Малюкова Ольга Владимировна,
Московский государственный юридический университет
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
доктор философских наук,
профессор кафедры философии и социологии
Olga V. Malyukova,
Kutafin Moscow State Law University
(MSAL), Doctor of Philosophy.
E-mail: o.maliukova@list.ru
УДК – 130.11
ТЕХНОЛОГИИ ТРАНСФОРМАЦИИ СМЫСЛА
Аннотация: Понятие смысла стало значимым для многих аспектов человеческой деятельности с начала ХХ века, следовательно, могут существовать и существуют технологии смысла, смыслообразования и смыслопорождения. Действительно, смысл относится к тем непознанным явлениям, которые считаются общеизвестными, ибо постоянно используются и в научной, и в обыденной коммуникации. На самом деле понятие смысла не имеет строгого общепринятого определения и часто описывается с помощью метафор, в которых «смысл подобно загадочной Золушке, остается по-прежнему нераспознанным и неуловимым» или «скользит по поверхности». Современные технологии смыслообразования (трансформации смысла) представлены концептуализациями, нарративами, фейками, инсинуациями и эвфемизмами, рассмотренными в предлагаемой статье.
Ключевые слова: смысл, смыслопорождение, концептуализация, нарратив, фейк, инсинуация, эвфемизм.
MEANING TRANSFORMATION TECHNOLOGIES
Abstract: The concept of meaning has become significant for many aspects of human activity since the beginning of the 20th century, therefore, technologies of meaning, meaning formation and meaning generation can and do exist. Indeed, meaning refers to those unknown phenomena that are considered well known, because they are constantly used both in scientific and in everyday communication. In fact, the concept of meaning does not have a rigorously accepted definition and is often described using metaphors in which “meaning, like the mysterious Cinderella, remains unrecognized and elusive” or “slips over the surface.” Modern technologies of meaning formation (transformation of meaning) are represented by conceptualizations, narratives, fakes, insinuations and euphemisms discussed in the proposed article
Keywords: meaning, meaning generation, conceptualization, narrative, fake, insinuation, euphemism.
Введение.
Введение понятия «смысл» в область научного исследования произошло во второй половине XIX века. Доминирующей линией философского анализа значения и смысла языковых выражений, а также процессов и результатов познания, стали разнообразные исследования в области языка, как естественного, так и искусственного. Любое исследование языка является семиотическим, так как в его основе лежит понимание языка как знаковой системы. Знак оказывается минимальной единицей смысла, будучи неразрывным единством означающего и означаемого. Это единство создается в самой возможности означивания и использования знака в процессе коммуникации, иными словами, смысл порождается самой материальностью знаков.
В развитии семиотических идей можно выделить несколько направлений, представляющих несколько вариантов понимания смысла. Это семиотико-логическое направление (основано на идеях Г. Фреге и Ч. Пирса, заложивших логико-лингвистический анализ языка), семиотико-лингвистическое направление (основано на идеях Ф. де Соссюра, заложившего основы современной теоретической лингвистики, проявилось в создании теорий дискурса) и семиотико-феноменологическое направление (связано с феноменологией Э. Гуссерля и центральным понятием его философии «ноэмой»). Для сторонников этих направлений характерно стремление выделить смысл как объективное содержание языковых выражений, смысл как универсальное содержание понятий и высказываний, смысл как основу интерсубъективности познания вообще и научного познания в частности, т.е. то, что делает возможным существование теоретической науки как таковой. Первые два направления ориентированы на изучение языка как системы. Понятие смысла играет в них методологическую и инструментальную роль, будучи средством для анализа языковых выражений, решения возникающих парадоксов. Смысл рассматривается либо как характеристика знака (или семиозиса в целом), либо как характеристика языковой (семиотической) системы в виде смысловых отношений. В феноменологическом подходе смысл становится объектом исследования сам по себе, что отражается, в частности, в центральном понятии философии Э. Гуссерля – понятии ноэмы. Поэтому у него центральными становятся проблемы понимания и порождения смысла. По мнению Л.А. Деминой, «в совокупности данные направления, обращаясь к вопросам анализа языка и смысла языковых выражений решают более важную задачу – обоснования возможности человеческого познания (что, собственно, и находит свое отражение в проблеме смысла)» (Демина 2005, с.199).
