Погудин Юрий Александрович
Онлайн-студия «Archineo.ru» (Зеленоград)
Педагог-руководитель студии
Pogudin Yuri Alexandrovich
Online studio “Archineo.ru” (Zelenograd)
Teacher-head of the studio
e-mail: yuripogudin@archineo.ru
УДК: 726.5
О ЦЕРКОВНОМ ТВОРЧЕСТВЕ И БУДУЩЕМ НАШЕЙ МОЛОДЕЖИ
Аннотация: В статье обсуждается проблематика развития церковного творчества в архитектуре и иконописи в связи с трудностями воцерковления молодежи.
Ключевые слова: церковное творчество, православная христианская вера, архитектура, молодежь, будущее, новаторство
ABOUT CHURCH CREATIVITY AND THE FUTURE OF OUR YOUTH
Abstract: The article discusses the problems of the development of church creativity in architecture and icon painting in connection with the difficulties of the church formation of youth.
Keywords: church creativity, Orthodox Christian faith, architecture, youth, future, innovation
Предлагаемая дорогим читателям статья является попыткой осмыслить проблемы христианского творчества в современном мире и России – в первую очередь с точки зрения вхождения в мир нового поколения.
В этом мире крутится маховик технического прогресса, но стрела времени задана не им, а будущей Точкой встречи Творения со Спасителем Христом. От того или иного взаимодействия с плодами технического прогресса, в том числе, зависит, какой будет Эта Встреча.
Мы погружены в историю – становление своей личной судьбы, судьбы своего рода, нашей Родины и всего человечества. Историческое движение есть синтез неизменного и изменяемого. Из того, что вечные проблемы – одни и те же во все времена, не следует, что все времена – одинаковые и все люди одинаковые. Техника и технологии настолько сильно меняют мир, что меняются не только их мысли и чувства, но сам их образ – черты и пропорции лиц, мимика, тембр голоса, пластика движений. Многими подмечено, что если актеры прошлого столетия прекрасно вживались в исторические роли и умели передать зрителю атмосферу прошлой эпохи, то большинство современных исторических фильмов – это фильмы о современной жизни с ряжеными в исторические костюмы актерами. Когда изменились интонации и тембр голоса в глубине души, уже невозможно сыграть прошлый мир.
В мыслях и руках людей формы и действия обретают значения, связанные с глубинными ценностями. Авангардные архитектурные формы, осмысленные изнутри как творчество во славу Божию, перестают быть случайной игрой. В стремлении к новизне в творчестве – существенная черта Божьего образа в человеке.
Творчество – это создание нового, а будущее – это движение вперёд, развитие. Творчество учится у прошлого и настоящего, но всегда обращено в будущее. По мысли архитектора Фрэнка Гери, мы можем «учиться у прошлого, но не продолжать быть в прошлом. Я не могу смотреть в глаза своим детям, если говорю, что не имею больше идей и вынужден копировать прошлое. Это всё равно, что сдаться и сказать, что у них нет больше будущего» [3, 184].
Согласно относительно недавно принятому российскому юридическому определению молодежи – это люди в возрасте от 14 до 35 лет. В то же время понятие «взрослый» наступает с 18 лет. Образовался интересный период – с 14 до 18 лет, когда человек еще ребенок и уже не ребенок, почти взрослый – молодежь. Для каждого человека, от зачатия до смерти изнутри самого себя проживающего каждый день своей жизни, каждый возраст пределен, полноценен, максимален вне каких-либо сравнений. По простому и меткому слову отца Даниила Сысоева, дети – это люди. Это люди, которые родились и пришли в этот мир, чтобы войти в будущее этого мира, которое станет их настоящим – через их мысли и слова, желания и чувства, дела и свершения.
Многие православные верующие семьи столкнулись с проблемой ухода молодежи из Церкви или её нежелания прийти в Церковь. Этому не одна причина. В этой же статье попробуем осветить эту проблему с одного ракурса – с точки зрения влияния храмовых архитектурных и изобразительных форм на образ веры и Церкви в сознании молодых людей. Автор убежден, что для привлечения молодежи к воцерковлению в наших городах должны появляться новые храмы – новаторские по своим формам и одновременно выражающие смыслы христианской веры. Точнее, поговорим о препятствиях, которые мешают позитивно относиться к новаторству в церковном архитектурно-изобразительном творчестве.
