратора, для которого принятие Русью христианства как «государственной религии» было ‘добровольным актом’ самого русского народа: его слава и духовный подвиг — и в них консонансом звучала воля к ‘самостоятельному устройству’ мужей русьских[60] («Яко законъ привождааше възаконеныа к благодатному крещенiю, крещенiе же препущаетъ сыны своя на вечную жизнь»[61]) – и эту ноту услышал Ярослав Мудрый и, полагаем, возликовал в сердце своем, и, полагаясь на «премудрость» и пламень сердца русского, назначает его первым русским первосвященником, надеясь на силу его Слова, что поможет удерживать Правду Русьскую (закон) и нрав людей, включая правителей его, после своей смерти, и хоть на какое-то время продолжит его — Ярославову – Правду («Законъ бо предтечи бе и слуга благодати и истине; истина же и благодать слуга будущему веку, жизни нетленной»[62]).

Повторим вслед за Шахматовым: «Русское летописание началось в Киеве»[63] — то есть с правления Ярослава Мудрого (1019-1054) – и древнейшими до нас дошедшими его памятниками являются: 1) киевский летописный свод, отрывки которого сохранились в составе Новгородской 1-й Л. младшего извода, являя собою «свод» статей от основания Киева – до середины статьи 1015 г. и затем  статьи 1052-1074 гг., обрываясь на кончине игумена Феодосия, и который Шахматов называет «Древнейшим Киевским сводом», вероятнее всего составленный при киевской митрополии 1039 г.; 2) киевский летописный свод, озаглавленный «Повесть временных лет», и доведенный до 1110 г. Разыскания, и буквально отыскания, позволили Шахматову составить целое «генеалогическое древо»[64] для Летописи, здесь лишь отметим, что Древнейший Киевский свод (1039 г.), согласно его исследованию, состоит из: Первый Печерский свод, Новгородский свод XI в., Начальный свод 1093 г. – и это, заметим, памятники письменности XI в. (не XII и не XIII-й.). При этом Киево-Печерский свод, составленный в начале 70-х, вобрав в свое основание первый свод, наполнен хроникой реалий 70-80-х годов XI в. и он же явился основой для Первой редакции «Повести временных лет» (1116 г.), что в качестве «списка» вошла в: Владимирский свод (1185 г.), Ростовскую летопись (XIII в.), Владимирский свод (XIII в.), Новгородский свод (1167 г.), Переяславскую летопись, Общерусский свод (нач. XIV в.), Протограф Синодального списка, Лаврентьевскую летопись, Ипатьевскую летопись (1423 г.), Радзивиловскую летопись, Новгородский свод 1448 и др. То есть все «своды» входили один в другой – как «русская матрешка»  — являя собою Образ Понятия – «единства» — той особенностью Русского Духа, что потом нарекут «русской соборностью».

Полагаем, рост летописных памятников был обусловлен самим фактом феодальной раздробленности – княжеским уделами, что буквально со смертью Ярослава Мудрого, начали междоусобицу, борьбу за «превосходство», открыв врата для «смутных» времен, впуская «татаро-монгольское иго» (вассалитет Орды), — так всякий князь доказывал уже «независимость себя» — личную власть, презрев независимость Руси от внешних – иноземных – соседей, о которой так заботился и так стратегически масштабировал каждый свой шаг их отец в глобальной политической игре за «право русского мировоззрения» быть в Праве и со своею Правдою жить на свое Земле Русьской[65]. Идея «единства» Руси нашла свое отражение в Троицкой (пергаменной) летописи, составленной в 1408 г. в Москве, в объединении в ней различных местных летописей: Великого Новгорода, Ростова, Смоленска, Твери,  Рязани, Нижнего Новгорода, с добавлением летописей Москвы и Летописца великого русского, — таким образом, словно следуя «Завещанию» Ярослава Мудрого: «..имеите в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере; да аще будете в любви межю собою, богъ будеть в вас и покоривыть вы противныя подъ  вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавидно живуще, въ распяхъ и которающеся, то погибнете сами и волость отецъ своихъ и дедъ своихъ погубите, юже налезоша трудомъ своимъ и потомъ…»[66] — ткался Первый Летописный – общерусский – Свод, в котором отразилась, — как в зеркале — борьба русского народа за свою независимость: от половчан, татар, греков, латинян, хазар, литвы, и в этой борьбе прорастая «сомнением», формировалось «осознание» единой нужды – необходимости объединения в единое Русское государство. И ‘независимость Руси’ как «духовную потребность», и вместе с тем как понимание «самоценности», формировало, заложив основы, Просвещение Ярослава Мудрого, для которого, полагаем, независимость Руси от других заключалась в ощущении «единого древа» — в единстве внутреннего пространства (языка, территорий, идей). И может быть  в этом и была суть этого «сводирования» статей различных летописей: создать ‘единое пространство обитания’ для «сводного полка» исторических летописей – и принадлежала  эта идея самому Ярославу – так, словно ручейки в реки, а потом в море («се бо суть реки, напаяюще вселеную») – море Русьской мысли, чтоб прорастали разумом и Знанием истории своей: историй разных мест (городов, волостей), но мудрости книжной: греческой мысли и философии – как Ойкумене Сознания, которой обладали монахи и иерархи церкви – русские летописцы – сочинители-составители сводов, – так собиралось бы Понимание со всей Земли Русьской – складывалось Слово самой Земли Русьской – самотканное, самобранное. Ведь чем смелы и сноровисты ручейки, тем полноводнее и краше реки, и тем  могуче море-Океан, что само определяет свои владения, ширину и высоту волн, скорость течений, что стережет и направляет жизнь плавучих обитателей своих, являя независимость своих решений и правления. И Ярослав видел «независимость Руси» — в силе Правды Русской – в уложениях этоса, русского, что уже был сложен, именно он позволял различным племенам жить «соседями» и «на равных», именно он позволил складываться в единстве говоров и диалектов «древнерусскому языку», и это «понимание ‘единства внутреннего пространства’» позволило князю, как человеку глубоко образованному для эпохи раннего Средневековья, сформулировать Закон внутреннего уложения (поведения) для своих подданных, поведенческий кодекс в неразрывной связке с «наказаниями», что были «обратной стороной» для нарушителей этих «правил». То есть «Правда русская» сразу извещала: что есть «плюс», а что «минус» — и этот «минус» иногда лишал нарушителя части своего тела (в зависимости от силы «вины» — от силы «проступка», преступившего Правду Русьскую – иначе, Закон. И это был не просто Начальный Судебник[67] — протосудебник, но свод «неписанных правил», по которым надлежало всем русским людям жить, ибо «все они братья», однако после смерти Ярослава Мудрого, когда пошли распри между его сыновьями, и потом, когда они только нарастали междоусобицей («въ распяхъ и которающеся») – и Русь вошла в Феодальную раздробленность, Правда из сводных летописей стала крошиться, купироваться, вымарываться – ведь летопись была рукописной – такой средневековый Microsoft Word: ошибся, хочу удалить, передумал – стираю! – она оказалась рассыпанной словно жемчуг, но не скатный, а речной – это были жемчужные зерна Первого Русского Законодательства – а в них магическим блеском сияла Независимость русского народа – в суждениях и помышлениях, и сила его Языка (Слова).

Такого же прославления (что и Владимир) достоин был и князь Ярослав, и, видимо, по смерти его Илларион в надгробной речи сумел воздать должное его духовному подвигу (просвещение Руси), прославив как храброго воина-победоносца (Георгий – христианское имя Ярослава Мудрого) и как законодателя (протосудебник/Правда), но то Слово, что было, полагаем, наполнено и плачем скорби, мучительным от ощущения накрывавшего всю Русь сиротства – такой речи не могло не быть — жаль, что не сохранилась; жаль, что просторы Земли русской искромсала Распря; жаль, что стирая веру отцов, предавали  отцов[68] — но семена просвещения, брошенные вовремя, стали давать свои всходы – Русским Духом, богатырями, врожденной тягой к Знанию. И ведь успел же Ярослав издать свою Правду Русьскую – начальный русский кодекс уголовного и процессуального права![69] В летописи под годом 1019 — начало княжения в Киеве —  после рассказа о противостоянии Святополка с войском печенегов, о смерти-могиле и, по сути,  библейском проклятии его «окаянства», следует строка: «В лето 6527. … Ярославъ же седе Кыеве, утеръ пота съ дружиною своею, показавъ победу и трудъ великъ..»[70] — причем в это предложение стоит, словно отдельный абзац, и отчего-то складывается ощущение, что после слова «труд великъ» должно быть что-то еще – как минимум указание «какой» — название ‘труда, что велик’, и велик настолько, что выведен в одну строку и требует передышки. Видимо такое неудовольствие, словно нащупал прореху в собственном кармане, испытал и Лихачев, а потому пустился в разыскания и теперь мы располагаем следующим комментарием к этому торжественному году ‘начала начал’: приводим его, несколько сконтаминировав, но не теряя ни сантима смысла и ни грана текста: «… в Синодальном списке Новгородской первой летописи следующим образом [то есть этим предложением] походы Ярослава 1016 г. и 1019 г. соединены в один: и повествуется о расчетах Ярослава со своею дружиной: «…а Ярослав иде Кыеву, и седе на столе отця своего Володимира; и начав е свое делити: старостам по 10 гривенъ, а смердомъ по гривне, а новъгородьчемъ по 1- всемъ; и отпустил  домовъ вся» — то же наблюдается во всех етописях, восходящих к Новгородско-Софийскому своду 30-х годов XV в. [напоминаем: 1015 г. – умирает Владимир, Святополк, убив братьев Глеба и Бориса, занимает престол в Киеве; Ярослав, сидящий в Новгороде, узнает об этой подлости брата лишь в 1016 г., располагая большим войском из варягов, он идет на Киев мстить за смерть братьев; с 1016 по 1019 начинается череда походов — жестокого противостояния братьев]; однако в Новгородской первой летописи младшего извода <после «расчета с дружиной»> стоит следующее известие: «И давъ  имъ правду, и устав списавъ, тако рекши имъ: “По сей грамоте ходите; яко же списах вамъ, тако же держите”. А се есть Правда Русская…». После чего следует известный текст Краткой редакции Русской Правды. Сами новгородцы впоследствии постоянно ссылались на «грамоты Ярослава» как на основу своих отношений с приглашаемыми к ним вечем князьми и князьми великими. Различные исследователи по-разному освещают вопрос о том, что такое были эти «Ярославовы грамоты»[71]. Для нас остается важным слово «были», что указывают на реальность «исторического прецедента» — письменных грамот, что был, что зафиксировали летописи как «труд великъ», — да, вот незадача, они оказались вымараны – помните: пергаменная рукопись! – не сложно: вычеркнуть, сократить, лист заменить, переписать! Остается найти «содержание» этих грамотъ.[72]

Так случилось, «Русская Правда» очень ‘неудобный документ’ – анти-источник для русских историков, что исповедуют «норманскую теорию», своего рода «казус белли» — повод для противостояния, наказания, процесса, а возможно и «нюрнбергского процесса». И поскольку «вопрос независимости  государства» снимается «независимостью» его Уголовного Права – Законами для граждан, а таким «конституционным правом» на Руси стала «Правда Русьская», написанная Ярославом Мудрым в 1019 г. (!), то обнаружить ее следы или «утратить» в архиве, при пожаре, при наводнении – для иных – стало наваждением, а других – заботой или «делом чести».

Пояснительным штрихом к звучанию нашего дифирамба станет диез[73] в две строки от Д. С. Лихачева, что он оставил, характеризуя Новгородскую летопись: «Ее язык ближе всего к деловой прозе – языку берестяных грамот и «Русской Правды»»[74]. Может быть этот ‘деловой’ полутон и послужил причиной (точкой кипения, камнем преткновения) вымарывания Правды Русской из летописных сводов? В ней не было пафоса, славословий, велеречивости, риторических обязательных повторов – чем так богаты литературные памятники Древней Руси – в ней (грамоте) все было просто: сделал – наказал, пришел – купил, хочу – приходи, здесь язык краток, как день, и быстр, как вода – никакой торжественности! — гнать Правдивые строки Ярослава! – где мы, а где прах его? – словом, монахи-летописцы, будучи послушниками  по сути (монашеский чин), стали ‘послушными исполнителями’ той церковной «оптимизации», что велась во времена междоусобиц, смут, трансформаций – всегда на Руси, что руководствовалась монаршей волей и интригами келейников – светских и церковных элит-группировок.

Введем энто-диезом — и в октаву, схолию, что придаст всему, изложенному выше, дополнительное освещение: летопись всегда точна в датах, а что касается самого «события», то освещаться оно может инако. Укажем лишь на один из таких: Древнейший свод 1039 г. умалчивая о военной помощи Владимира императору Василию (взятие Херсонеса как «плата» за брачное свидетельство), лаконично извещает о Корсунской войне Владимира: «В лето 6496 (988). Иде Володимеръ с вои на Корсунь, градъ Гречьскии»[75] — и далее идет описание не войны, а осады Корсуни, и подробнее о браке с Анной, которую Владимир потребовал за «мир» от Василия, та выдвинула условие: «крещение», которое и положило конец войне — то есть исключая непосредственное участие Руси в военно-политических стратегиях Византии – на условиях «союзника»: не освещая даже факт нового «военного напряжения» для Василия! А между тем арабский источник сообщает: «…взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил  себя царем в среду, день праздника Креста, 14 Айлуля (сентября) 1298 (987), и овладел страною греков до Дорилеи и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его и был им озабочен царь Василий по причине силы его войск и победы над ним. И истощились его богатства и побудила его нужда послать к царю русов – а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем положении. И согласился он на это. И заключили они меж собою договор о свойстве и женился царь русов на сестре царя Василия, после того как поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов и они крестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку…»[76]. Полагаем, что дата добросовестного летописца, младшего современника кн. Владимира, едва ли участника, но очевидца совсем ‘близкого времени’ тех баталий и военных переворотов в Империи, может быть даже «сверхточной» – мы же верим датам Фукидида, участника Пелопоннесской войны! Присёлков обращает наше внимание, подмечая, что Яхъя внес дополнения в свой «правдивый рассказ» — словом «впоследствии», желая быть точным в передаче самой истории войны русов с греками против болгар,- уточняя последовательность событий. Мы согласуемся и прибавляем: эта расширенная цитата позволит восстановить лакуны «понимания» того смутно-тяжелого момента «крещения через Войну» для Владимира, что заметны в результате летописного «сводирования». Из латинского источника: «(Император Василий) много убеждал (патриция Дельфу) отступить (с войском) от Хризополя и не мог убедить. Изготовив ночью корабли и на них посадив руссов, — ибо он успел призвать их на помощь и сделать князя Владимира своим родственником, женив (его) на сестре своей Анне, — неожиданно переправляется с ними и, напав на врагов, легко завладевает противниками»[77].

Итак, из летописи исчезло «морское сражение» под Корсунью. Если бы его зафиксировал греческий митрополит Феопемепт[78](хитроумный келейник), то тем самым признал бы слабость Нового Рима: образование независимой Македонской державы 4-х братьев, сыновей князя Николая, поднявших восстание в  976 г. на западе Болгарского царства – то есть ‘анклав в анклаве’ в христианском мире (!), и вместе с тем обнаружение «союза» (‘договор о свойстве’ – государственный документ) бросило бы тень на императора-Болгаробойца, поскольку он проиграл юнцу (Самуил – младший из братьев, и уцелевший) и просит военной помощи у «варваров» — не достойных быть «спасителями» императорского дома.[79] Идем дальше. Обряд «крещения» снимал бы это ‘напряжение’, но он шел в связке с «брачным договором», а брак с «монаршей особой» влечет за собою «союзные обязательства» — но спасать нужно быстро, поскольку притеснения от македонцев, занявших Корсунь (Хризополь), становятся злее, — поэтому вариант» «утром – деньги, вечером – стулья» — не проходит – стулья нужны вперед! Так рождается вариант, когда «стулья» просто контаминируются[80]: им пилят ножки – плюсуют ‘морское сражение’ и ‘осаду’ Корсуни в один шорт-лист – и о нем кратко, но о том, что греки – союзники, а не «враги» — не сообщается, а брак с Анною представляется «выкупом» за ‘мирный договор’, и поскольку «династический брак» требует обряда «крещения», то Владимир принимает его осознанно. Таким образом, и Василий и Владимир в летописном освящении греческих иерархов сохраняли свои «лица». Словом, разница зреет и зреет телескопически.