- От Фреге и Пирса до наших дней: некоторые результаты
Понятие смысла впервые было подвергнуто тщательному анализу в работах выдающегося немецкого логика и математика Готлоба Фреге (1848-1925). Давая объяснения того, что он понимает под собственным именем, Г. Фреге ввел определения значения имени и смысла имени. Б.В. Бирюков, один из первых отечественных исследователей творчества Г. Фреге, писал: «С каждым собственным именем Фреге связывает, во-первых, то, что он называет значением (Bedeutung) имени, и, во-вторых, то, что он называет смыслом (Sinn) имени. Значение имени есть тот предмет, который обозначается (назван) этим именем. Смысл собственного имени в понимании Фреге можно описать как те сведения, ту информацию, которая заключена в имени, а понимание имени человеком – как усвоение этой информации» (Бирюков 1960, с.503). Точное понятие смысла было введено в 1892г., в известной статье Фреге «О смысле и значении» (Frege 1892, Фреге 2000). Концепция смысла Г. Фреге включает следующие положения:
– Смысл не является психологическим объектом. Он противоположен представлению и не зависит от мыслящего субъекта. Смысл утверждается или выводится, он может быть истинным или ложным, следовательно, объективно существующим.
– Смысл не идентичен значению (предложения).
– Смысл тесно связан с пониманием значения предложения.
В результате этих идей была создана известная схема, где под значением в случае имени понимается предмет, а в случае предложения абстрактные объекты истина//ложь. Смысл есть способ указания на предмет, знак выражает смысл, а смысл задает предмет – значение. Под термином «референция» обычно понимается отношение именования знак – значение. Между знаком, его смыслом и его значением (референцией) имеется связь – знак соответствует определенному смыслу, а смысл соответствует определенной референции. Смысл оказывается абстрактной сущностью, посредником между знаком и референцией (предметом).
Дальнейшее, а во многом и параллельное развитие представлений о смысле связано с формированием общей теории знаковых систем. В начале ХХ века появляются два независимых (по времени и месту возникновения) варианта теории знаков: первый вариант связан с именем логика, философа и математика Чарльза Сандерса Пирса (1839-1914 г.), а второй – со швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром (1857-1913 гг.). Различие этих вариантов не только в названиях: «семиотика» – это название, предложенное Пирсом и Моррисом, «семиология» – это название, предложенное де Соссюром. В итоге прижилось первое название.
Ч.С. Пирс, будучи логиком и математиком, отталкивается от проблематики математической логики. Его идеи, в силу ряда причин, не получили признания при жизни, позднее они были систематизированы и упрощены Чарльзом Уильямом Моррисом (1903-1979 гг.), оказали и продолжают оказывать большое влияние на логические исследования языка.