При этом новаторство будет рассмотрено в двух аспектах: с точки зрения привлечения молодежи к православной христианской вере через новые формы в общей композиции храма как экстерьерно-интерьерной оболочки – с сохранением структуры его пространственно-функциональной организации, традиционного убранства и богослужения на церковнославянском языке; и с точки зрения творчества – в том числе и молодых людей – в развитии форм церковного искусства.
Если мы возьмем всё различие уже построенных храмов в их разнообразии стилей, то увидим очевидное несовпадение их морфологий, которое не стушевать «постепенностью развития стилей»: есть православные храмы в готическом стиле, и они совсем не похожи на древнерусские. Постепенность развития форм содержит внутри прорыв: прорыв к новой форме, потому что новое – это скачок в будущее, а не повтор прошлого.
Желая «не смутить чувства прихожан, для которых сложился устойчивый образ православного храма» [4, 66], мы вместе с этим не отвечаем на потребность подрастающего поколения обретать в вере движение вперёд, не только в словах и делах, но и в формах. Чтобы не растерять нашу молодежь, ей нужно дать пространство в церковном творчестве. Не при условии, что перед этим ей нужно 30 лет изучать историю архитектуры и литургику. Выдающийся педагог и архитектор Николай Ладовский говорил, что «знания, с одной стороны, мешают, с другой — помогают. Незнающий человек может сделать так, как уже было; с другой стороны, новые архитектуры создавались дикарями, пришедшими в соприкосновение с культурой. Так была создана готика. Пришли дикари, увидели новую для них архитектуру, не поняли её и создали новую; римляне, имевшие много вполне законченных форм, не могли двинуться дальше. Всё дело в степени знания. Большие знания в этом смысле вредны. Мы находимся в благоприятном положении, мы не так много знаем, но кое-что всё же изучали. Нам нужно знать старое, но не так, чтобы от нас пахло нафталином. Готика получилась от скрещения знания со свободой. Так и мы, кое-что мы знаем, но в то же время настолько свободны, чтобы творить» [2].
Истины веры могут воплощаться в разных и новых формах – соответственно меняющемуся времени, и в этом – её великая миссионерская сила. Храм своим обликом проповедует. Архитектурной оболочкой своей храм обращен наружу, в город – и говорит своими формами всем: и верующим, и неверующим. А значит его проповедь – одновременно и керигма. И храмы в исторических стилях, безусловно, нужны, но не только такие.
В следующей части статьи рассмотрим последовательно три суждения, образующие идейные препятствия на пути к созиданию новых форм в церковном творчестве. Эти суждения – попытка автора реконструировать тот логический подтекст, который стоит за негативным отношением к новаторству в области храмовых архитектурно-изобразительных форм.
- «История есть упадок, духовный регресс, оскудение благодати, потому что движется к последним временам. Люди нового времени не понимают традицию, а если и находятся в ней – то оскудели в сравнении с христианами прошлых времен. Поэтому творить новое они не должны, так как греховны.»
Если творчество облагораживает человека, не становится поводом к славе или обогащению, то человек творит вопреки греховности, и через творчество преодолевает греховность. Несовершенство не равно грех. Не всё одинаково хорошо удается художнику. Но если он творит из внутренней потребности творить, и если он направляет эту энергию выше, чем он сам – к пользе общественной и во славу Творца, то при всем несовершенстве дела рук его – шаги на благом пути. Но если шаги тела одинаковы как две капли воды, то шаги творчества – это в той или иной степени открытия: оказывается, можно еще и так! И это не отрицает прошлое и не обесценивает «старое». Как в человеке новый его возраст не отрицает и не обесценивает возраст более ранний. Творить – значит меняться, оставаясь собой. Меняется форма, и сохраняется смысл как самотождественность, самоидентичность. Новые архитектурные формы не перечеркивают и не обесценивают прежние, а свободно соприсутствуют в едином пространстве города – как варианты красоты для людей разных поколений и эстетических предпочтений, и, если речь о православных храмах, они объединены единым духом веры.