Дорилея – это Центральная Анатолия (Турция) – до южной границы Понта и потом до Крыма, где Корсунь, сотни километров – и это большая территория (куда попала и столица — Царьград), и чтобы захватить ее и покорить, и чтобы освободить также потребуется немало сил и времени, поэтому Фока, провозгласивший себя царем в середине сентября 987 г., учитывая отсутствие современных средств передвижения, включая быстроходные морские единицы (эсминцы, корветы, линкоры) – самолеты-вертолеты исключаем априори, если знать, что в X в. вообще иное армейское оснащение, а «лодии» ходили под парусами, и даже без парового двигателя (не то что атомного реактора), то захватить это пространство нельзя было как, скажем, например, операцию под датой «08.08.2008 г.» — в два дни – нет, дней для этого понадобилось бы много больше.

Сам Понт Эвксинский – стихия неординарная[81] — с августа месяца  начинается штормовая погода, причем в северной части – там, где собственно, Корсунь стоит — строго и обязательно словно по расписанию ходят морские течения, что сменяют друга друга, гоняя волны справа-налево и обратно, грозовые циклоны нависают внезапно, прибавьте сильнейшие ветра[82], при этом весь осенне-зимний сезон невероятные волны! — словом, сражение/поход может растянуться на неопределенно долгое время, а по морю оно могло начаться только весной 988 г. при открытии навигации, как сейчас говорят, к тому же в меняющихся погодных условиях ‘воинских дух’ в дружинной рати мог увянуть иль иссякнуть — и это одна из причин считать, что Владимир, будучи человеком решительным и решительно воинственным, мог сам участвовать в морском сражении, как «вождь и вдохновитель» собственной рати[83], — а потому «слепота» Владимира, скорее всего была не «художественным преувеличением», как то можно вывести из летописного придыхания «христианской легенды», но была в действительности «временным отслоением сетчатки», н-р, как результат «контузии» – от количества ударов по шелому, ведь война была не быстрой: было много больших и мелких стычек на местности: в гористой скальной части и чаще лесной (если знать реальный ландшафт этой территории), то вслед за одной победой могла начаться другая, смениться поражением, а вслед за этим вновь победа или «осада», что в древности была верхом «военного искусства»[84], а не житейской смекалкой, как это представляется в своде 1039 г.

Резюмируем: сначала подписан договор на союзные отношения с Русью, гарантом выступает Владимир, обязуясь как «союзник» вступить в войну с Фокой, причем сделать это нужно срочно: греки терпят притеснения (захват терры) несколько месяцев (сообщение только «гонцами»  — ни тебе Ростелекома, ни Маска) – послы от Василия, что в Царьграде, могли прибыть только по суше: либо через Сухум, либо по кромке Болгарского царства, но там горящая смута – каким образом гонцы императора «домчались» до Киева – не сообщается, но вряд ли по воздуху – хотя, в виду близости арабов, мог какой-нибудь Хоттабыч нарисоваться, — но шутки в сторону: «военную услугу» — словно отряд ЧВК (уж не «вагнера» ли?) Владимир по договору обязан выполнить, и потому решает идти «вперед» обещаний, полагаясь на «слово царское», — и форсирует события, направляя свое войско к Василию, а это никак не ранее весны 988 г. – но летопись об этом молчит – летописцам стремление Владимира к «независимости» — ни к чему! И в силу этого стремления характер Владимира только крепчает – отчего помощь его в «очищении» от бунтовщиков брату-свойственнику становится решительнее и последовательнее, и дух его отважен, и войско его далеко не «колеблющееся» и не «испуганное», а потому освобождение территории не ограничивается только Херсонесом (Корсунь) – по побережью Понта расселись черноморскими бакланами болгарские города-заставы – от Ольвии до Царьграда князь Владимир помогал нареченному брату Василию отделять болгар от греков и греков от болгар, сцепившихся в гражданской смуте, но вряд ли его тогда беспокоили тонкости отличия греческой и болгарской веры. И потому о морском(их) сражении(ях) летопись не сообщает – (единогласно подтверждают источники иностранные) — но лишь одним кратким предложением — об осаде крепости летом 988 г. – извещает, что он уже у Корсуни!

И вот здесь позволим себе реконструкцию: возможно, осада Корсуни случилась после «слепоты» князя (мы помним по летописи, что она носила временный характер), после того «помутнения» контуженого хрусталика, что свалилось на князя Владимира после бесчисленных малых и больших стычек с македонцами, что всю историю цивилизации отличались буйным нравом и крутостью трицепсов, то есть тогда, когда он на полных (юридических) основаниях – и взамен «военной помощи» — испросил «брачный союз с Византией», что гарантировал бы ему (монархической особе Древней Руси) независимость, или равнозначное участие в политии государств всего «европейского» региона – и без вассалитета). И возможно сам князь находился не в Корсуни, а в любом другом городе прибрежной зоны Понта, уже освобожденной им от войска Самуила (летопись не сообщает, но такое возможно: чтобы гонцам было проворнее до Царьграда домчаться с депешею, например), и уже ожидал «ответа» Василия, что вполне резонно, поскольку тяжелая военная операция («денацификации» по-македонски, своего рода реванш Тени Отца Александра Македонского – Филиппу-Гамлету) завершена, то есть подписанные (а в случае идущего уже похода они не могли быть не подписаны) обязательства по военному, союзническому (поскольку взамен обещан морганатический брак), договору им выполнены!

И тут допускаем, что Сознание князя, терпящего каждый день физические перегрузки и реальные контузии от рукопашного боя, получив «разрядку» в виде победы над Вардой Фокой, испытало реальное «ослепление», как потерявшее «цель» – по достижении ее, либо же в результате контузий, которых, допускаем, за поход скопилось много, и в момент «расслабления» — отсутствия «задачи», требующей максимальной концентрации всего организма – как, н-р, у космонавта для выхода в космос, они запустили тот «срыв потока», от которого Сознание потеряло ориентацию в пространстве — и просто «отключило» зрение. И вот она печаль – окривел на оба глаза! Хуже Филиппа – тот на один глаз был крив, и в сражении потерял, а тут – ни с того, ни с сего, такой богатырь, такой отважный, буян и женолюб (так по летописи)! Владимир оказывается «не трудоспособен» на фоне нервного возбуждения-напряжения, однако требует от Василия выполнения «союзных» обязательств, но уже с его стороны, но, повторяем, он – инвалид (и по современным меркам, а по тем, древним, – не изгой даже – покойник). Возможно тогда, в темноте «потрясения» он решает принять «крещение», надеясь на Чудо исцеления, и в ожидании Анны – креститься просила будущая жена (согласно договору), то есть как «условие» гармоничного союза (а он все же сложился, поскольку после смерти Анны (1011 г.) прожил не долго, видимо, затосковав, вскоре заболел (так по летописи) и умер в середине июля 1015 г.), и поскольку это условие ради «брака» соблюсти нужно, он внутренне с ним соглашается, но все же настойчиво требует к себе «жену», прописанную договором.

Василий, будучи византийцем по духу и плотью, прослышав о недуге союзника, решает изменить ему – ведь «стулья» получены! – и тянет с отправкой сестры, ибо с точки зрения здорового латинского прагматизма и восточной мудрости, лишенной «конкретики» времени, молодой красавице — калека не нужен. И тогда, допускаем, Василий начинает затягивать (лонгирует – по-восточному: арабской вязью) выполнение своих «договорных обязательств», что чревато войной, между прочим, что и происходит потом. Можно сказать: форс-мажор, или карт-бланш – выбирайте!

Владимир же характером темпераментный: и боев провел множество, и влюблялся многажды, и детей зачал-воспитал (сыновей, признанных) числом 12, испытывая от промедлений Василия нетерпение (а это время, когда Глонасс не витал над планетою, и телеграф чечетку не бил), сам запускает свое Сознание «в работу» — опять же нервным «возбуждением» – то есть ментальной работой: неужели обманул Василий? – поиском выхода из уже новой ситуации: ‘предательства союзника’. И вот тогда, допускаем, возникает прецедент «осады» Корсуни — заметим (и Летопись уточняет), жители города словно взяты в заложники: они заперты в городе – не убиты, им просто перекрыли (временно) водопровод – и это так не похоже на настоящую осаду городов (полиоркетику!). То есть осада Корсуни следует после «ослепления» (и «крещения» — того обряда, внутреннего и царским домом), когда Василий фактически отказался от «обязательств»: морганатического брака. Не знаем точно – мы лишь реконструируем события, но с точки зрения «осмысления» и «поступков» живого реального мужского организма, а потому считаем: осада Корсуни случилась как негодование Владимира – это было его возмущение Обманом императора.

   Итак, летом 988 г. Владимир – в пространстве Херсонеса — пребывает как освободитель и союзник, согласно логике событий, изложенных Яхъя, затем идет «крещение» (как дополнительное условие к «брачному контракту», затем Корсунская осада, то есть пока Владимир не стал требовать «платы за проезд»  — руку Анны! — и потом только «венчание», причем не скорое, так как поход длился, полагаем, до конца лета 988 г., пока хляби небесные и морские не мешали ратному делу, и пока Фока не стал сдавать позиции за позицией, что, учитывая ремарки о его «упрямстве», не спешил сдаваться — «победу» у него вырывали, и также упрямством и мужеством.  Видимо, поздним добавлением Яхъя вводит сообщение, что Анна «построила многие церкви в стране русов» (и это она могла сделать только после того, как сочеталась узами брака, став «княгиней»), и тем подмечая, что инициатива в ‘строительстве храмов на Руси’ исходила от княгини, что оставалась «чужестранкою» (и видимо до конца дней своих) для людей, что «веру чужую» принимали за Чудо (исцеление от внезапной слепоты Владимира), поскольку летопись эту «инициативу» переносит на Мужа, тем самым отодвигая греческую церковь — в лице Анны – не просто в тень, за спину Мужа: ее нет в дальнейшем повествовании, сохраняя элемент реального исторического противостояния «русов и греков», и создавая (штрихами и между строк) для восприятия читающего Образ Независимого нрава — Владимира-крестителя, и допускаем также, что первых мастеров-строителей для церквей привезла с собою именно она – весной-летом 989 г., поскольку летопись, уточняя время строительства первой церкви (св. Василия) с привлечением мастеров-греков, ставит: лето 989 г. — в Корсуни, а это могло случиться только после того, как Анна все же добралась до Руси, добралась по морю (по ТЛ: «поиде чресъ море и приде къ Корсуню» (С.110)), когда осень 988 г. сменилась зимой, когда весна 989 г. открыла море…

Тмутаракань – она же Тамань, с прилегающими лиманами и заливными лугами, это вотчина русов, и это даже не обсуждается – ее никто не отвоевывал: всегда была, потом просто туда младшего – Мстислава – посадили: кормчить[85], — так вот от нее по морю – мимо Пантикапея (Керчь) — до Корсуни — рукой подать: по морю неделю ходу на лодияхъ – надо только дождаться окончания штормов и ветров, то есть не раньше марта 988 г., там и войско набрать не сложно: кругом русы (тмутараканьскые). Однако заметим, князь в походе может и не участвует, ведя переговоры в Киеве с греческими послами, там же и заключаются союзный договор (письменно) и брачный союз (письменно) – современный вариант «деловых контрактов», и там же, возможно,[86] принимает обряд «крещения» — царским двором, возможно (см. следующее примеч.).

К чему мы развернули эту интродукцию сомнений? Чтобы показать, что «заблуждения» ткутся «умолчаньем», причем сетевым… Мы обещали один пример – на этом и остановимся, иначе писать нам эту статью, что летопись Яхъя, поскольку под тем же 988 г. можно найти в летописи загадочную фразу: «Се же не сведуще право глаголють, яко крестилъся есть в Киеве и ин же реша Василиви, друзии инако скажють»[87]. Зачем мы рассказали о Владимире иначе – с тем, чтобы он предстал живым человеком – не схемою из «Повести временных лет» — не послушной струною в руках послушных летописцев, но рваным нервом Высоцкого. И возможно для того, чтобы сказать: литература Древней Руси есть, она жива – но она не изучается, не читается и не перечитывается – то есть не «осмысляется»! И не в этом ли пресловутый «конец истории»?

Итак, экспромт Слову прозвучал, вернемся к Правде – той рассеянной слегка. Возможно оттого, что Дмитрия Сергеевича всегда влекла сфера «поэтического воплощения», Образ «поэтического» в человеке, с его духовными исканиями, обладал чутким слухом к Слову и трепетным отношением к Языку, и вообще видел искусство как «отражение Духа»,  и может оттого,  что Василий Никитич позволял себе вольности при переписывании, путал стиль  (намеренно или по ошибке – не узнать – В. Н. был человек увлекающийся, литературно-одаренный, начитанный, много пишущий, и на разных языках, любя «возвышенное», был прагматик и практик: ставя медеплавильные заводы по Уралу и Сибири, каких только проектов для развития России не написал![88]), допускал стилизацию – а для сохранения «исторической поэтики» это чистый волюнтаризм и крах «делопроизводства»! – и возможно поэтому о Русской Правде Лихачев высказался очень сдержанно, отстраненно: конкретно: да, была, вот ссылки – но обобщенно, и поэтому в ссылках на первоисточник отсутствует фамилия Татищева? (Не думаю, что это месть — в советское время о многих молчали, умалчивали, пока вы сами не начинали «свой поиск»). А между тем именно ему, В. Н. Татищеву, русская история и филология, а с ними и юридические науки, обязана открытием и возвращением в «свет» из глубины веков – и заточений – Правды Русьской – Ярославовой! А теперь кратко: суть: где, когда, основные ссылки – поскольку библиография так велика, что полноценный коч-журнал «Credo» не выдержит – придется формировать флотилию!

Из всего обширного наследия и деятельности государственного масштаба В. Н. Татищева особо подчеркнем его усилия «хлебопашества» на почве развития просвещения в России: его проект о «вольном книгопечатании» и «вольного книгопродавства», мотивируя Академию наук поставить перед правительством вопрос об отмене исключительного «права казны на издание книг», ратуя за расширение не только объема книг, но и тематики их, увеличивая долю научных и познавательных (создал и подготовил к изданию первый «Лексикон российский гисторический, географический и гражданский» — довел до слова «ключник» и в 1745 г. направил в Академию наук – и он был издан – только в 1793 г.), дабы искоренять суеверие и невежество – этот проект был решен после его смерти: в 1783 г. – но решен! – открытием в каждом городе частных типографий и печатание всех книг на русском и иностранном языках![89] Достойный потомок Ярослава Мудрого?!  И остановимся еще на одном факте, что, пожалуй, будет совпадать по духу с нашим дифирамбом: важной задачей для Академии наук он считал перевод и издание иностранных авторов, содержащих сведения по истории России: античных, польских, шведских, восточных, даже вопреки тому, что в них «на Русское государство многие лжи и злобные поношения и клеветы находятся, однако ж я все велел перевести, как творец написал, и желал бы сам, колико возможно, оные неисправности от них же и русских гисториков обличить и темности изъяснить…»[90]— словом, Василий Никитич одним из первых стал бороться с иностранной тенденциозностью в русской науке!