Семиотика Пирса происходила из пересечения определенной формы идеализма и математики. Его анализ языка исходит из понимания языка как элемента более широкой онтологической структуры. С другой стороны, семиотическая концепция Пирса стала известна благодаря его классификации знаков (иконы, индексы, символы). Пирсовский подход к знаку в качестве смысла использует термин «значение», а под термином «референция» (обычно используемом в качестве «значения») понимается, скорее всего, денотат. Для раскрытия сути смысла («значения» в его терминологии) Пирс использует любопытный прием – критический анализ трактата одной из первых женщин на философском Олимпе – леди Виктории Уэлби из рода Стюартов: «Что такое значение?» (Welby 1903). «Слово имеет для нас значение в той мере, в какой мы можем использовать его для передачи нашего знания другим и для получения того знания, которое эти другие передают нам. Это есть низший класс значения. Значение же слова в более полном виде есть общая сумма всех возможных предсказаний, за которые человек, употребляющий слово, намерен сделать себя ответственным или ответственность за которые он намерен отрицать. Это сознательное или квази-сознательное намерение при употреблении слова есть второй класс значений. Но кроме тех последствий, за которые человек, принимающий слово к употреблению, сознательно берет на себя ответственность, есть еще широкий океан непредсказуемых последствий, которые подобному принятию суждено вызвать к жизни – причем это не просто последствия для знания, но, возможно, и революция в обществе. Нельзя предсказать, какой может быть сила в слове или во фразе, способная изменить облик мира; и сумма этих последствий и составляет третий класс значений» (Пирс 2000, с.226).
На этом экскурс в историю семантики следовало бы завершить, в противном случае он окажется бесконечным. Со времени основания семантики (по Фреге – это 1892 г.) прошло 130 лет. За этот период проблема смысла являлась объектом рассмотрения многих видных мыслителей и разнообразных философских направлений/ И, тем не менее, можно с уверенностью утверждать, что до настоящего времени ни философия, ни логика, ни гуманитаристика в целом с проблемой смысла не справились. В большинстве современных учебников по логике (Анисов 2002, Логика 2013, Логка 2021) для гуманитариев раздел, посвященный семантике и знаковым системам, состоит из фрегевского семантического треугольника и пирсовской классификации знаков, сопровождаемый туманными обещаниями о необходимости рассмотрения интенсиональных контекстов. Смысл же определяется в самых общих выражениях – как способ указания на предмет, или «по этому поводу можно сказать словами французского философа-постструктуралиста Ж. Делеза «Смысл скользит по поверхности». Т.е. смысл – это те линии, стороны треугольника, что сводят в единое целое знак, значение и интерпретатора» (Логика 2013, с.34-35). Таким образом, нерешенность проблемы смысла становится основанием для создания формализованных языков.
В июне 2022 года Санкт-Петербургский университет силами кафедры логики философского факультета и факультета свободных искусств и наук провел международную конференцию «Смысл и смыслообразование». Основными темами конференции были заявлены: «Смысл, значение и дискурс», «Смыслообразование и динамика смысла» и «Семантика, прагматика и пропозициональные установки». Абстракты конференции были опубликованы (Абстракты 2022) под названием «Абстракты докладов». Результатами работы со смыслом на протяжении более века, которые были зафиксированы на конференции, можно считать следующие положения:
- Практически полностью решена проблема машинного перевода с языка на язык в рамках программ искусственного интеллекта (Мартыненко 2018). Передача смысла в подобных практиках является одной из важнейших задач, и она была решена без решения проблемы смысла как таковой.
- Технологии работы со смыслами существуют и совершенствуются (в этом достоинство вышеупомянутой секции), что еще раз подтверждает современный приоритет технологий над познавательными возможностями традиционной науки с ее приемами и методами.