Для каждой эпохи ее стиль становится новым. В каждый век храмы строили в том стиле, который являлся самым передовым в то время – в России вплоть до модернизма. Примечательно то, что если церковь сгорела, то не строили такую же, а строили новую, обновленную в формах своего времени.
Иссякло ли наше время? Только ли повторять уже найденное мы можем? Традиция есть традиция Духа. Дух животворит форму. Почему традиция Живого Духа должна застыть в небольших вариациях одних и тех же форм?
- «Эти формы применены в языческой архитектуре, а значит, связаны с язычеством. Небоскреб – это потомок Вавилонской башни. В нем много стекла. Значит, стекло – это плохой материал.»
Это суждение отдает манихейством («материя греховна»). Вся материя создана Богом. Это подвижная субстанция, кристаллизующаяся в разнообразные формы. Из того, что язычество использует некоторые формы и материалы для выражения своих нехристианских идей, не следует, что сами формы и материалы греховны. Христианство воцерковило античный ордер, как и античную философию. Старая языческая форма стала выражать новый христианский смысл.
Стеклянность, дающая материалу свойство прозрачности, вовсе необязательно связана только с «вавилонскостью» современных башен. Так, в 21-й главе Откровения Иоанна Богослова сказано, что «Улица города [Небесного Иерусалима] – чистое золото, как прозрачное стекло». Можно развить мысль о Божественном Свете в Церкви и обосновать обилие стекла в храмовых стенах, идя именно от смысла. И это одновременно и не противоречит вере, и соответствует современному развитию строительной технологии.
История архитектуры дает пример, когда не только отдельный материал, а сама типология храма произошла от языческих образцов. Об этом ярко говорил А.В. Щусев: «Как же создавалась Св. София в Константинополе, какими образцами пользовались строители? Ответ на этот вопрос дает предание: оно говорит, что император Юстиниан пожелал создать небывалый по величию храм и требовал от зодчихъ небывалаго, новаго. Он требовал от них свободной творческой фантазии, и зодчие дали ее ему. Чем они пользовались при создании, – прошлым-ли, своим-ли, чужим-ли, – да не все ли равно? По плану, если сделать смелое сравнение, Св. София подходит к термам [Агриппы в Риме (по Ривойра)]. Вспомним, что христианския базилики ведут свое начало от языческих базилик, имевших вовсе не религиозное назначение. Подобное желание свободнаго созидательного творчества мы наблюдаем и в Москве, при созидании Покровскаго Собора, или Василия Блаженнаго» [1].
- «Форма выражает смысл. Смысл есть истина. Истина священна и постоянна. Форма выражает священный неизменный смысл, а значит, она священна и должна быть неизменна, как и смысл.»
В православном мировоззрении есть инвариант – незыблемая догматика, свод неизменных истин веры в Неизменного в Своей Святости и Благости Бога. Но человеческая жизнь погружена в поток исторического становления. Историей движут смыслы, ищущие воплощения в формах и в «синтезе искусств». В «Диалектике мифа» Алексей Лосев устанавливает взаимосвязи между мифологиями эпох и их эстетическими и экономическими коррелятами. Тем самым как будто предполагается следствие, что для каждого мировоззрения есть одно наилучшее воплощение его в формах. Это следствие, будучи принятым на христианской почве, приводит к тому, что инвариантность истин веры переносится и на формы искусства: они – инвариантное (наилучшее) воплощение нерушимых истин. Так ставится мощный блок для развития церковного искусства. Будущее есть, потому что снова придёт Христос. Но его нет как творчества. Или оно есть как творчество, но вне стен Церкви. И подростки туда уходят – искать творчество там, где оно есть и где оно надевает личину «обаяния», внутри которой, не смешиваясь, переплетаются добро и зло. Выдержит ли духовный иммунитет такую атаку?
«Пустите детей приходить ко Мне» (Мк. 10, 14). Пустите молодежь для творчества внутри Церкви, в согласии с Евангелием, и в разнообразии форм – таком же живом, как разнообразие форм созданного Богом природного мира.
У Бога есть разные Имена, в которых Он открыл нам Себя. Пресвятая Богородица явилась во множестве икон, открывающих с разных сторон Её славу.