И вот как глубоко «книжный» человек, глубоко погруженный в письменную культуру, причем литературные памятники Древней Руси, будучи собирателем их, он приобретает (и видимо, задорого) рукописный «Древний новгородский Иоаннов летописец» (тот, что теперь именуется «свод Новгородской 1-ой летописи»)  — и, погружаясь в него, то есть начиная читать внимательно, обнаруживает в нем, как судке рыбацком – средь прочих речей, плотвы и ребешек, главного судака своей жизни: Правду Ярославову! Приобретенный бесценный исторический манускрипт «Новгородский летописец» был передан В. Н. Татищевым в 1737 г. в библиотеку Академии наук, где хранится и поныне[91], и поскольку им было решено издать «Собрание законов древних русских, для пользы всех любомудрых собранных и неколико истолкованных», куда затем – первым номером – и вошла «Русская Правда», то она и не вошла в татищевскую «Историю», которую он собирал и писал, согласно эпохе ‘исторического абсолютизма’ как «историческое повествование о деяниях государей, полководцев и дипломатов», что исключало «юридическое толкование» и конкретное «законодательное право», и поскольку он был «книжным» человеком, то есть догадываясь о его «трепетном» отношении ко всякому древнему письменному источнику, можно  сказать, что ко вновь обретенной «Правде Ярослава» он отнесся со священным трепетом жреца – муранова стекла сосуду, и поскольку работа – лексическая, текстологическая предстояла немалая, а листы летописи, хоть и пергаменные, но могли поистлеть – тревожить их часто было сродни членовредительству, потому и были сняты копии документа – харьи, чтобы ничто не помешало бы текстологу оставлять пометки, перекладывать листы несчетное число раз.[92] Итак, подлинник лежит в Академии, а Татищев создает две редакции Русской Правды, что было вызвано скорее жизненными обстоятельствами: государственной деятельностью историка – так скажем, его социальной нагрузкой, перегрузкой точнее. Первая возникает в Оренбургской экспедиции – и в январе 1740 г. этот «вариант» РП – текст Русской Правды «по ветхому наречию» (начисто переписанный самарским писцом), ее перевод («новоприложенное») и постатейный комментарий Татищева – был передан в Академию для предстоящего издания, и поскольку Татищев считал свою работу «завершенной», то перед «сдачей» в Академию разрешил снять копию – известно, что их было сделано 4, возможно были «копии копий» — как «списки» — Законы должны знать все, хотя бы и переписанными – ведь сканера/принтера тогда не было! И когда в результате интриг царедворских, переворотов власти, элитных перестановок господин тайный советник Татищев оказывается «не у дел» — в родовом селе Болдино, отправленный в негласную ссылку, словно Джонатан Свифт, ставший яблоком раздора меж вигами и тори[93], то любимое занятие – работа с письменными источниками – книгами, и как следствие – осмысление и опять  «осмысление» как ‘переосмысление’ — накрывает его с головой и до самой смерти уже – вот тогда и появляется вторая редакция РП – в начале 1750 г. направлена в Академию. Вторая редакция отличалось новыми постатейными примечаниями к Правде – более строгие и краткие – возраст, возможно личные перипетии определили его Сознанию выбор языка изложения», что случается с каждым пишущим человеком – так структурируется речь (письменная прежде всего) – сквозь эмоциональные потрясения ищется-ловится Образ Понятия и, собственно, собирается цепь «постижений» того или иного предмета/явления.

Вслед за Валком, воспользовавшись его формулировкой, резюмируем: «Татищев был в России первым, кто поставил перед собой задачу в полной мере научного издания текста»[94]. Гениальный лингвист (для своего времени и вообще) и первый русский практический теоретик-законодатель разбил текст рукописи на статьи: 34 (в первой) и 35 (во второй). В академическом издании «Правды Русской»[95], что подготовлено было к 200-летию историка из 34 делений первой редакции – 24 совпадают полностью, причем текст статей он разбивал на более мелкие части, словно предугадывая развитие «процессуального права», статьи которого, разделенные на типы и жанры, с каждым веком будут требовать «уточнений» к каждому из «разделов».[96]  Все бы ничего, но Татищев умирает, и его «редакциями» Завладевает Штрубе де Пирмонт, кочующий дипломат абсолютистских монархий сменой эпох и военных потрясений оказывается в российской Академии наук в должности профессора юрисприденции и политики, и поскольку ему было поручено «изъяснять натуральные и народные права», то он выступил с «инициативой» — написать для русских студентов «Краткое руководство к российским правам», и, получив разрешение, стал собирать материалы – так в 1748 г. «татищевская рукопись первой редакции», в составе которой, напоминаем, была копия «Русской Правды, оказывается в числе прочих на его рабочем столе. Свою рукопись он закончит в 1751, но Академия ее отвергла как «несостоятельную», однако обнаруженные в ней сентенции и размышления доморощенного ‘лингвиста-дипломата’, плохо говорящего и плохо понимающего русский язык (и тем более старославянский), не знающего истории страны, в которую вкатился на облучке кареты,  а также самостоятельные переводы (а он – немец по рождению), и даже «этнографические разыскания», основной посыл которых: Русь и славяне – это два народа, причем «русские» — «по всем признакам они были германскими племенем, обитавшим вне Германии»[97](!!), позволили С. Н. Валку заключить следующее: «Штрубе оказался родоначальником норманизма в вопросе о происхождении и  содержании Русской Правды»! Вот он тлетворный источник пасквилей, заблуждений, злодейств, предательств и окаянства Дней! Хотя первая «научная работа» о Правде Русьской была, оставаясь в рукописи, проведена и закончена В. Н. Татищевым, но не она легла в основу первого издания «Русской Правды», а «пседвонаучные разыскания» пр. Штрубе, толкующие на немецкий манер и историю Руси, и ее язык и ее Законы – Правда Ярослава, что стала толковаться не как независимая «мудрость русов» (не случайно же Ярослав получает это прозвище-величание – у народа все имеет свои корешки да корни, просто так ни одно слово не вылетит крылатою птахою), не как «истине русьский» Закон, в котором нашла выражение борьба князя Ярослава за «независимость» своего государства, — а как ‘заимствованный вариант’ законов германских.[98]

И это первое печатное издание Русской Правды[99] было осуществлено Августом Людвигом Шлецером, также оказавшимся в России волею случая, как и Штрубе, но уже в роли «независимого эксперта» из Европы (по современным меркам, своего рода «наблюдателя» ЕС, белых касок и зеленых), изучающего русский язык историком, вобравшим в себя питьевой водой все «толкования» предшественника, ведь таким образом «русская история», о которой он собирал сведения  (словно по заданию Фридриха[100]), в которой он стремился не только разобраться, но, полагаем, получить «золотой ключик» ее тайны – ту самую «кнопку», что заставит этого великана запнуться, споткнуться, замолчать на век-два, а там и сдохнуть – видимо, играли «в долгую» те эксперты будущего «европейства». Шлецер, имея в своем распоряжении один список «Правды»: Академический список Новгородской 1-й летописи и две Татищевские редакции Правды, отказался от последних, поскольку не смог определить «откуда они списаны», а указаний и всей редакторской работы русского историка (почившего в бозе) он не «усмотрел», поэтому  «изданию» подлежал только список – тот из Новгородского Летописца, что предоставила Академия, но издан он будет исключительно: «по принятому уже 300 лет у всех ученых народов в издании древних их записок обыкновению, т. е. не переменяя ни одной буквы, сколько только дозволял новый род печатания, но следуя во всем, не опуская и самых описок, подлиннику»[101], и практически без изменений: по его словам, он раскрыл сокращения и разделил  («для большей ясности») текст на слова  и статьи (что сделает Татищев в своих редакциях – но Шлецер их игнорировал). Заметим, однако, все это вместе меняло ‘время написания’ самой Правды Русьской, поскольку «манера» письма была изменена и, значит, не то что она становилась «нерусской» — нет, она утрачивала свою «старину», то есть достоверность (!), свою самобытную речь бересты Новгородской, ее скоропись (вот откуда эти сокращения!), и если добавить то, как бы «экспертное замечание», что оставил историк-русист, устанавливая ‘приблизительно точную’ дату написания «списка» Новгородской 1-й летописи: 1422 -1437 гг. (а мы помним, что это «хронология», ведущаяся годами, что переписывается и сводится время от времени (см. выше)), и что для людей несведующих в ‘технологии ведения’ летописных источников именно она станет и закрепится «навсегда» как «дата создания» Правды – то есть документа исторического, и эта «дата» в восприятии всех остальных будет смещаться на триста с лишком лет вперед вслед за этим «смещением»: из 1019 г. в первую треть XIV в. (читай, вымарыванием из Раннего Средневековья и попадания в Раннее Возрождение, словно из мезозоя — в Юрский шагнуть)! И если еще прибавить, как бы мимолетное – брошенное на прощание – с милой улыбкой замечание об «удивительном сходстве» Русской Правды со скандинавскими законами[102], то вот вам она сверкающая недоверием схолия «норманской теории» — Правда-то не настоящая! Разве не это первым вбрасывают апологеты ‘кометы Штрубе-Шлецера’, когда в студии накаляется обстановка, начинают искрить эмоции и первым копьем вброшенным в середину оказывается именно это: недостоверность Русской Правды, а вторым копьем летит: «русь – это варяги»?!

Видимо не только в Датском королевстве тучи сгущались привидениями, возможно тень Татищева постучалась за помощью и справедливостью к соплеменнику, а возможно то его «Лексикон» пробудил в астрономе российской Академии наук интерес к истории и праву, то ли все русские были «энциклопедистами» по рождению, или «правом рождения», но так или иначе, почувствовав в себе неодолимое влечение к Правде Русьской, Степан Яковлевич Румовский решился издать ее, что и свершилось в 1792 г.![103] Это было первое издание, в основу которого было положено три списка Правды: Академический список (Татищев, Шлецер, Румовский), Татищевская рукопись (Штрубе де Пирмонт), Крестининский список. Последний список примечателен тем, что являет собою «Пространную» Правду — ту, что ученые не знали, но она «ходила» в Кормчих списках как «письменный памятник» [104]. Кормчие были распространены и популярны  в северный регионах Руси, у поморов, в Архангельской губернии, у староверов, поэтому даже на «письме» в них слышится ‘северный диалект’ русского языка: стиль речи как бы не торопится – все выдает северный плавный  (без взрывов согласных) говор. Как когда-то Татищеву приплыл в руки «Летописец», так Кормчая, обнаруженная в Архангельске купцом Крестининым, по совместительству основателю в России Первого Исторического общества (а вы говорите «лапотная»! – через одного ученые, филологи да историки! – умели и любили русские люди соединять практические занятия с Познанием!), принесла в своем трюме список Правды Русской[105], и он относится к XIV в., однако мы располагаем еще более древним «списком» – точнее «отрывочком»  из «списка» XIII в. – он из «Хрестоматии» Ф. Буслаева.[106]

Что касается до «содержания» Правды Русской – сейчас это нарушит оснастку нашего дифирамба, но ответим вскинувшим бровь: мы к ней вернемся и скоро, и заметим, словно в ответ на ехидство Шлецера: название «Правды» — результат не влияния, а взаимодействия с германскими, исландскими, норвежскими, датскими – словом, скандинавскими племенами. И  подтверждают строки «Повести временных лет», хотя бы то место, где Ярослав рассчитывается с дружиною: идет подробное описание, кто сколько получил – дело (брань) совершили – получите! – и это после окончания почти трех-летней войны-борьбы со Святославом Окаянным, и перед написанием Правды (в летописи – трудъ) – перед датою 1019 г., и скорее характеризует налаженное «делопроизводство»: взаимоотношений подрядчика и «подрядившихся» на задание. Дружина русского князя состояла из воинов, что могли принадлежать к различным племенам, как скандинавского, так и славянского происхождения, и сами русские часто их называли общим именем: «варяги», но именно этот вставленный в «Повесть» эпизод, что так напоминает бухгалтерский учет «расхода и дохода», словно расписка долга, или же «памятка о долге», или «справка о выплате» — ведь именно ее, зарплату, Ярослав раздает, и при этом записывает в Летопись, чтобы был «документ» – (помните историю Владимира?) – чтобы не было прецедента «бунта», — именно сценка «делопроизводства», причем поданная довольно буднично и кратко, указывает на устоявшиеся взаимоотношения сторон (стран, что живут по соседству), указывает, что стороны прибегают время от времени к «услугам» и частным порядком нанимают «военные бригады» для решения внезапно возникающих проблем (а убийство членов королевского дома членом этого дома – это форс-мажор, и с большой буквы, требуется весомое внешнее воздействие, желательно испытанное в боях, то есть обученное и закаленное). Так вот у вестготов, которые и могли время от времени попадать в дружины русских князей (вот интересно, с кем Святослав громил болгар на Дунае в X в.?)  существовала  «Вестготская правда», перешедшая к ним как бы «по наследству» от Римского права, что сохранялось в Испании до VI в., то есть осколками XII Римских Таблиц. И что примечательно, она, «Правда вестготов», чей первый кодекс оформился к 654 г., действительно сохраняла в своем разделе 12 кодексов — так книга V  называлась «О сделках», VII – «О кражах и обманах», IX – О беглых рабах и дезертирах», III – «О семейном праве», VIII – «О совершении насилия и причинении ущерба» и т.д.[107]  После падения вестготской монархии (711-713 гг.), разгромленной мусульманами, кодексы не утратили своего значения, оставаясь для христиан Европы «источником Права» — прямым наследием Рима.

Итак, это кратко: штрихами «наш ответ Чемберлену»[108], для которого «Правда Русская» — «предмет темный, в науке недоказанный»[109].

К слову, вообще утверждать, что «историческая наука» возникла в 18-м в., имея в публичных библиотеках «Историю» Фукидида – первый аналитический исторический труд (V в. до н. э.), с которого и пошла (если не покатилась) историческая колея Науки, то есть как «историческая дисциплина», — верх самодеятельности![110] Однако это все результат работы иноагентов в русской культуре (и науке также) – это они опошляют иронией (внутренний сарказм) свои толкования-воркования – словно глухари на токовище — и «рассказы про историю», совершая явный подлог (причем зная об этом), и явно исполняя чью-то волю (если не заказ), проводя послушно «замену смысла». Но хуже всего, когда чей-то «умысел» начинает сознавать себя «божьим промыслом». Заметим также: сомнительно строить свои выводы (и особенно теорию) на/вокруг понятия «успешности» — отвлеченном понятии, возникшем из демагогических диспутов западных экономистов либерального толка, но с цепкими капиталистическими зубами. Слово, взятое как «условное», как «критерий» древнего Благо (благоденствия, счастья), что в современном мире вытеснен «благосостоянием», которое может быть достаточно конкретным, поскольку у всех народов мира измеряется тугоплавкостью кошелька, который и соотносят с мерилом ‘успешности’ — его тождественным эквивалентом. Старая песня о «главном» — перечтите Алкея, древнегреческого поэта VII-VI вв. до н.э., что бросил миру перчаткой крылатую фразу: «Деньги, деньги – человек!», добавляя: «Нет бедному славы, чести – нищему»[111].

Напомним нашему неожиданному оппоненту (Аузану) наше суждение, что впервые прозвучало на конференции 2011 г., было напечатано в книге, и вот даже контраргументом использовано во 2-ой статье о Хирше-негодяе: «Если признать, что современное общество представляет собой «аналогическую систему», по определению французского антрополога Ф. Десколя, то есть сообщество, в котором многообразие особенностей сплавлено воедино по принципу ‘социо-космической соизмеренности’, то остается признать, что именно в таких аналогических системах веками отработаны принципы «тотализации», отвечающие за ‘кастовость’ — сегментацию на отдельные родственные группы и семьи. ‘Культурные индустрии’ развивают и упрочивают принципы такой тотализации: многообразие особенностей, индивидуальных порывов сплавляется под одним клише массового ‘низкого восприятия’ и опрощения различных институций (языка, искусства, образов и мифологем). Отношения строятся либо по принципам «обмена», либо «захвата» или «дара». В первом случае происходит преемственность, во втором – обнаруживается покровительство одного перед тем, кто предлагает себя в ‘жертву поглощения’, что, в свою очередь, обусловливает назревшую необходимость в производстве того, что служило бы средствами и орудиями воспроизводства такого мироощущения «со-подчиненности», бессознательного потребления готовых не смыслов, но симулякров — оберток, но не конфеток ‘познания’. И поскольку политтехнологи «креативных индустрий» заявляют без тени смущения, что «передавать знания бессмысленно»[112], то следует признать, что они уготовили нам одно единое пространство глобализма и постмодернизма, а для себя предпочли только одну сферу деятельности — жреческую. Именно наблюдая такое снисходительное «жречество» — от лица и в лице явных отщепенцев, ощущение ‘опрокинутости’ (иначе, антимира воплощенного в реалиях современного дня) обретает характер навязчивого синдрома — опять социо-культурная яма!»[113].