- Представленность смысла в виде технологии
На протяжении своей истории человек живет в окружении едва познанных и с трудом понимаемых явлений, в чем и связана, во многом, потребность в познавательной деятельности. К числу этих, существенных для человека, обстоятельств относятся сельскохозяйственное производство, промышленное производство, а в последние годы биотехнологии, например, экстракорпоральное оплодотворение. Не изучив до нужного уровня эти явления, человек использует их в своей практике и получает на выходе гарантированно хорошие результаты с помощью приема, который называется технологией. Понятие смысла, ставшее значимым для многих аспектов человеческой деятельности с начала ХХ века, несомненно, относится к такому роду явлений, следовательно, могут существовать и существуют технологии смысла, смыслообразования и смыслопорождения. Действительно, смысл относится к тем непознанным явлениям, которые считаются общеизвестными, ибо постоянно используются и в научной, и в обыденной коммуникации. На самом деле понятие смысла не имеет строгого общепринятого определения и часто описывается с помощью метафор, в которых «смысл подобно загадочной Золушке, остается по-прежнему нераспознанным и неуловимым» или «скользит по поверхности». Практическая значимость использования смысла известна достаточно давно, в качестве примера можно привести колонизаторскую традицию наименования новых территорий в терминах, характерных для метрополии: Переславль-Залесский, Новгород, Новый Иерусалим (Воскресенск) с рекой Истрой (Иорданом), Нью-Йорк, Нью-Дели и т.д. Использование библейских личных имен (Адам, Сара, Эстер), ставшее популярным в период становления кальвинизма и до сих пор распространенное в протестантских странах, является еще одним примером распространения старых смыслов на новые территории. Современные технологии смыслообразования (трансформации смысла) представлены концептуализациями, нарративами, фейками, инсинуациями и эвфемизмами. Основанием технологий смыслообразования является аналогия, которая, как известно, может быть строгой и нестрогой, аналогией свойств и отношений, а также ложной аналогией. При этом концептуализация может считаться позитивной технологией, к ним можно отнести и риторические технологии, нарративность и сюжетность имеют нейтральный статус, а фейки, инсинуации и эвфемизмы негативно влияют на общественные процессы. Технологии смыслообразования делают осмысленными бессмысленные выражения и наоборот. Не следует забывать, что любая технология обеспечивает воспроизводимость и гарантированность результата при соблюдении условий применения, и этим отличается от приемов, способов, процедур и алгоритмов, которые могут существовать в рамках одной или нескольких технологий.
- Современные технологии трансформации смысла
Обоснование технологии работы со смыслами предполагает использование следующих положений:
- Бытие смысла или тип существования. По мнению А.М. Анисова (Анисов 2022, с.87), смысл не является физически существующим объектом, он не имеет пространственных характеристик. Следовательно, смыслы либо идеальны, либо темпоральны. Идеальное существование конкретным смыслам не присуще. Значит, бытие смыслов темпоральное: они возникают во времени и исчезают во времени. Темпоральность смыслов делает их трудно уловимыми и трудно определяемыми, отсюда и увлечение метафорическими определениями.
- Смыслы, появляясь и исчезая, обладают неким свойством, которое можно назвать «содержанием». Во-первых, оно есть, во-вторых, его надо сохранять, ибо оно склонно к изменению, далее оно может прирастать, трансформироваться и исчезать. Например, сохранение изначального смысла считается ядром религии, хотя реализация этого смысла может быть множественной. Трансформация смысла может доходить до обнуления смысла и превращения термина в ярлык (нонсенс), а также обретать смысл схожих по значению слов данного семантического поля (например, «сволочь» изначально было глаголом, а «промышленник» обозначал мало уважаемого человека, промышляющего мелкий промысел, типа охоты или рыбалки).
- Смысл, будучи темпоральным объектом, сам должен иметь некое значение. Сам термин употребляется в разнообразных контекстах: смысл слова, смысл жизни, смысл бытия. Смысл является одним из центральных концептов гуманитарного знания, не прошедший процедуру концептуализации. С этим, видимо, связана размытость или многосмысленность его значения. По мнению Г.Л. Тульчинского (Абстракты 2022, с.44), «смысл – порождение конечной системы, пытающейся постичь бесконечное разнообразие мира». Такой конечной системой, без сомнения, является человек.