В одной из предыдущих статей [8] мы утверждали, что форма есть смысл[1]. Уточняя эту формулу в свете ключевого тезиса Имяславия, следует сказать, что форма есть смысл, но смысл не есть форма. Если первая часть этого тезиса утверждает органическую связь изобразительных (в том числе) форм со смыслами Истины, то вторая часть говорит о неисключительности однажды найденных форм, о возможности неисчерпаемого многообразия – того многообразия, которому учит нас Сам Творец в области природных форм.
Красота разнообразна. Разнообразна в пространстве – созданной Богом природе, разнообразна во времени – истории как взаимодействии Бога и человека. Новое время порождает новые формы во всём – от посуды до градостроительства.
В природном мире немало причудливых форм (вспомним, например, муравьеда или кенгуру) – и все они созданы Богом, в том числе и для нашего вдохновения в творчестве. Разнообразие форм и их пропорций в мире животных удивляет. Иное жираф, иное лебедь и иное верблюд. Мы не говорим, что с точки зрения лебедя – верблюд некрасив, и что с точки зрения верблюда – некрасив лебедь. Они оба красивы – каждый по-своему, они разные. Разнообразие созданных Творцом природных форм вдохновляет на поиск новых и разнообразных форм в искусстве.
Привязанность к одному типу древнерусских форм подобна тому, как если бы биолог питал исключительную симпатию к форме лебедей и считал бы, что лебедь – самая совершенная форма, а другие – неуклюжи и нехороши.
Если форма выразительна и славит Творца, она развивает традицию, даже если речь о смене архитектонической логики. Архитектоника – средство, а не истина. Выразительная архитектоника, вдохновляющая человека на путь к храму – всегда в традиции, в той традиции, которая выражена в молитве «Отче наш»: да святится Имя Твое (!) – на разных музыкальных инструментах, разных языках, и в разных архитектурных формах.
Идея православного храма – это не идея «канонического здания», а идея «места общения людей с Богом», по слову А.В. Щусева [1]. О свободе и разнообразии в архитектурных поисках прошлого архитектор говорил: «Если ретроспективно взглянуть на нашу церковную архитектуру, то мы увидим, что развивалась она в высшей степени свободно и оригинально; зодчие, пришедшие из Византии, только дали творчеству толчок, и каждый последующий век после принятия христианства, вырабатывая новыя видоизменения и форм и планов церкви, заимствует формы и из Европы, и из Азии, ничем не стесняется в обработках, но сохраняет только одно — идею, прекрасную идею храма, в котором так хорошо звучит старинное церковное пение» [1].
В следующей части статьи приведём примеры из истории изобразительного и архитектурного христианского искусства, говорящие о том, что порою некоторые формы обусловлены не выражением смыслов Истины, а внешними факторами. И одно это говорит об исторической подвижности форм. Если такая подвижность возможна вне какой-либо связи со смыслами веры, то почему она невозможна в связи с ними – как высвечивание их новых граней и вновь узренной глубины?
Так, из истории древнерусского храмового зодчества известно, что для уменьшения теплопотерь и из-за неимения большеразмерного стекла, окна делались маленькими. Вместе с оборонительной функцией это создало тот самый «романский» образ храма, который в будущем так удобно стал противопоставляться «стеклянности небоскребов» [5, 380-381]. Чтобы сократить теплопотери в шатровых храмах, выполняющих также функцию маяка-ориентира, полностью отсекался потолком от интерьера внутренний объем шатра.
В истории иконописи есть аналогичный пример, о котором рассказывает Адольф Овчинников в «Символике христианского искусства»[2].
Устоявшаяся в современной иконописи техника письма ликов от темной санкири к охристым высветлениям первоначально появилась в книжной миниатюре, где лики небольшие, и такой способ письма был удобен. Изначально же лики икон были гораздо более светоносными благодаря свечению левкаса через полупрозрачный слой светлой темперы. Такая светоносность символизировала Божественный Свет. «Со второй половины XIV века…, – пишет реставратор, – теневой колер, т.е. теперешний санкирь, который раньше наносился поверх светлого телесного пропласмоса только в тенях (в глазницах, вдоль носа, вокруг рта и вокруг лика), отныне полностью закрывает весь силуэт головы, и потому мастер, чтобы иметь широкую площадь высветлений, вынужден моделировать эту форму многими слоями телесного колера поверх темного санкиря. Такой метод, естественно, снизил «освещенность» лика, так как никакими наслоениями светлых охрений невозможно полностью перекрыть темный санкирь» [6, 451].