Увы, читатель, мы не ожидали, что таким жрецом в начале декабря прошлого года нам предстанет декан экономического ф-та МГУ[114] – рассуждающий о культуре с точки зрения прагматики – бесценной ценностной «прибавочной стоимости». Вот два основных положения его «стройной системы», передаем близко к тесту: 1) креативные индустрии — это способ нью-пиратства (легально) использовать чужие новации в расширении рынка применения – то есть превращения ‘ценности’ (смыслы) в «цену» (прибавочная стоимость); 2) это возможность использования ‘чужого помысла’, чужого контента (того, что вбросил Смысл в открытое пространство или уже умер [как повсеместно используется в издательствах – добавляем от себя].

Итак, если Некто, воспользовавшись (присвоив) чужим Эйдосом/Идеей (Смыслом), вброшенным в «открытый доступ» Ноосферы (культурное пространство), начнет популяризировать саму Идею/Принцип (Мысль), придавая ей ускорение и распространение (не указывая при этом на вдохновителя), то он – Креатор! – и все сливки от Идеи поступают в его карман! Ловкая идея ткачей, заметим, или толмачей! То есть «креативность» — это ‘платная система распространения’ Образа Понятия, в отличие от Творца, заметим, который за свой Дар денег брать не может априори, ибо творит самим «Даром свыше» — чистым даром, не думая об оплате и выручке, иначе все Эйдосы разбегутся, словно тараканы при внезапно включенном свете. Это ловкая демагогия, чтобы всякого Левшу, читай Леонардо, оставить с носом! А мы знаем, что нужно делать с ними, — правильно, милое дело – всех на мороз, как Солоха когда-то! И если следовать «правилу» Аузана, то Дьяконов поступил с переводом Шилейко ровно таким же образом: «креативненько»: учил своих студентов по его переводам «Гильгамеша»[115], а потому и сам стал складывать «поэтические» строки – но насколько он заимствовал «манеру»/стиль письма Шилейко можно понять, только сравнив уцелевшие от «когтя» недавнего студента с теми виршами, что Дьяконов стал выставлять как «свои» — плагиат не докажешь, но креативность на лицо! Профессор Аузан исходит из «общественного блага», явно выстраивая свою «колею» по лекалу «Общественного Договора» Руссо, утверждая, что «люди могут использовать результаты чужого труда [включая ваш – замечаем мы по ходу стенограммы этого интервью – М. Е.] , даже не ссылаясь на ваш проект, потому что Благо, с экономической точки зрения, бывает совершенно разным, бывает: опытным, бывает: доверительным, бывает: исследовательским, ведь Идея – это «исследование» и также «доверитель»…» — ну, что тут скажешь!.. Первое: вряд ли это «речь младенца»! Второе: Дьяконов явно  следовал  в логике рассуждений господина профессора, а если следовать ей дальше, то рано или поздно этот «логический постулат» осядет «знанием»: поскольку «чужая Идея» относится в ‘зоне риска’, то ответственность за ‘риск’ переносится на Креатора, как и сама ‘Чужая Идея’, поскольку Креатор ее присваивает как «часть собственных издержек», а  потому ссылаться на Автора  не имеет смысла, ибо «автором» — рискованным ‘эксплуататором’ Чужой Идеи, как Доверитель, становится тот самый Креатор – вор–карманник. Креативненько? А не так ли произошло с переводом Шилейко, на который Дьяконов вообще перестал ссылаться после многолетнего взаимодействия-исследования «Эпоса Гильгамеша» — ‘поэтического контента’ – почившего в бозе переводчика — зачем? Да, собственно, зачем тревожить его кости – пусть покоится там, где покоится – беззаветно и безызвестно. А потому и вдове можно бросить: не было никакого «перевода» — утерян! – или сами потеряли![116] Ах, как притягательны они и упоительны эти моменты «работы» с чужими рукописями!

Заметим также, само понятие слова «риск» проф. Аузан выводит из определения академика Иоффе о «рискованном» земледелии в России: «…вегетативный способ существования русских – полупустая зима – долгий выдох», при этом восклицая: «Великий русский хлебопашец!», добавляет: «… вот эта неритмичность, она в культуре осталась: привычка каждые семь лет из-за неплодородия менять поля…» — так, контаминируя: смещая акценты «понятий», вас подводят к пониманию слова «традиция». Однако, о какой «неритмичности» идет речь? Тот самый, «вегетативный» способ, что просто спелёнут «ритмами»: зимы, весны, лета и осени – это четкое «чередование», как чередование звуков в октаве, что создают ритм, и вливаясь, нарушая или украшая, меняют мелодию. Какое чудное собрание «Времен года» подарил нам Петр Ильич! И в каждое «время» у русского было занятие – никто не бездельничал – в холодно-слякотные- студеные времена не занимались «риском», но больше «ремеслами»: прядение, вышивание, ткачество, гончарное и скобяное дело, крашение, портняжничество, скорняжество (от скара, скорье – старорус. «шкура», «кожа», «сырье» — Никита-Кожемяка как сформировался в русском эпосе? ) и проч.– чем только душа русская не тешилась, пока земля под покровом снега лежала! А нам не просто намекают, но внушают, что русские люди с приходом зимы сопели на печи! И потом, что значит «каждые семь лет»? — это ли не октава? – напротив, повторяем, человек живет ритмами – и в ритме живой природы! И тут же междометием – вздох профессора: «Мы не любим соблюдать стандарты…» — чьи, позвольте спросить? Европы? А там – лето круглый год? А в Нидерландах кокосы в Средние века росли? Смотрим на Брейгеля – снег кругом, значит, такая же зона «рискованного земледелия»? Ах, нет, сокрушаются, мы не Европы — мы соборяне, и мы иные, у нас традиция… и вам предлагают смотреть на «риск» как на — привычку («что свыше нам дана») – народная забава — «национальную черту» — так ненавязчиво: смещая коннотации, вам внушают, что мошенничество – Риск – не только национальная (русская) черта, но она входит в зону «национального приоритета», то бишь, «ценностей», а это наш стратегический запас! «Риск – благородное дело!» — кто ж Ильфа с Петровым не читал?! Бендера наизусть цитируют, к слову, и просто – для шику! Но Бендер не был признан (и пока до сих пор) самим народом в качестве «народного героя» — это сугубо литературный персонаж, балагур, весельчак, трикстер, но …мошенник – а значит, с «восприятии» остается только с отрицательной коннотацией, что никак не гарантирует «национального характера». Пока… Емкое русское слово – «условие»-зонтик широкого спектра коннотаций, а с ними и восприятий. И пока господа «креаторы в науке» стараются, пока не убавят обороты Речи своей, не только волатильность будет расти, но и «креативность» будет цвести всеми оттенками радуги – а что еще остается делать, если вы живете в зоне «рискованного земледелия»?.. Так и возникает ‘сакральность’ понятия «денег» — как «мера всего», — проф. Аузан подводит вас к ‘цели существования’ и вашему ‘модусу vivendi’, обосновывая сложившимся Божьим промыслом ‘цивилизованный Порядок-умысел’: «к 18 веку возникает товарно-денежный фетишизм». Не иначе как «прошлогодним снегом» — валом снегопада?

С момента моего выступления минул зодиакальный цикл с лишком, а «креативщики» свои ужимки уже обратили в «Договор», «Авторский», и защитили нотариальным правом! И видимо сей факт, как разрастание колонии плюща не где-нибудь в районе Лондонского ун-та – а по всем городам и весям – эдаким лишайником Лиги Наций и провокаций, позволил храбро так заявить: «В культуре принцип «индивидуализма» не работает!» — смело, заметим мы. И что, это повод воровать чужие Идеи, и оформлять их через «кодификатор Плагиата» как «несорт», чтобы потом переоформить в свою «частное пользование» и сдавать «внаем» за деньги другим? Так кажется, сейчас работает схема «цитирования» и «публикаций», включая диссертации и академические звания? Корпоративной круговой порукой: чужая Идея позволяет проникнуть в «систему», которая потом не может создать на одну самостоятельную Идею! Не думаю, что задумка принадлежит Создателю! – и слава Богу! Однако это созданное «равенство» в «неспособности творить самостоятельно» — равенство оскопленной цитаты – поражает, возмущает и, вместе с тем, веселит: ведь их собрали всех вместе, поставили цепью да на арене – выдали должности и медальки, что звенят, пока они бегают по кругу — вы удивитесь, но темы научной конференции по А. Платонову, что планирует провести ИМЛИ ближайшей осенью, названиями «тем размышлений» напоминают темы «школьных сочинений» начала 80-х гг.  Также веселят темы лекций осовремененного «Общества Знание»[117] — вот, н-р, из недавнего: «Траектория успеха: как основать проект на основе ИИ» — орфографию мы сохранили как в проспекте рассылки: слово «успех» дается именно так: малограмотно – без кавычек, курсива или заглавной, причем лекции идут в формате нон-стоп и — за «час» — вам гарантируют «Знание»! Или вот совсем свежее: о чем помышлял научный оргкомитет, называя свою конференцию «Вкус Заполярья»[118]? – чем руководствовался, так формулируя, точнее, чьим руководством пользовался? Кто ввел его в этот порочных ‘антропософский кавардак’ «перепутанных смыслов»? И в каком смысле «вкус», если слово стоит в связке с топонимом, и как понятие «абстрактное» указывает, что перед вами «метафора» (поскольку это в правилах «русского языка»), а никак не призыв в рыбную лавку за копченой севрюгой? Но если это «гастрономическая» конференция, то при чем здесь слово «смысл»? – довольно вкуса! —  и «репрезентаций северной кухни» было бы довольно, чтобы бренды зацокали языками. Если смысловая ошибка допущена в «заглавии» обещающего быть «научным» обсуждения – в смысле диспут и дискуссия, как обмен мнениями и знаниями, то что может быть при обсуждении? Если программа решительно перечисляет круг своих предпочтений: о «практиках приготовления пищи в прошлом», «новые способы приготовления пищи», «гастрономический туризм», «локальное производство продуктов» и т.п. — то чей это заказ или спецзаказ? И кто это так разворачивает этнографов, антропологов, историков, лингвистов (лиц – приглашенных) с «культурософских рельс» (посмотрите проблематику антропологических конгрессов в былые годы, взгляните на труды лингвистов-филологов 18-19 в. – их волновала «еда» и только «еда»?!), направляя, точнее сажая на цепь и привязывая морским узлом, к дорожным картам «сферы Турбизнеса»?!.. Что это за Ящер такой соткался в стенах МинОбра?

Словом, пока мы «переводили в печать» наш ответ г. Аузану, здесь такие «подарки» в февральской рассылке! – что невольно вплели их в свой венок сонетов — пришлось прерваться, вставляя парочкой соцветий, словно Офелии дары:

«Вот розмарин, это для памятливости: возьмите, дружок, и помните.

А это анютины глазки: это чтоб думать»[119].

Но самое удивительное, что помня слова Офелии безумной, мы забыли слова Лаэрта, что следовали за ними:

«Изреченья безумья: память и мысль неотделимы».[120]

Здесь «парадокс» Шекспира, что применял его как «перчатки», но не в современном смысле, а в том – Елизаветинско-придворном, где все имело смысл и рядом – его антитезу, что было данью  моды или духу времени одновременно: это был стиль «осмысления», «поиска» — противоречивый, но естественный для Сознания, ибо содержал в себе противоположные или смежные смыслы, сталкивая их и разводя, он позволял и высветить «проблему», и решить ее, причем иным это  удавалось сделать в одной фразе. И здесь, если следовать в «логике Лаэрта», то в безумстве пребывают многие – итак, поспевает новая цитата от Аузана: на вопрос: есть ли философия у денег? – сведущий во всем г. профессор ответил не раздумывая: парадоксом (видимо, составленным давно, возможно, что иным, но давно применяемым —  прошу простить, мы не были в числе его студентов): «… как ни странно, то что все равны. Каждого можно сопоставить с каждым. Марксистская идея «стоимости» смогла победить в обществе, где идея «равенства» приобрела прочность всенародного предрассудка». Сударь, это сейчас вы на что намекаете: что каждый имеет право на «маткапитал»? Или что всякий имеет «право экспроприировать» деньги, чтобы стать равным? А мерить в золотом эквиваленте или феерически незримом – цифровом? А количество денег значенье имеет? Тогда как равняться будем: по какой шкале/индексу отсекать лишнее? А если прореха в кармане будет зиять – она уравняет всех до могилы? Нет, барин, что-то вы не так биточку держите – надо в левую ручку, да – левой и левым маршем! Опасные речи, Филипп Филиппович! Вы провоцируете бунт, соткав фиалками Монмартра сомнение, чтоб пену ‘возмущения’ взбить?! Простите, но в Советском Союзе «идея равенства» имела сакральное значение – она была принципом «государственного уложения» — интернационального государства – никак не «суеверием» (!), и как бы унаследованная из ‘русского государственного уложения’, что зафиксировали даже Летописи: племена будущей Руси сбирались на равных, словно ручейки стекались: разные –  но ‘принципом уважения’ друг к другу и при соблюдении закона – его-то как раз и дал народу русьскому Ярослав Мудрый под именем Правда – еще в 1019 г.! И разве гос. декан (по возрасту никак не студент) родом не из «советского прошлого» — ему ли не знать хотя бы колыбельную из к/ф «Цирк»? Нет, что-то запахло резедою и офертой – или йеху опять масло опрокинули – того и гляди трамвай сойдет с рельс!.. Приделать к понятию «человек» ценник, привязать ровной биркой, связав руки-ножки, и приравнять его с «вещью», что имеет как ‘объект рукотворный’ свою «цену», поскольку является предметом товарно-денежных отношений, это идея, что тянется даже не со времен «протестантизма», но из Римских империй – и об этом не здесь. И не думаем, что г. Маркс метил в русский народ своим «Капиталом» — в пращу не входит, увесист и не для этого – а для размышлений, однако выдернуть цитатку, передернуть ее, словно крапленую карту, — это господам «псевдопросветителям» — любо! И здесь все передернуто затвором чужестранным – вывернутой перчаткой! Ни в СССР, ни в Древней Руси, ни в России понятие «Человек» не сопоставлялось и не противопоставлялось «вещам предметного мира», но всегда особо подчеркивалось: в литературе (поэзии/философии), музыке, живописи, народном творчестве — средствами художественной выразительности (в совокупности видов и жанров искусства) утверждалось «положение» (и даже в Правде Русьской), что человек – это Мiр, это космос, и он имеет право на свою бересту (язык), свою флейту (гармоническое звучание), и ареал обитания (земля), и свое право их оберегать!

Даем цитату следующего проброса: «Есть такое понятие «культура неудачи» — так вот «право на ошибку» нужно признать, потому что успех никогда не наступает после первой попытки, иногда нужно совершить несколько ошибок, иногда десяток, важно не наступать на грабли: не повторять своих ошибок, но анализировать и удалять, анализировать и удалять…» И буквально следом: «Мы с вами все являемся потомками народа-победителя – генов «победителя». А правило Гамильтона – закон эволюционного сохранения генома идентичности, иначе, – гласит: я готов отдать свою жизнь за жизнь членов своего рода – правило сохранения рода, в основе которого геном схожести Рода, как  ‘готовность «против чужих»’ – это и создает поддержку самого «противостояния» одного против других». Это вы на что намекаете, г. профессор? Против кого предлагаете выступить? За кого играть? За рискованного хлебопашца? За народ-победитель? Или за клановость корпорации с тенью Отца Гамильтона? Если здравицу начинаете с «народа русского», то почему в вашей голове следом идет Гамильтон? Смелое решение – похоже на коллаборацию – но вот только как «народу-победителю» жить в такой «культуре системных ошибок»? Да и зачем ему жить и воспитывать детей своих в «системе ошибок»? И почему не возникла фигура Владимира Красное Солнышко? Почему тут же пред очи не проплыл Ярослав Мудрый с его Правдой Русьскою? Но англичанин встал как Сивка-бурка–Вещая каурка, и встал трепетно: костьми предков застучал, аки те мертвые, что с косами стоят и «закон предков» требуют соблюсти: бей чужих! – готовсь! Это что, за «всеобуч» такой процветает в высшем образовании?!.. Страшно даже помыслить о масштабах этого цветения, растлевающего сознание и души потомков ‘народа-победителя’!? Чем просвещают умы подрастающие? Корпоративным духом? Позвольте уточнить: а хаку (haka)[121] когда намерены вводить: перед уроком или вместо физкультуры? При этом взывается менторским тоном о необходимости приучать со школ к этой страте «культуры неудач» – везде внедряя в программах обучения – «право на ошибку и ее исправление». Помнится, раньше в школьных прописях всегда лежала – закладкой – промокашка – так, чтоб перо промокнуть или чернила, чтобы буквицу вывести или в столбик посчитать, да мало ли почеркушек у школьника! Помните, я про отрока древнерусского Онфима рассказывала? – видели бы вы его лошадок? Но г. профессора хочется спросить: а как же народное и сакраментальное: без права на ошибку? – та военная фраза, без которой из войны не вышли бы, — отчего другие образы в качестве примеров для подражания не вылетают из просветленных голов нашего современного «просвещения»? И не есть ли это упражнение по «вырезанию аппендицита самому себе» в условиях ‘глобального рынка’ чьей-то затеей? И словно опережая мою мысль (точнее слыша, поскольку я успеваю ее записать), Аузан добавляет: «И в этом смысл: «культуру неудач» можно внедрять – эту «систему ошибок – и… пока у нас все хорошо действует. И внедрять нужно везде, где только можно – как «систему исправления»». О, как! Похоже, ребята, у вас не хуже, чем у схоластов или в циников просвещенных XVI-XVIII вв. —  все схвачено! Тогда и правда, это ‘война в долгую’ – и пора вызывать нам дух Ярослава Мудрого и призывать тень Владимира-Крестителя или Александра Невского! А и правда, почему в голове  декана МГУ (пусть и экономического факультета) такое исторически-географическое смещение? От частых спиритических сеансов или вследствие подписания «договора о свойстве» — не осмелюсь предположить даже… Неужели с Гамильтоном? Профессор, а может ввести хаку  на переменах? – пусть тренируют «противостояние» и «статус Рода» вырабатывают!

Но если «систему признания ошибок» отождествляют с «системой исправления», то не есть ли это та «вилка», что будет расщеплять «восприятие» русского человека, умаляя его Сознание, и расподобляя на прокрустовом ложе европейской психологии варварского индивидуализма – по сути, государственного пиратства? И как бы возмущаясь, нам опять вбрасывают шар: «Русское слово «государство» невозможно перевести на русский и другие языки!» – ловите лузеры! А на греческий не пробовали? – пытаемся отбить и передать пас Сократу. И словно нас почуяв, или Гамильтон вдруг встрепенулся в нем Сократом, вновь нам подает: «У нас короткий горизонт мышления!» — Да ну? Это при семилетнем-то ритме ‘землеполей’? Читатель, ты сохранил в себе понимание ‘разницы’ этих вброшенных «определений»? И вот он – основной вопрос философии – пробудился-таки из духа Сократа! Соткался – и русской тенью – вопросом самосознания! Русского самосознания — признания «независимости» которого добивался и Владимир-Креститель, и Ярослав Мудрый, и Ломоносов, и Татищев, и Пушкин … – нас много! Однако, с платформы «Интересного подкаста» вам предлагают наплевать на Русский дух, что в вас с рожденья сидит и дремлет, предлагают признать его негодным – и отказаться – ату! – и признав вину – что, просто первородная, встать бок о бок и плечо к плечу в «систему противостояния», что лупит всех других – неудачников, предлагает встроиться в «систему», что зовется «культурой неудач», при этом – здесь оговорка или ‘оговорка по Фрейду’? Или это неважно, а важно просто слово «система», что априори вас направляет в мир Успеха, поскольку само слово уже является признаком ‘цивилизационного развития’. Господа, вы понимаете, какие гвозди вколачивают вашим детям? Причем, глубоко в циничной форме! И это за ваши деньги, если кто что не понял! Удивляет даже, не «то, что говорит», а «почему руководит»? И это не «Комедия ошибок» по Шекспиру – это картина Босха – сами определите, какая…

Читатель, не шутки ради, но токма ради правды, — пока отвлеклись мы на кофе-брейк в пределах своей квартиры, пришло письмо-приглашение на философский конгресс от бывшего соотечественника М. Бахтина, что ранее издавал  энциклопедии «Философы России» (фолианты просто! — взимая с каждого философа по 5 тыс. (цена 2015 г.) и больше – зависело от запроса) так вот мало того, что тема конгресса до боли знакомая «старая песня о главном» — о «глобализме в мире философии» и Человеке при нем, – так в письме витиевато-задиристо (комсомольски) было вписано: «конгресс состоится в столице нашей страны: в Риме в июле 2024 г.» – вот что делать с эти предательским Окаянством!? Этой памяткой румяной с ямочками на щеках[122], что будет сиять да насвистывать романсом с каждой страницы своих изданных энциклопедий! Ну не плакать же нам по этом поводу – конечно нет, смеемся: бог шельму метит: он же мне прислал письмо, а не я – ему!  Ворвался постоянным окаянством Отступничества – что Святослав Окаянный, но вызвал не трепет, а Смех – от живота! – подтверждая, предвосхищая и сопровождая основной посыл нашего дифирамба: что в головах у этих «псевдопросветителей»? И отчего свое коловращение Ума, если не сказать его распутство, они переносят на нас – народ русьский? Это их обязательство по «договору о свойстве»? Их условие, что набрасывается «смещением акцентов» – тех самых «понятий», без которых ни встать на ноги, ни устоять и не идти! – ‘смещением плоскостей восприятия’! Смещением языка – в область безъязчия! Распятьем Правды и Закона! – это ‘смещение’ как мутационная обертка – слизь куколки, что норовит стать бабочкой, — это трансформация рассудка и гарантирует вам вход в «систему ‘цивилизационного’ развития», наделяет не только Духом наживы, но и побочными эффектами: не всякая слизь гарантирует крылья – сериал «Чужие» уже все объяснил и явил: Ящеры! – только ящеры рождаются от мутационных процессов! Граждане, не покупайте лотерейные билеты! Берегите честь, аки Солнышко!

Дадим первое отточие, иль резюме – штрих-пунктиром:

  • опрощение,
  • оглупление,
  • опошление – вот три принципа, как «три составных части марксизма», что используются «охлократами в науке» в новейших методиках и программах обучения и «исследования», что взяты на вооружение «креативными индустриями» методом «расподобления», на котором основан и протекает «процесс глумления» над русской культурой, включая традиции и традиционные сферы Знания (язык, литературу, историю, искусство, музыку).

Сократическим эскапизмом обернулся двадцатилетней давности «исход» научных сотрудников из сферы «официальной науки» в нишу «независимых исследователей и аффилированных экспертов» – это зима даже не тревоги нашей, это Зима полного отчаяния, а скоро и одичания, именно того – из фильма Германа «Трудно быть богом». Какой столб александрийский по себе воздвигнул — стену плача по планете, Человеку! Каждый Сократ, уходя, оставляет по себе «стену плача» – наверное, соединив их, можно опоясать ими землю иль перекинуть Богу мост. О, где вы, слезы Гераклита?

Уже 11 лет как в Москве ликвидирован Институт Культурологии, чьи основы были заложены чаяниями и стараниями Дмитрия Сергеевича Лихачева, который определял «культурологию» как «Науку о Культуре», для которой главным был и остается (вопреки стараниям оптимизаторов) ‘поиск и сохранение Смыслов, в ней заложенных’. Сократ был признан «повивальной бабкой философии» — без академических регалий, но мне вполне хватило бы такого вот прозвища: ‘майя смыслов’, точнее – «мыслящих тростников», и, как мне думается, нет ничего важнее для философа-культуролога, чем Смысл артефакта/феномена/явления в «культуре» Человека, чье существование оправдано только тем, ‘что он создает’ и ‘что’ оставит после себя: предметно и для других и ‘на радость другим’. Заметим, всякое истинное культурологическое исследование, нацеленное на поиск Смысла, словно сеттер на куропатку, начиная с постановки цели с последующим исполнением задач, не столько обязано, но просто обречено на «просвещение», поскольку может ‘просветить’ всякого, кто стремится познать Мiр, чтобы стать ‘гражданином’ –  не мира, но родной страны, – а это задача фундаментальная, она же онтологическая. Однако это именно то, что, по мнению Сергея Капицы, несет, приумножая Духом, ‘междисциплинарный подход в «науке», что словно Рублевская «Троица» многим открывает глаза не только на Мiр, но и на суть вещей, с чем, полагаю, мог бы согласится и сам Дмитрий Сергеевич.

«Искусство Сознания» прозрачной поволокою наших глаз способно преодолевать лакуны «коммуникаций» — межличностного отчуждения – без денежных вложений – лишь напряжением и работой ‘ментального субстрата’, которому иные мои современники отказывают даже в существовании. Однако оно – Сознание Человека – есть: оно обладает ‘сингулярностью’: природной ясностью и глубиной осмысления – pluralia tantum, зависящей от харизмы каждого отдельно взятого человека, и оно способно творить чудеса и в общении, и в деяниях и свершениях, а главное – в «осмыслении/постижении». И поскольку сейчас (начало 2024 г.) многие уже ощутили свою «ответственность», вспомнив о ‘природной данности’ и привитом Русском Духе, осознали, что для того, чтобы быть «убедительным», читай «полезным стране/людям», то есть быть ‘находчивым стратегически’, иначе ‘мотивированным стратегически’, а это и есть ‘умение управлять собой в полисе-государстве’, — необходима та культурологическая перспектива, что дарует по-знание о Сознании как «сингулярной бесконечности», и в которое можно погрузить и научить «пользоваться» каждого, кто стремится ‘делать добро’, кто желает добра другим, кто деятелен и кто любознателен.

Альтруистами строилась и становилась выше неба вся «Русская наука»: упрямством, стоичеством и любовью к «отеческим гробам» Ломоносова, Татищева, Пирогова, Докучаева, Менделеева, Попова, Данилевского, Циолковского, Фрейденберг, Бехтерева, Вавилова, Лосева, Лихачева, Капицы, Королева, Гумилева… – их много, но именно их «гражданская позиция» ткала полотно «русской Науки», что став «алыми парусами» ‘Русской Культуры’, дарила «Просвещенья Дух»  — всем: от мала до велика – и совершенно бесплатно. Однако «гражданскую позицию» нельзя получить как ‘услугу’ — сие нонсенс! – но ее можно воспитать: «Азбукой Сознания» и погружением в ‘культурологические среды’ — словно в сосуд с реактивами – систематическим культурологическим образованием: через междисциплинарные исследования и череду сомнений. И только так: подковав личную блоху — можно  получить ‘гражданскую позицию’ вполне осознанно, поскольку ‘фундаментальные знания о Сознании’ были бы привиты, словно «Спутник V», — и при этом так возможно и должно научить всякого ‘умению наводить порядок в своей голове’ – волшебной палочкой «Культурософского Знания», а не только барабанными палочками курсов «Экономики», «Права» или «Психоанализа».

Одиннадцать лет в статусе «безработной», но принципиально не принимая его, ибо каждый мой день сопряжен с «письмом» — осмыслением и исследованием, что формируются в статьи, доклады, монографии – самостоятельно занимаясь фундаментальной наукой даже в ситуации, когда МинОбраз «сократил» практически «под основание» область «гуманитарного Знания» — Культурологию, и 11 лет я не могу устроиться по специальности, вопреки ученой степени, квалификации (в момент увольнения она была практически наивысшей – 15 разряд) — почему организованная система «Высшей школы» не отвечает на мои письма? Отчего референты деканов бросают мои письма в корзину, игнорируя просьбу записать «на прием»? Почему молчанием «отвечают» ее системные администраторы? Отчего на конкурсах я заранее «проигрышный вариант»? Потому что не в «системе», потому что исповедую иную, отличную от утвержденных «прозападными» уложениями, концепцию и взгляды на мир, мышление, науку и культуру. Вот мой краткий диалог с чиновником (ответственный замзав за PR) Академии Наук, что случился в марте 2022 г., когда я, наивная, держа свои только вышедшие фундаментальные исследования, искала способы наладить «связь времен»:

— Академия Наук не занимается фундаментальными исследованиями.

— А чем?

— Организацией фундаментальных исследований…

Все понимают, в чем здесь подвох? Чьи «потоки» гуляют в этих научных сферах? Нужно было заходить «до», а не «после»? Словом, случилось как с раками у Жванецкого: «вчера по пять, но очень большие….». Замечу, специалистов, имеющих определенное базовое образование и профессиональный навык «смыслоопределения», включая тягу к «обоснованию» Сознания, не так много, чтобы ими пренебрегать, хотя… в истории науки и культуры то было и не раз: Дмитрий Иванович Менделеев, отлученный от университета, три года ждал реакции своих коллег на опубликованную (по всем тогдашним правилам) работу о «периодичности», что станет потом «Таблицей Менделеева», пребывал в «молчании» как в Тауэре, исходил нервами и криком (из писем родственников), и… научился шить чемоданы – видимо, так он овладевал своим Сознанием, обучаясь «терпению» в процессе ручного труда, словно укрощая себя и Время. Согласны, лучше сапоги тачать, чем оказаться в шкуре капитана Копейкина.

Замечу также, обычного «культурологического обоснования» было бы достаточно для решения и выправления ситуации с миграцией (и не только в столичном регионе) – этот ‘транспортный узел’ можно «развязать» без страха «на провал» и пустить широкой лентой «советского интернационализма» простым методом «очищения» от заблуждений и систематическим образованием в области «гуманитарного Знания» (широкий спектр), которое сейчас игнорируется, а некоторыми разговорчивыми на «голубом глазу» политологами презрительно нивелировано до ‘блуждающей блохи’ – полагаем, от страха заблудиться в нем (великом и дремучем для них), или же ощущая блуд собственных «прогнозов», что заставляет нас вспомнить сакраментальное и забытое: «…О, времена, о, нравы!..». Возможно, что забыты Пушкин и Шекспир, забыты многими, но это не причина провозглашать, что «Гуманитарная наука померла» паночкой близ Диканьки, что это «не наука вовсе», а исхудалый бес, забывая, что та Паночка мрет да воскресает… Впрочем, не родился еще такой Хома Брут, что прочитает «заупокойную» всей Литературе и всей Философии и похоронит их с миром, оставив Мiр без «литературных памятников» и без «письменной традиции» ‘осмысления и осмеяния мира’, лишив сам Мир инструментов ‘познания/открытия мира’ – Письма и Образов Понятий.

Я предлагаю взглянуть на «культурологию» по-старому: при свече (дооптимизационной) или под зеленой лампой серапионовых братьев поэтов-ученых, под шуршанье сверчка (Гофмана ли, Андерсена или Свифта) – узреть культурософские ‘дорожные карты’ обоснований и осмыслений, что помогут будущим «стратегам» собственной жизни (и жизни государства, возможно) научиться выбирать не только верную/важную из трех дорог на перепутье, блуждая меж березок и сосен, но уметь ‘стоять твердо’ на морской глади ‘диссипативной системы’ – социума, не терять штурвала и вести корабль (коль цель ясна и ремесло в кармане) по выбранному маршруту, и довести его целым и невредимым, сохранив команду и груз – «культурное богатство народа», куда первым пунктом входит «знание о Культуре», включая ‘осмысление’ и ‘понимание’ ее гармонии и уязвимости. Возможно, времена и меняются, но человек – антропологически — остается прежним, просто его перестали развивать и воспитывать.