Таким образом, изменение технологии письма, впоследствии закрепленное как каноническое, привело к умалению выражаемого смысла (светоносности Благодати) – в снижении светоносности ликов. Неслучайно появилось устойчивое выражение «тёмные лики». Причина этому не только время, но и сам метод письма.
Подводя итог, скажем, что на пути к новому христианскому творчеству стоят не догматы и не каноны, а стереотипы мышления, ведущие к многолетней исторической инерции, и разница в субъективных восприятиях эстетики старшим и младшим поколениями. Ради воцерковления большего числа подростков и молодых людей старшее поколение может пойти им навстречу, дав добро на новые формы в храмовой архитектуре – подобно тому, как пошел навстречу волхвам Христос, через неодобряемую в Библии астрологию приведя их к Рождественскому Вертепу.
Положительное основание новаторства в храмовых архитектурно-изобразительных формах – потенциал смыслов самой веры, неисчерпанный для выражения за предыдущие тысячелетия, и, по-видимому, немогущий быть исчерпанным, так как по слову апостола Иоанна, «многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин. 21, 25).
В следующей части статьи поделюсь опытом создания моей ученицей Анастасией Савченко (15 лет) проекта храма Воскресения Христова. Проект храма участвовал в трех конкурсах: Дизайн-перспектива-2022, на котором не был замечен жюри; в Кубке России по художественному творчеству Осень-2022, заняв 1 место в категории «Старшая»; на международном фестивале Зодчество-2023 был отмечен дипломом Союза архитекторов России.
При первой публикации к конкурсу Дизайн-перспектива проект вызвал достаточно острую дискуссию [9]. Храм назвали «протестантским», «душевным», «скороспелым», «еретическим». Как художественный руководитель проекта, я показывал его настоятелям двух православных приходов. Реакция была от выраженно-негативной («такие формы – грех», «купол-фонарь – это лампочка Ильича») до нейтрально-сдержанной: «это – часовня».
Расскажем подробнее об истории создания проекта. Вначале изучали и смотрели историческую и современную храмовую архитектуру. Стояла задача не противопоставить себя традиции (как кто-то позже истолковал), а развить ее. Анастасия нашла в рисунке идею формы рук молящегося (Рис. 1) и соединила ее с темой шатрового зодчества (Рис. 2).
Рис. 1
Рис. 2
Шатер венчает стеклянный купол со светящимся крестом внутри: такой маяк-ориентир для горожан в вечернее и ночное время (Рис. 3 и 4).
Рис. 3
Рис. 4
В случае осуществления проекта внутри обязательно предполагаются алтарь, канонический иконостас и иное традиционное убранство. Но для конкурса (в качестве эскизного проекта) решили полностью раскрыть и показать внутреннее пространство (Рис. 5,6,7), ограничившись (что тоже было неверно истолковано некоторыми верующими как отход от православной традиции в сторону протестантизма) двумя иконами Пресвятой Богородицы и Господа Иисуса Христа (см. Рис. 7). Благодарю иконописца Зою Грачеву за написание образа «Бог есть Любовь» для проекта Анастасии (Рис. 8).
Рис. 5
Рис. 6
Рис. 7
Рис. 8
В педагогическом опыте автора статьи работа Анастасии над проектом стала творческим открытием и приобщением к новаторскому христианскому созиданию в его связи с традицией. Сама Анастасия в пояснительной записке раскрывает замысел:
«Цель проекта:
— Создать гармоничный и современный православный храм, одновременно сочетающий стиль как привычного храмового зодчества, так и новой формы.
— Показать, что церковное архитектурное и изобразительное творчество способно развиваться и создавать новую форму, связанную с исторической.
Концепция: в основу замысла проекта легла вера. Входом в храм являются молящиеся руки, их фронтальная часть выполнена из витражного стекла. Эта форма символизирует веру и надежду, приглашает нас погрузиться в атмосферу храма, прочувствовать её всей душой» [10].