И поскольку во всем мире Сознание изучается на предмет «манипуляции и управления» («подавления» даже – это последние внедрения с конференции TSC’2023) – пусть в России начнут изучать его с целью Познания! — и ради того, чтобы человек действительно стремился жить осознанно, меняя себя и мир вокруг себя к лучшему (преображая). Изучение Сознания должно происходить не по англо-саксонской методике: на химии нейро-лингвистики, не в рамках «компатибилизма», что исповедует «свободу воли» (читай, перманентную Анархию), — но изучать  необходимо в традициях русской научной мысли, в традициях русской науки и  близкой ей духом греческой философии, в рамках русской культуры (включая искусство, ремесла и науку — всякую). Науку – русскую – отличает «фундаментальность» (задач, проблем и истин) и направленность на всякого – просветительским душем, возможный благодаря слиянию «простого» и «сложного», — и оттого ей близок ‘междисциплинарный подход’ в изучении Сознания, что есть простая ‘способность ткать ментальное полотно’ каждым и всегда, и от его «качества» зависит качество самого Человека — и страна только выиграет от этого «преображения». Смогли же китайцы поднять себя с колен после британской ‘опиумной иглы’ и культурных революций?  Как? Отвечаю: глубоководным изучением Сознания и качественной работой «министерства образования» в этой области: вниманием к родному языку, обязательному экзамену по каллиграфии и стихосложению.

Видя снижение, точнее, опрощение ‘культурной грамотности’ школьников и выпускников школ, точнее прогрессирующий рост ‘культурной безграмотности’, когда фиксируются не только пробелы или полное отсутствие знаний по предметам развивающего характера: истории, географии, литературе и др., включая знания о культуре родной страны, совокупно с русским искусством – ее искусным ‘преображением восприятия мiра’  (многообразным по видам, стилям и жанрам), знания о культуре и искусстве других народов, но фиксируется просто ‘неумение облечь собственные мысли в «суждение»’ — логически стройное, богатое лексически и синтаксически, метафорически насыщенное и убедительное – иначе, цельное, и все чаще фиксируется ‘отсутствие собственных суждений/помышлений’, — осознавая это как культуролог-философ-филолог, погруженный в «фундаментальную проблему Сознания», я ощущаю на себе ответственность «человека науки» — просвещая излечивать неразумие. Но осознавая масштаб ‘ментальной трансформации’ — «трансформации восприятия русского человека» (именно так записано в задачах и «программе» одного научно-исследовательского подразделения одного российского университета, что не закрыто, но легально продолжает исследовательскую работу по ‘выхолащиванию’ «русского восприятия» среди студентов: через определенные «текстовые структуры» нацелено выявить возможности «снижения и упрощения русского восприятия» (!), причем оно основано и курируется профессором англо-саксонского университета за счет иностранного фонда (!))[123], — то есть той ‘трансформации опрощения’, что была введена/проведена «высшей школой» в самих университетах/институтах, — я ощущаю стоном блокадным — «дневными звездами» (Берггольц), гулом набатным «поэм без героя» (Ахматова) -ощущаю боль и ужас этого «Неразумия», чьи семена посеяны были чужаками, и посеяны, увы, глубоко, и продолжают культивироваться, и уже пущены в севооборот – и собран урожай – ‘Верхним Ларсом’. Но сама ‘трансформация’ была запущена в РФ в 90-е перестроечные годы (склонна считать, что много раньше) – методом выявления и внедрения «упрощенного варианта восприятия», то есть «угнетая восприятие упрощением», но щупальцами «культурных индустрий» — дисперсным склерозом: «деформацией ‘понятий’». А это, между прочим, ‘восприятие’ русского студента! Видя весь этот ‘внедряемый вандализм’ (или «весь этот горький катаклизм», как восклицал Гедеван Александрович из «Кин-дза-дзы!») в «ментальной сфере» подрастающего поколения, и поколения, уже успевшего вырасти, произошедший благодаря механизму «троянского терроризма» (‘сумме технологий’), — я не кликушествую, но призываю начать лечение этот «недуга», что мы определяем как ‘лексический астизматизм’, что привнесен извне и с корыстными целями (и довольно давно), что явился результатом вытеснения в обучающих программах «русского языка» — иностранным, словно форсируя искривление хрусталика глаза при насильственном ношении очков, формируя эффект «незрячести»: трафаретностью чужого языка атрофируя «зрительные нервы» Мышления.

«Опрощенное восприятие», что сейчас наблюдается среди молодого поколения, рожденного поколением «нулевых» должно (и возможно) ликвидировать как ‘безграмотность в 20-х гг. прошлого века’, а вместе с этим в современных студиозах не сразу, но начнут, полагаем, исчезать как детская золотуха: бессовестность, безответственность, безумочность, безрассудство, беспечность, бесстыдство, безыдейность, безнравственность… – все «без-/бес-», что посеяны были «теорией бессознательного» Фрейда, клишированным «кантианством», нигилизмом Ницше, демагогией Хайдеггера, будут исчезать при звуках «эоловой арфы» культурософских рассуждений и умозаключений внятного русского языка – логически ясного и образного – мановением Ума. Но «мановения» работают лишь в сказках — в реальности потребуются годы систематического труда – через «постижение», чтобы очистить зеркальные поверхности «восприятий» от морозных узоров ‘продажной рассудочности’. Фундаментальные знания всегда эвристичны, поскольку всегда находятся в поиске ‘проблем актуальной реальности’ и, одновременно, в поиске решения этих проблем, то есть в поиске и постановке «сверхзадачи»: понимания «проблемы» и очищения от нее (по Асклепию словно),  и оттого «культурология» (как Наука о Культуре) это всегда ‘путь к постижению Смысла’, дорога, что не ведет к «удовольствию» или «успеху», — её прокладывают волонтеры и пионеры – даром сердца, но как «наука» она изначально фундаментальна, ибо направлена на обретение и сохранение «культурного наследия народа» во всем его многообразии и со всем осмыслением его «неповторимой значимости» в ореоле ‘теософской Гармонии’ (для иных — «тайной доктрины»[124]) — для сбережения народа.

Ощущая на себе эту ответственность – как «завещание» Д. С. Лихачева — ответственность, которую словно распылили над Москвой-рекой — нет института и нет «проблем», что перед ним стояли и которые он (худо-бедно), но решал, мне хотелось бы (возможно, это Кихотовское и, вероятно, греза, но уже моего «неразумия»), чтобы всякий студент высшей школы на просторах РФ, покидая стены родных альма-матер, умел владеть – каждый – своей собственной «сингулярностью» Сознания, развитым культурологически,  — и считал, что он «творец», если не Вселенной, то родной Культуры точно!

И да, сию эпистолу

Считайте impromptu —

Не просто хорея данью,

Но прихотью Сознанья

Блюсти теории канон —

Считайте, словом, дифирамбом!

Сатирическим вполне,

Ибо смех смехом,

Но правит горизонтом Смех,

Мировоззренью чистя полосу для взлета,

При этом смел, знает в «ссоре» толк,

Как «Суммой» оставляют без сумы,

Рулит, уча ежа премудрости леща,

Ужом распускает броненосца и,

Взвесив спесь, сажает на шпагат,

Хотенье Лиха поднимая на смех,

Поскольку терпелив и зорко сов,

Философичен — ловок словом,

Ибо интроектностью широк

Иль пучеглазен аки скат —

Не Хирш, и не пират –

Не выдаст виноградом яд,

Но стыд вернет в анналы,

Смыслом Слово сохраняя!

 

Взгляд на мiр и политику, сиречь мировоззрение, формируется именно Смехом – путем «сатирического погружения» — как в ‘водоворот осмысления’, но не ехидства ради – для расщепления ядра, в котором заветная игла Кощея – предназначение вашего Ума. И «сатиры» кто только не писал?! Ломоносов, Кантемир, Сумароков, Пушкин, Крылов, Козьма Прутков, Аверченко, Зощенко, Шварц, Михалков, Горин, Франс, Лафонтен, Менадр, Федр, Феокрит, Мосх, Бион, Лукиан, Ильф и Петров, Гораций, Ювенал, Петроний, Персий, Сенека, Катулл, Марциал, Брехт, Плавт и Эзоп… – каждый своим «языком» и в своем «ритме».

 

P.S. Не борясь с ветряными мельницами, но схожий ожидая результат – Алонсо поминая всуе, штатно негодуя: смехом, — вобьем мы гвоздик напоследок в корону отщепенца, помня откровения Хомы: что молитва лишней не бывает – чертей отлову помогает, — так схолией[125] вручаем: логорея есть калькулятор ‘оптимизации’! Отбросьте ложный стыд и переходите на логарифмическую линейку! Сядьте за букварь и прописи! Читайте глазами бумажные скрепы! А пока… пока ‘оптимизационная плесень’ дует вам в уши из всех щелей, рапортуя патриотично о «всеобщности», «сложности момента», о ратном деле толкуют рьяно, контент оседлав буквально на ходу, но в прежнем «темпе»: атональном – речитативом «лагерного шансона», песенным шаблоном, примитивом — читай, опошлением нравственности и чувства Прекрасного, рекламным ‘потреблянством’ – уже без бахвальства, отчасти глумливым, — пока все движется курсом и курсивом «отщепенчества», что проросло грибницей неразумия – и растворяться от канонады СВО не намерено, — держитесь! И лучше за корму кочей: предтечу русских ледоходов — учите матчасть: Язык родной и емкий! Отступать некуда – позади Мiр!

07.02.2024 г.

[1] Продолжение — начало см.: в Credo New: № 3’ 2022 г., №№ 1, 2’2023 г.

[2] Фрагменты из «Совиной взвеси» — заключительной статьи в сборнике «Слезы Гераклита» (Меньшикова Е. «Слезы Гераклита» — СПб.: Алетейя, 2016 г. С. 176-179).

[3] Такие «срезики», если возникнут, будут даваться иным шрифтом – фокусировки внимания ради.

[4] Потом будет второй: МПГУ им. Ленина, и третий: МГУ им. Ломоносова — и следом там аспирантура, затем докторантура РИКа, а дальше…связь времен и слеты в ноосфере.

[5] Л. Ап. Ясюкова – канд. псих. н., доцент, руководитель лаборатории социальной психологии НИИ при СПбГУ – в сети рассыпаны интервью и статьи ее, где вывод-приговор «системе» прописан четко и внятно.

[6] Отсылка на фразу: «А там мертвые с косами стоят и тишина!..» — в исполнении гениального русского комического артиста С. Крамарова в к/ф «Неуловимые мстители».

[7] Ныне действующий министр здравоохранения, д.мед. н., по специализации – врач-гинеколог — это чтобы было понятно, как все объято – не Смыслом, но круговою порукой.

[8] Новость от Мардана.

[9] Отсылка на к/ф М. Захарова «Дом, который построил Свифт» (1982 г., «Мосфильм») — удивительный фильм (!) — полный сарказма и печальных парадоксов – и словно пронизанный тихим скепсисом самого Декана – стилистика фильма явно выдает знакомство режиссера с  его письмами из ссылки-изгнания.

[10] На канале «365» — передача «Трудные вопросы истории»  от 10.12.2023 г. – Антон Горский как «экспект».

[11] А.А. Аузан – д. экон. н., проф., декан экономического ф-та МГУ — его поп-лекции об «эффекте колеи» и прочих «русских  зимах» сотрясали умы студентам, сидевших на игле иделогем западных экономистов, лет 9 назад, сейчас их заботливо выдает youtube — как «методический материал» к зачету. 

[12] Ластик-стерка у художников и архитекторов.

[13] Голосовкер Я. Э. Антология античной лирики в русских переводах. Лирика Эллады. Кн. вторая. – Томск-М., 2004. С. 16. С. 39.

[14] Особенно в главе «Дискурсивный ген «путешествия» — см.: Меньшикова Е. Р. Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм. – М.; СПб.: Петроглиф, Центр гуманитарных инициатив, 2022. С. 76-109.

[15] Голосовкер Я. Э. Указ. соч. Кн. вторая. С. 7.

[16] Ан. Горский, д.и.н., не моргнув глазом на «голубом глазу» экрана,  бойко убеждал в истинности «норманского» влияния, осуществленного как «миссия», давшей толчок развития ‘диким племенам’, что жили от Балтики к югу до Понта, к северу до помор, на восток до Урала – совокупным предкам граждан РФ.

[17] Герои скандинавского эпоса сказаний и героических песен «Старшей Эдды».

[18] По замечаниям советского филолога-скандинависта, переводчика и фонолога, д. фил. н., М. И. Стеблин- Каменского – приглашаем прочитать его глубокий очерк-анализ и емкие схолии к «Старшей Эдде», как и сами нестареющие песни «Эдды» — см.: Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях. Перевод. А.И. Корсуна. — Репринт изд. 1963 г. – СПб.: «Наука», 2006. С. 200, 182.

[19] Аллитерация – повторение начального звука слова, что применяется в стихосложении для усиления смысловой нагрузки.

[20] Об истоках русской письменной культуры мы пишем (и продолжаем) в другой работе, здесь ограничимся только штрихами.

[21] Гипотеза М. В. Щепкиной (Щепкина М. В. К изучению Изборника 1073 года // Изборник Святослава 1073 года. – М., 1977. С. 220-234.

[22] Цит. по: Алексеев Л. В. Западные земли домонгольской Руси: очерки истории, археологии, культуры: в 2 кн.. Кн. 2. – М.: Наука, 2006. С. 134.

[23] Открытие принадлежит видному советскому историку  – См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, Былины. Летописи. – М., 1963; Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI-XIV вв. // САИ. Вп. Е. 1-44.

[24] Цит. по: Алексеев Л. В. Указ. соч. С. 138. Это послание брату Ростиславу Смоленскому, где Гюрги – это Юрий Долгорукий, и обратите внимание: в эпистолах XII в. (даты явлены в Летописи: 1147, 1148, 1151, 1152 годами) сохранен синстаксис письма, а нем хитросплетения ума интригана-князя Изяслава, что обманом и тактической хитростью (меняя свои стяги на чужие, мог оказаться в стане противника) умело возвращал себе захваченные города.

[25] Первые грамоты обнаружены в Новгороде (1951 г.)  и  Смоленске (1952 г.); раскопы в Новгороде начались еще в 19 в. и ведутся до сих пор: к 90-м гг. 20 в. из земли  было извлечено 700 берестяных грамот из 20 тыс. (по прогнозу В. Л. Янина) – результаты все выставлены в археологическом музее. Смоленск – транзитный торговый центр на пересечении «Пути из Варяг в Греки» с  «Путем западнодвинским», а Новгород – будущая республиканская «столица» (1131-1478) с вече (русским Ареопагом) и сложной структурой управления, торгующая с венецианцами и востоком (Золотой Ордой), и вместе это торгово-ремесленные города, поскольку значительное место в археологических находках занимают не только предметы быта, но и инструменты их изготовлявшие: клещи, пряслица, литейные формы, зубила, ножницы (!), ювелирные молоточки, наковальни, стержни, волочильни — то есть орудия труда ювелира, кузнеца, судо- и просто строителя, ткача, красильщика, портного, оружейника и пр. (См.: Кирпичников А. Н. Каменные крепости Новгородской земли. – Л., 1983; Средневековая Ладога: Новые археологические открытия и исследования./Под ред. В. В. Седова. – Л., 1985; Дубов И. В. Новые источники по истории Древней Руси: Учеб пособие. – Л., 1990).  В музее автор был в 2006 г., будучи на философской конференции в ун-те Ярослава Мудрого, без особого труда прочел явленную там «бересту»: делового характера, личную, а местами даже фривольную – писано было кириллицей.

[26] Медынцева А. А. Грамотность в древней Руси. – М., 2000. С. 255.

[27] Алексеев Л. В. Указ. соч. С. 139.

[28]Арциховский А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1962-1976). – М.: Издательство «Наука», 1978; см. также: Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1956-1957 гг.). — М., 1963.

[29] Отсылка к «Венецианскому купцу» Шекспира – любое издание.

[30] Арциховский А. В., Янин В. Л. Указ. соч. С. 128.

[31] Дубов И. В. Новые источники по истории Древней Руси: Учеб пособие. – Л., 1990. С. 129-130, 168-171.

[32] Во-первых, у нас нет оснований не доверять выводам русских ученых-филологов, что проделали колоссальную текстологическую работу, во-вторых, мы ограничены жанром и целью собственной статьи, но глубоко признательны и Шахматову и Лихачеву, что они были столь убедительны, последовательны, честны в своих исследованиях, демонстрируя не только собственные знания, но и веру, и любовь к собственному народу, а потому мы настоятельно рекомендуем к прочтению этих авторов и ограничимся здесь только ссылками на их труды: Шахматов А. А. История русского летописания в 2-х тт. Т. I. – СПб.: Издательство «Наука», 2002; Повесть временных лет / Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д. С. Лихачева . 3-е издание. – СПб.: «НАУКА», 2007.

[33] Литература Древней Руси: Хрестоматия / Сост. Л. А. Дмитриев; Под ред. Д. С. Лихачева. – М., 1990; или же: Библиотека литературы Древней Руси в 20-ти тт. / Под ред. Д. С. Лихачева. Т. 1. – СПб.: «НАУКА», 1999. Поучительно и познавательно в скучающий «век» Цифры ознакомиться со всеми томами!

[34] Знакомство каждого русского шалопая в коротких штанишках с русской (родной) литературой должно начинаться не только с А. С. Пушкина, но и Былин, но только в поэтическом изводе, а потому рекомендуем к прочтению: Былины / Вступительная статья и примечания проф. Н. В. Водовозова. Илл. художника П. П. Соколова-Скаля. – М.: Государственное Издательство Художественной Литературы, 1955. – 387 с. – редчайшее издание (!), но вдохновенно вразумляющее всякого современного Онфима, и особенно заворожит цветными вкладышами – рисунками в духе Васнецова или Верещагина.

[35] Лихачев Д. С. «Повесть временных лет» (историко-литературный очерк) / Повесть временных лет / Подготовка текста, перевод, статьи и коммент. Д. С. Лихачева. 3-е издание. – СПб.: «НАУКА», 2007. С. 284.

[36] Там же. С. 285.

[37] Там же. С. 339.

[38] Там же. С. 339.

[39] Обнорский С. П. Язык договоров русских с греками // Язык и мышление. 1934. Т. 6-7. С. 102-103.

[40]Лихачев Д. С. «Повесть временных лет» (историко-литературный очерк) / Повесть временных лет. Указ. соч. С. 337. Полагаем, предъявить доказательства «независимости Руси» была не только целью очерка, но и стала ‘целью жизни’ для Лихачева  — его «модусом vivendi».

[41] Там же. С. 338.

[42] За неимением места для схолий, дабы аргументы нашего дифирамба были столпом Александрийским  (хоть на половину) для иных – незрячих болтунов — даем ссылку, а с ней направление для будущих самостоятельных изысканий «следов русских» в литпамятниках греков и латинян: Татищев В. Н. «О древности письма славянов» / Татищев В. Н. Собрание сочинений в восьми томах. Т. I. Ч. Первая. – М.: «Ладомир», 1994. С. 93-97; Греков Б. Д. Киевская Русь. М. 1949 – книга содержит критику «норманской теории», буквально идя в тандеме с критическими воззрениями Лихачева.

[43] Шахматов Алексей Александрович (1864-1920) – русский историк и филолог, основоположник культурологического направления (всеобъемлющего) в русской гуманитарной науке; знаток дипломатики и сфрагистики, славяновед и краевед , лингвист – и все глубочайших знаний;  член Государственного совета, академик Императорской Академии Наук (представитель ИОРЯС), редактор и издатель Известий Отделения русского языка и словесности (ИОРЯС); гениальный эрудит и величайший скромности человек, беспредельно любивший родину, чье мировоззрение сформировано  было  ‘миром славянства’: славянские народы были для него едины, как едины их корни и язык, — древнерусский язык был его ‘modus vivendi’ и «сфера обитания». Вкладом в отечественную, да и мировую, филологическую науку, что в России всегда была «культурологически» спаянной философией, историей и языковедением, стало восстановление «истории русского летописания XI –XVI вв.».

[44] Мы об этом подробно писали: см.: Меньшикова Е. Р. Принципат Обмана, или в объятиях терракотовой саранчи (этимологические надкрылья «virtus») / Меньшикова Е. Р. Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм. Указ. соч. С. 201-262; и ранее в статьях Credo New.

[45] Реплика из «Собачьего сердца» М. Булгакова: сценка с агитаторами-революционерами – любое издание.

[46] Присёлков М. Д. Троицкая Летопись (Реконструкция текста). Изд. третье. Печ. по изд.: Приселков М. Д. Троицкая летопись (Реконструкция текста). Л.: Изд-во АН СССР, 1936. – СПб.: «НАУКА», 2016. С 135.

[47] Там же. С. 134-135. У нас нет никаких оснований не доверять этой цитате, как и самой Летописи – восстановленной и полнозвучной Русским Словом – явленный нам упрямством и глубоким знанием языка М. Д. Присёлкова, что стала результатом его долголетней, громадной и кропотливой работы по реконструкции текста Троицкой летописи, сгоревшей в 1812 г. в Москве вместе с собранием Московского Общества истории и древностей российских. Все, что от нее осталось – многочисленные выписки Н. М. Карамзина, который и дал ей имя «Троицкой» — по месту обнаружения (Сергиев-Троицкий монастырь), используя  при работе над своей «Историей государства Российского», а также материалы которой были использованы при публикации в 1804 г. другой летописи – Лаврентьевской, что сохранилась в 10 печатных листах (80 страниц) («Летопись Нестерова п древнейшему списку мниха Лаврентия. Изд. проф. Р. Тимковского. М., 1824), что готовили к изданию ученые Московского ун-та: Х. А Чеботарев (1746-1815) – первый ректор, и Н. Е Черепанов (1762-1823) – адъюнкт, которые делали выписки и «сводили» их из всех летописей, что можно тогда (времена Екатерины II) было отыскать в Синодальной и Патриаршей библиотеках и в Московском архиве иностранных дел. Присёлков при восстановлении текста Троицкой летописи использовал также Симеоновскую летопись, открытую А. Шахматовым, и как его ученик, историк и лингвист в одном лице, практически возродил, казалось бы, утраченную навсегда летопись.

[48] Валк С. Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. – СПб.: «НАУКА», 2000 – здесь достаточно ссылок и по «норманскому» вопросу и по вопросу «Правды Русской», по которым можно также уйти в кругосветку, а, не удовлетворившись, можно пойти и дальше — и уже точно выйти из морока сети — ее порочного круга «умор» и «заморочек». Сигизмунд Натанович Валк (1887-1975) – ученый с мировым именем, представитель петербургской исторической школы: более 300 работ — от Правды Русской  XI в. до Декретов Советской Власти — и все суть образцы научной эрудиции, обстоятельности и глубокой проницательности. Полагаю, что он был знаком с О. Фрейденберг, возможно и дружен…

[49] О ней мы писали: Credo New, 2’2022; Меньшикова Е Р. Миф: сопротивление материала. Троянский терроризм. Указ. соч.  – и это был только анонс большой работы, и  мы не стоим на месте… – Фукидид тоже писал свою «Историю» в войну, не выходя из нее, не дождавшись конца… – чем мы хуже?

[50] Маяковский В. В. Нате! / Маяковский В. В. Сочинения в двух тт. Т. 1. – М.: Изд.-во «Правда», 1987. С 51.

[51] Буквально: из лекции А. Кончаловского (хранится на youtube) – может мы и не поняли, и ошиблись, но тогда, Андрон Сергеевич, нужно было следить за качеством произносимого текста – «следить за б…ом», синтаксисом и смыслами.

[52] Волков Н. В. Статистические сведения о сохранившихся древнерусских книгах XI-XIV веков и их указатель. – СПБ., 1897. С. 94-96.

[53] Там же. С. 135.

[54] Лихачев поясняет: «Таким образом, оскорбление чести феодала, как и измена ему, карались смертной казнью – так же точно и на Западе. При этом надо принять во внимание, что смертная казнь в ранне-феодальном древнерусском государстве применялась исключительно редко» (Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси.  3-е издание. – М.: Наука, 2006. С. 30).

[55] Присёлков М. Д. Троицкая Летопись. Указ. соч. С. 137. Попытка Ярослава в 1043 г. силою вырвать у греков «признание независимости» для русской церкви и державы окончилась неудачно: «руссы» были разбиты (См.: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII веков. Изд. 2-е. – СПб.: «НАУКА», 2016. С. 55-57.

[56] Охридский архиепископат – болгарская церковь – из Болгарской державы Самуила. Владимир после Корсунской войны не взял церковной иерархии Нового Рима, а обратился за этим к Самуилу  (976 г. возглавил Болгарское царство) после чего на Руси установилась эта иерархия, что продолжалась и после св. Владимира (до 1018 г.). Святослав Киевский после двух походов (968 и 969 гг.) оставляет свои притязания на Болгарию, что манила территорией (хотел даже перенести столицу в Доростол, и держался в нем до последнего), и в то время, как подрастал будущий Креститель Руси, в Болгарии зреет смута и мир, что установлен между Болгарией и Византией с 927 г. — после брака Петра с внучкою императора – отсюда и ‘патриархий сан’ у Болгарии как признание «независимости»: и монаршего титула, и церкви, — начинает шататься: оставленный русскими болгарский «предел» поглощает византийский император Цимиссхий I (971-973), однако дети Петра поднимают восстание (976 г.), стремясь восстановить Болгарское царство — словно гейзер возникает ‘этнический анклав’ внутри империи, отчего новый император Василий ведет упорную  борьбу с младшим из братьев — Самуилом – начинается эпоха балканских войн.

[57] Такое обоснование «политической воле» кн. Ярослава дает Татищев (Татищев В. Н. Собрание сочинений: В 8-ми тт.: Т. 2, 3. История Российская. Ч. 2. – Репринт с изд. 1963, 1964 гг. – М.: Ладомир, 1995. С. 79).

[58] Илларион написал «Слово» до своего назначения: Лихачев дату создания не конкретизируя определяет 1037-1050 гг.,  некоторые ставят 1039 г.

[59] «Слово о Законе и Благодати» Иллариона /Литература Древней Руси: Хрестоматия /сост. Л. А Дмитриев; под ред. Д. С. Лихачева. – М.: Высшая школа, 1990. С. 42.

[60] Потом выразится и закрепится в народо-управлении Новгорода – его вече, а эпитет «вечевой колокол» будет означать не только «сигнал» о собрании/походе, но и станет Образом Понятия – Закона, крылатой фразой вдохновляя.

[61] Слово «о Законе и Благодати» митрополита Иллариона / Хрестоматия по древней русской литературе XI-XVII веков. Сост. Н. К. Гудзий. – М.: Гос. уч.-педаг. изд-во Министерства Просвещения РСФСР, 1955. С. 30.

[62] Там же. С. 30.

[63] Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах / Шахматов А. А. История русского летописания. Т. I Кн. 1. Публикация по изд. 1908 г. – СПб.: «НАУКА», 2002. С. 355. Разыскания «тишайшего» Алексея Александровича являются уникальными — и в совокупности их культурологической значительности и значимости — можно назвать его же словами: «филологической антропологией» (запись из студенческой тетради) — исследованием происхождения и развития «письменного памятника», со всеми ручьями и морями словесности и нестабильностью исторических хроник.

[64] Там же. С. 355 – схема «сводирования».

[65] Обратите внимание на начертание этого слова: с мягким знаком посередине – между двумя согласными фонемами – слово писалось всегда, на это указывал Ф. Буслаев и, видимо, везде, где только мог, — это важно, считаем, для сохранения русского самосознания – «как» правильно писать  и «как» писалось в старину. Со временем мягкий знак сократился – выпал как «а и б, что сидели на трубе», — сдвоенный переднеязычный звук, закрепившийся в графическом начертании, видимо, под влиянием меняющегося в веках произношения, что у всех народов зависит от мест проживания (север, юг, запад, восток), утрачивает свою мягкость, и становится твердым «с», согласно внутреннему развитию самого языка – речевых приоритетов.

[66] Присёлков М. Д. Троицкая летопись. Указ. изд. С. 140; Ср.: в пер. Лихачева: «…имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, то бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которую добыли они трудом своим великим; но живите мирно, слушаясь брат брата…» — устное предсмертное наставление князя Ярослава детям, помещенное в «Повести временных лет» под 1054 г. (Цит.: Пламенное слово: Проза и поэзия Древней Руси. – М.: Московский рабочий, 1978. С. 172).

[67] Это название возникло позже и закрепилось как: Судебник 1497 г. – свод законов, в основу которого вошла Русская Правда, Митрополичье правосудие, Псковская судная грамота, уставные грамоты наместничьего управления и др. (см.: Российское законодательство X-XX веков. Т. 2. С. 34-97) – здесь используем его в качестве аналогии уже устоявшегося названия сборника правовых документов.

[68] О чем, по сути, и предупреждал Ярослав в «Завещании»: берегите верность одному – Завету Отца – культурно-историческому наследию, иначе.

[69] Следующая схолия вводится  удивлением и диезом: об исследованиях и взглядах С. А. Гедеонова (1816-1877), завед. Археолог. комиссией в Риме (с 1861), директора имп. Эрмитажа (с 1863), затем имп. театров (1867-1875), что увлеченно занимался историографией Древней Руси (с 1846-1876), написав 2-х томный труд «Варяги и Русь», мы узнали несколько позже: когда свой решительный анализ уже сложили и развернули томик избранных работ С. Валка как завершающий «источник» вдохновения, чтобы явить аргументы по Татищеву, как вдруг открыли для себя союзника в лице русского эстета и этнографа Гедеонова, что 200 лет назад высказывался почти «слово в слово»: о Петре, что после «безумных усобиц Рюриковичей, вызванного ими монгольского ига, московского царизма» вновь связал «свою Русь с Русью старого Ярослава», или в вопросе «определения» Русской Правды: «юридический устав, первый письменный свод древних законов» ((цит. по: Валк С. Н. Избранные труды. Указ. соч. С. 340; см.: Гедеонов С. А. Варяги и Русь: Историческое исследование. Ч. I: Варяги. II: Русь. СПб., 1876).

[70] Там же. Присёлков М. Д. Троицкая летопись. Указ. соч. С. 131.

[71] Лихачев Д. С. Комментарии  / Лихачев Д. С. Повесть временных лет. Указ. соч. С. 477. Далее Лихачев дает ссылку на эти источники – ограничимся фамилиями исследователей: Костомаров, Соловьев, Шахматов, Тихомиров, Черепнин – довольно, видимо, чтобы верифицировать Правду, но, заметим, средь перечисленных имен нет главного – «первооткрывателя»!

[72] Правда Русская. В 2-х тт. — М.; Л., 1947.

[73] Диез (от фр. — полутон) – в нотном письме – знак повышения звука на полтона.

[74] Лихачев Д. С. Введение к чтению памятников древнерусской литературы. – М.: Русский путь, 2004. С. 47.

[75] Приселков. Троицкая летопись. Указ. соч. С. 109.