Возможно возразить, что новые формы в храмовой архитектуре – это западный (католический и протестантский) опыт. На это ответим словами отца Евгения из публикации в журнале «Православное образование» с животрепещущим подзаголовком «Почему мы теряем подростков?»: «Хорошо бы, чтобы те, кто составляет эти программы [по работе с молодежью – Ю.П.], перерабатывали побольше положительного опыта. Не только православного, но, может быть, и интересного инославного. Было бы интересно посмотреть, как католики работают с молодежью в Италии, в Южной Америке, чем они занимаются. Почему бы и нет? Это не значит, что нам надо полностью перенимать такой опыт, но было бы интересно его изучить и посмотреть, что нам может пригодиться» [7, 62-63].
Опыт католической и протестантской архитектуры заслуживает особого внимания и изучения. Он разнообразен, современен и интересен. Ещё и потому, что в нём не было насильственного прерывания развития современной архитектуры и храмостроительства, как в нашей стране в XX веке на целые десятилетия, после которых решили, что храмы можно строить только так, как раньше. Так, архитектор Игорь Покровский выдержал в строгом историческом стиле зеленоградский храм св. Сергия Радонежского[3], а свою любовь к языку модернистской[4] архитектуры проявил в баптистском «Доме молитвы» (Зеленоград, 1995-2005, рис. 9), проектируя который он был ограничен только функциональной блок-схемой и был свободен в эстетике.
Рис. 9
Воплощение православного мировоззрения в новых архитектурных формах – это более чем достойная задача для современных архитекторов. Таланты даны Богом. Ими мы можем Его прославлять – и в формах найденных и безупречных, и в формах новаторских и зовущих вперёд.
Развитие традиции и новые формы в православной церковной архитектуре – открытая для дискуссии тема. Каждая эпоха приносит Богу в храмовом зодчестве свои лучшие художественные формы и идеи. Надеемся, что и наша – не исключение!
Литература
- Щусев А.В. Мысли о свободе творчества в религиозной архитектуре. Доклад А. В. Щусева в Имп. СПб. Обществе архитекторов. – Зодчий, 1905. – №11 – с. 132-133. URL: https://kir-posternak.livejournal.com/2992.html (дата обращения 22.12.2023)
- Хан-Магомедов С.О. Николай Ладовский. – М.: Архитектура-С, 2007.
- Рябушин А.В. Архитекторы рубежа тысячелетий. Книга первая: Лидеры профессии и новые имена. — М.: «Искусство — XXI век», 2010.
- Кеслер М. Заметки архитектора о православном храмостроительстве. – М.: Синопсисъ, 2020.
- Шукуров Ш.М. Образ Храма. Imago Templi. – М.: Прогресс-Традиция, 2002.
- Овчинников А.Н., Символика христианского искусства. – М.: Православное издательство «Родник», 1999.
- Бокс, Православие и воскресные школы. – Православное образование. Почему мы теряем подростков? – 2015. — №4/14.
- Погудин Ю.А. Вербально–ассоциативный метод архитектурного формообразования. Архитектурная форма как смысл (в русле эстетики выражения А.Ф.Лосева) // Credo New. — 2023. — №1. — с.110-128.
- URL: https://vk.com/wall-182994524_2365 (дата обращения: 22.12.2023)
- Видео проекта URL: https://rutube.ru/video/20c98cfcfdf160fdd7d95a8ce449deea/ (дата обращения: 22.12.2023)
[1] «Форма являет смысл, форма – носитель смысла, форма есть визуально данный смысл, форма есть кристаллизация смысла, или: форма есть смысл, достигший степени максимальной наглядности. Смысл стремится стать выраженным, и выраженность его в зримой форме есть его предельная зрелость, результат, итог становления.» [8, 114-115]
[2] Благодарю за этот пример иконописца Зою Грачёву (https://evaikon.ru).
[3] В соавторстве с архитектором Юрием Свердловским.
[4] Здесь не следует смешивать модернизм и, шире, авангард как архитектурные течения с постмодернизмом как широким культурным явлением, противостоящим христианству. Современные и необычные архитектурные формы могут выражать совершенно разные смыслы (как и материал стекла в приведенном выше примере) в разном мировоззренческом контексте.