[76] Розен В., барон. Император Василий Болгарбойца. Извлечения из летописи Яхъя Антиохийского // Прилож. К XLIV-му тому Записок Импер. Акад. Наук. СПб., 1883. С. 23-24 (Цит. по: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII веков. Указ. соч. С. 24). Обращаем внимание: это арабский источник сер. X в., где точно указано наименование народа – чужого для персов, арабов, ромеян, греков, болгар, причем слово «русы» используется 5 раз на таком небольшом комментарии (!), что говорит об устойчивости самого эпонима. / Яхъя Антиохийский (конец 70-х гг. X в. — 1066 г.), арабский историк, родился в Египте, где прожил лет 35, занимаясь врачебной деятельностью, затем переселился в Антиохию, где расширил свою ученую специализацию, став летописцем, и начиная с 1006 г. и до конца жизни вел записи своих «исторических хроник», кропотливо выверяя и дополняя.

[77] Cedrenus G. II, 444 / Ed. Bonn. Перевод взят у Е. Е. Голубинского. История русской церкви. Изд.-е 2. Т. 1. С. 252. (Цит. по: Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII веков. Указ. соч. С. 23).

[78] На момент составления древнейшего свода 1039 г. См.: Присёлков. Очерки. Указ. соч. С. 28-29.

[79] Этот вывод нам (да и всем остальным)  подарил Присёлков – согласуемся  и благодарим! (Там же. С. 22.)

[80] Контаминация – 1) смещение двух или нескольких событий при их описании; 2) соединение текстов разных редакций одного произведения.

[81] У Страбона, Плутарха, Геродота можно найти немало примечаний к этому обстоятельству.

[82] Свидетельствую уже я (М. Е.) – и это особенность территориально-климатическая, что и за 1000 лет не изменится, только если полюса Земли решат поиграть в чехарду; при этом «огненные столпы» 988-989 гг., о которых извещают греческие писатели, могли быть связаны с грозовыми фронтами и зарницами, которыми Черное море просто завораживает – свидетельствую: все небо в ночи освещается яркими вспышками светодиодных ламп накалом в 100-200 Вт – во весь горизонт, причем они могут сопровождаться раскатами грома устрашающей силы или же «мигать» в полной тишине – только из «плоскости» неба — магическим свето-зарядьем.

[83] Подтверждение нашему предположению найдем в наставлениях Вегеция: «Нужно крайне остерегаться выводить когда-либо в открытое сражение войско колеблющееся и испуганное; У тех, кто отчаивался, смелость возрастает от ободряющих слов вождя, и если ясно, что он сам ничего не боится, растет бодрость и войска…» (Греческие полиоркетики. Вегеций. – СПб: Алетейя, 1996. С. 233).

[84] Как они проходили и как снимались осады – словом об искусстве «полиоркетики» см.: Греческие полиоркетики. Вегеций. – СПб.: Алетейя, 1996; а также: Никифор II Фока. Стратегика / пер. и комм. А. К. Нефёдкина. – СПб.: Алетейя, 2014. Полагаем, что именно Никифор II, Византийский император (963-969), проведший много лет в схватках с арабами, воевавший с князем Святославом на Дунае, способствовал росту ‘воинственных’ настроений (в смысле подражательности, как Агон) среди молодого поколения (как у «возрастной» группы, склонной к движению,  тактильному взаимодействию, часто со сниженным ‘болевым порогом’ в виду гормонального роста все еще «растущего» организма), что и провоцировало анархизм и сепаратизм, а с ними и гражданскую смуту.

[85] Так в Летописи, причем любого свода.

[86] По этому вопросу глубокие разночтения, здесь мы включаем свою логику, прочитав всех историков.

[87] Приселков. Троицкая Летопись. Указ. соч. С. 110. Словом, «открытый финал» вам обеспечен априори.

[88] Вот нашим бы министрам уметь так совмещать свой «портфель»: администрирование — и научную деятельность! Василий Никитич Татищев (1686-1750 гг.) – «крупнейший дворянский историк второй четверти XVIII века» (Н. Рубинштейн), ученый-энциклопедист, государственный деятель, мыслитель, что ратовал за развитие «внутреннего рынка», за «необходимость развития обрабатывающих отраслей промышленности» — о фигуре Татищева мы скажем свое слово также, но не сейчас, и лишь дадим ссылку на первый пункт его библиографии: Валк С. Н. Избранные труды по историографии и источниковедению. Указ. соч. С. 189-515 – здесь вы найдете и сведения и дополнительные ссылки на работы Татищева, включая «Правду Русскую», и на исследования творчества Татищева, которых двумя сундуками не измерить, и следуя которым самостоятельно можно значительно расширить и кругозор и свое «понимание» и фигуры Татищева, и исторического процесса в целом. И главное, что отличает все эти «источники»: отсутствие тенденциозности «западников» и нулевой индекс «норманской теории»  — плыть можно!

[89] См.: Научное наследство. Т. XIV. Василий Никитич Татищев. Записки. Письма. 1717-1750 гг. – М.: Издательство «Наука», 1990. – 440 с.

[90] Там же. С. 245.

[91] Валк С. Н. Указ. соч. С. 190. – причем Сигизмунд Натанович скрупулезно уточняет: «об этом свидетельствует пометка академического библиотекаря А. Богданова на рукописи: «Летописец попа Ивана по названию В. Н. Татищева 1737 году» (Новгородская первая летопись старшего и младшего извода / Под ред. А. Н. Насонова. М.; Л., 1950. С. 9).

[92] Причем копия была «списана» Татищевым самолично: работал с нею и над нею и потом направил в дар Лондонскому королевскому обществу — заметим от себя, совсем в духе Петровской эпохи: русского царского великодушия! —  поскольку вряд ли мог позволить кому-иному дотронуться до своего «сокровища», и поскольку знал о предстоящей ему экспедиции в Оренбург, где и началась работа над рукописью, которая затем вылилась в две редакции. Возможно, что потом появилась «копия копии» — так случается, когда много редактуры (см.: Валк С. Н. Там же. С. 190).

[93] Об этом в другой раз и в другом месте, но отметим: первая четверть 18 в. – Ирландия для Лондона такая же глушь, как и подмосковье для Санкт-Петербурга – стиль писем местами пронзительно совпадает (см., н-р, переписку: Свифт Дж. Письма. – М.: «ТЕКСТ», 2000; Научное наследство. Т. XIV.  Татищев. Указ. соч.).

[94] Валк. С. Н. Указ. соч. С. 194.

[95] Правда Русская. Тексты / Подг. к печати В. П. Любимов, Н. Ф. Лавров, М. Н. Тихомиров, Г. Л. Гейерманс, Г. Е. Кочин. Под. ред акад. Б. Д. Грекова. М., Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1940. – 112 с.

[96] См. также: Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. I.  Законодательство Древней Руси. – М.: Юрид. Лит., 1984. – 432 с.; Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. – М.: Наука, 1993. – 635 с.

[97] Цит. по: Валк С. Н. Указ. соч. С. 201.

[98] Вот откуда у д.ф.н. со Степинских чтений 23-го г., замечу с немецкой фамилией – но это, скорее для шутки, что мы призываем в друзья, иступленная убежденность, что понятие «немец» появилось раньше понятия «русский»!

[99]Правда Русская, данная в одиннадцатом веке от великих князей Ярослава Владимировича и сына его Изяслава Ярославича. Издание Августа Шлецера, профессора истории при имп. Академии наук и члена королевских Академий наук в Геттингене и Стокгольме. В Санкт-Петербурге при имп. Академии наук. 1767 г.

[100] См. карту военных действий в Европе в канун  царствия Петра III, его свержения и воцарения Екатерины на российском престоле, и в следующие за ним годы 30-летнего-царствия – без переворотов и политических трансформаций, что европейских царским домам, мягко сказать, приносило досаду.

[101] Цит. по: Валк. С. Н. Указ. соч. С. 204.

[102] Там же. С. 206.

[103] Правда Русская, или Законы великих князей Ярослава Владимировича и Владимира Всеволодовича Мономаха. С предложением древняго оных наречия и слога на употребительные ныне и с объяснением слов и названий, из употребления вышедших. Изданы любителями отечественной истории. Печатаны в типографии святейшего Правительственного Синода. 1792 г.  (и будет второе:  издание без перемен 1799 г.)

[104] Ф. Буслаев такое определение дал Кормчим: «Памятник письменности чисто русскiй, предлагающий множество русских форм как в правописании, так и в произношении слов. Носовых нет< начертание отдельных фонем отсутствуют в опциях Майкрософта, поэтому не можем указать какие> Полугласные иногда ставятся по древне-Болгарскому, но обыкновенно заменяются гласными о и е, д смягчается в ж, т весьма часто в ч. Иногда <.> и <.> переходят одна в другую. Сверх статьи русского сочинения отличаются особенностями русского Синтаксиса» (Буслаев Ф. И. Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языков. Репринт по изд.: Историческая христоматия церковно-славянского и древне-русского языков / Сост. …Ф. Буслаевым. – М.: Унив. тип., 1861. – (Учебные руководства для военно-учебных заведений). – М.: Языки славянской кльтуры, 2004. С. 402).

[105] Она сейчас хранится в Государственном Историческом музее в составе Музейного собрания (№798).

[106] Кормчая, что использует в качестве «учебного пособия» и содержит отрывки из Русской Правды (по Изд. в 1-й ч. Русских Достопримечательностей, и как «вариант» по списку XIII-XIV в., находится в Московской Оружейной Палате Русских Достопримечательностей, и она имеет свое «временное» указание: «Из Кормчей книги по списку 1283 г. (Буслаев Ф. И. Историческая хрест. церк.-слав. и древнерусс. яз. Указ. соч. С. 381).

[107] Вестготская Правда (Книга приговоров). Латинский текст. Перевод. Исследование. – М.: Русский Фонд Содействия образования и Науке, 2012. С. 104.

[108] См. 3-ю часть нашего «Хирша».

[109] Фраза доктора (в исполнении Броневого – вечного Мюллера) из к/ф «Формула любви» (реж. М. Захаров).

[110]Оговорка случилась «оговоркой по Фрейду» — нужно бы: самонадеянности – но оставили, как получилось.

[111] Голосовкер Я. Э. Антология античной лирики в русских переводах. Лирика Эллады. Кн. первая. – Томск-М., 2004. С. 108.

[112] См. выступления Грефа, например. А иные просто эпатируют своей русофобией – и им это сходит с рук!

[113] Меньшикова Е. Р. «Миф: сопротивление материала». Указ. соч. С. 605-606.

[114] «Вброс» от 19.12.2023 г. – «Интересный подкаст» (youtube).

[115] Владимир Казимирович Шилейко (рус. ассиролог, первый русский переводчик аккадского/шумерского языков) умер в 1930 г, не дождавшись издания своего перевода «Эпоса Гильгамеша», рукопись которого в 1918 г. отнес в изд-во Сабашниковых – там она потерялась, восстановив и собрав заново (!),  рукопись в 19-м передается в изд-во «Всемирная литература», а в середине 20-х опять теряется, потом в 1931 г. вновь всплывает, уже в «Academia», берется в план, но затем «Художественная литература» отказывается от своего «плана» (1937 г.), и тогда Эрмитаж (видимо, не без подачи Дьяконова) решается издать рукопись Шилейко –  переписка с вдовою – официальная передача рукописи Дьяконову: И. Д. Дьяконов (св. историк-медиевист) заканчивает филфак ЛГУ в 38-м, но уже в 37-м он сотрудник Эрмитажа, затем возглавит отдел Вавилона и Ассирии,  году в 37-м Дьяконов взял у вдовы его переводы (будучи студентом), обещая помочь с изданием, затем случается война, а когда возвращается с фронта, то он уже преподает в ун-те и со своими студентами занимается по рукописям Шилейко (указ. в письмах вдовы), да Эрмитаж от своей «затеи» отказывается, ибо идет война, но рукопись остается в руках «уполномоченного лица», и только в 47-т г. он с большой неохотой вернул изрядно поредевшую и так не изданную рукопись «Гильгамеша» (см. письма вдовы В. К. Шилейко) – об этом мы расскажем подробнее в другом месте.

[116] Из письма Дьяконова: «На некоторых листах есть мои редакционные пометки – следы работы над рукописью – надеюсь, за них Вы не посетуете на меня…» (вдове Шилейко, 1947 г.); «Так как я, готовя рукопись к изданию, естественно, перекладывал ее части в ином порядке, то я мог, конечно, выбросить номерованные листы без текста. Что касается до самих текстов, то заверяю В. К. Шилейко, что все, полученное мною, возвращено в том же самом виде, и если чего-либо не хватает, то оно пропало во время странствования по шкафам изд. «Academia»» [а как же предыдущее высказывание о самоличном «выбросе листов» — замечаем мы – М. Е.] (из письма Савельевой, 1948/9-?); по расписке вдовы рукопись (что была в Эрмитаже) она получила только в 1961 г. — от «Изд-ва восточной литературы» — словом, сколько у перевода Шилейко было реальных «креативщиков» и Креаторов установить невозможно –  «точных данных нет», так, кажется, высказывался персонаж к/ф Бондарчука «Притяжение» (см.: Приложения / Ассиро-Вавилонский эпос. – СПб.: «НАУКА», 2007. С. 364-465 – спасибо В. В Емельянову за публикацию «Эпоса» и за свод комментариев с письмами!).

[117] Афиша образовательных программ Российского Общества Знание.

[118] Институт народов Севера СГПУ им. Герцена, Кунсткамера, Чукотский филиал СВФУ им. Аммосова – приглашают! – 17 апреля 2024 г. обсудить: «осмысление вкуса Арктики в контексте современной и традиционной гастрономии»!! Это филологов? Не узковато ли, братья славяне.

[119] Шекспир В. Гамлет / Шекспир Вильям. Трагедии. Сонеты. – М.: Изд-во «Художественная литература», 1968. С. 215. – или любое другое: Акт IV, пятая сцена.

[120] Там же.

[121] Haka – обрядовый танец новозеландских индейцев, что взят на вооружение НАТО в качестве «обряда инициации» и тренировочного метода «меры- устрашающего воздействия», что  воспитывает и формирует воинственность и агрессию – то что надо: по Гамильтону (ролики — Hamilton Boys’ High School Haka – в  сети стали распространенным явлением, с 2014 г. особенно). Сейчас его стали вводить на Украине (см.: Telegram) – видимо, признав сэра Гамильтона окончательным сюзереном, — комично было наблюдать, как богатырского сложения славянской наружности парубки – представьте казачье войско Тараса Бульбы! – пытаются изобразить «страшную рожу» да еще под бубен и с притопом прорычать «Ку!» — правильно: получается «ку-ку», поскольку каждый этнос имеет и сохраняет «памятью тела» особые только для него «движения» и способы движения, темпы движения, верчения или неповоротливость, ритмы и танцы – антропологи вам расскажут, если что, вместо «кулинарных рецептов» – обращайтесь! Представьте, как коряки или масаи будут лезгинку танцевать?.. Все это коловращение «смыслов» чья-то горькая пилюля…

 

[122] Голубой воришка, что переместился на жительство на Апеннины: меж Сицилией и Сардинией, видно женившись удачно, предлагал, помимо приглашения посетить всемирный конгресс (не являя программы), став долевым участником его конференции о глобализме, и все тот набор типографский: энциклопедию «высокого Ума», став ее «автором» — тем самым «Умом»:  на этот раз «Выдающихся людей планеты» — за ваши деньги; философский поезд – экскурсия по островам, где жил Архимед с Пифагором; трех-разовое питание; бесплатное шампанское и аферой – оферту: оплату оргвзносов за участие в XXV-м Всемирном Философском  — плату никто не отменял! – в условиях ‘санкционного режима’, обнуления банковских карт, ‘отмены русского языка’ и неприятия ‘русского самосознания’. Интересно, а свою докторскую степень «доктора философских наук» он подтвердил в тамошней Академии наук, пардон, «своей» – тутошней «родины» – какой все же? И какой индекс Хирша теперь? Почем?

[123] Случайно открытый сайт (без выборки) Нижегородского государственного университета.

[124] Аллюзия и отсылка к «Тайной доктрине» Е. Блаватской (любое издание).

[125] Примечанием.

Loading