- Смысл как категория традиционно выступает в паре с категорией значения. К сожалению, ни диалектика Гегеля, ни диалектика Маркса не помогают при анализе соотношения этой пары. В литературе встречаются самые разнообразные и противоречащие друг другу точки зрения:
а) Смысл схватывается сразу и целиком, а значение есть результат процедуры обозначения;
б) Истина познается на пути от смысла к значению (по Фреге) либо истина есть путь от значения к смыслу (по Гуссерлю);
в) Значение слова – это его возможное значение, а смысл есть актуальное значение, соотнесенное с контекстом, который сужает диапазон значения (Е.Н. Шульга (Абстракты 2022, с.17)), создавая истинный смысл. В результате смысл может быть буквальным и из него вытекающим;
г) Смысл – форма значения, а значение – это содержание смысла. Смысл устанавливается при обобщении, значение – при ограничении. Смысл открыт и креативен, а значение закрыто и зарегулировано;
д) Смысл возникает в ходе процесса смыслообразования, который выступает в качестве фундаментальной сущности культуры. Через смыслы цивилизация реализует себя в историческом процессе.
Концептуализация представляет собой позитивную технологию смыслообразования. До недавнего времени концептуализация рассматривалась как феномен философского дискурса, как процедура включения самых различных понятий в философское и общегуманитарное использование (Малюкова 2016). Оказалось, однако, что в процессе такого использования применяемые термины, сохраняя свое исходное содержание, обретают новые смыслы и порождают новое содержание. Такая процедура получила название концептуализации, тесно связанной со смыслообразованием. Целью любой концептуализации является создание концепта, иначе говоря, содержания понятия, взятого в отрыве от языковой формы его выражения. Концепт (аналог смысла) представляет собой онтологическую составляющую понятия, находящуюся между языковым выражением и соответствующим ему денотатом. Одному и тому же предмету могут соответствовать различные концепты, упорядоченные и классифицированные разными способами. Совокупность таких концептов образует концептуальную схему для объяснения и понимания соответствующей данной схеме предметной области. Абстрактные концепты уже непосредственно не соотносятся с исходной предметной областью, их область соотнесения – это концепты меньшей степени общности. Целью создания подобных концептов является концептуализация. В ходе концептуализации происходит процедура введения онтологических представлений в эмпирический материал, иными словами, производится теоретическая организация исходных эмпирических данных. В результате получается новая схема связи первичных понятий, которая отображает возможные тенденции изменения изучаемого поля объектов и позволяет создавать гипотезы об их природе и характере взаимосвязей. Такие гипотезы продуцируют новую картину исследуемой реальности.
Процедура концептуализации предполагает, как минимум два уровня. Выделяют первичное концептуальное объяснение, в ходе которого в работу с уже имеющимися эмпирическими данными вводится некий интерпретационный или распознающий фактор, отсутствующий в первичных эмпирических обобщениях и придающий объяснительную стратегию (имеющий функцию объяснения) изначальному материалу. На втором уровне вырабатывается концептуальная схема (модель объекта, знаковая система изучаемой области), которая моделирует существенные стороны объекта с помощью необходимого набора исходных концептов и позволяет расширить и создать новую картину изучаемой реальности. Концептуализация выступает как движение в направлении абстрактного, ее противоположностью является конкретизация (движение к конкретному). Таким образом, концептуализация есть путь от эмпирического базиса к концептуальной схеме первого уровня, которая реализуется путем задания интерпретации (введением неких факторов первичного объяснения по отношению к данному уровню, аналогичных смыслу), и далее к концептуальным схемам следующих уровней, использующим новые типы объяснения и новые объясняемые области. Так одно знание вписывается в другое, более общее, а, в конечном счете, вписывается в культуру в целом.
Концептуальная схема высокого уровня абстракции задает теоретическое понимание целостности объекта, поддерживает системные представления о нем в исследовательских программах, сохраняет смысловое единство внутри исследовательского сообщества. Концептуальная схема высокого уровня абстракции обеспечивает объяснение эмпирических областей, которые не входили в первоначальной концептуализации, ибо она задает нестандартную в эмпирическом плане предметность первоначального эмпирического материала.
В настоящее время целый ряд понятий проходит или уже прошел этим путем. Например, понятие «техника» прошла путь от эмпирического ее понимания, расширения (мнемотехника, техника танца) и обобщения до концептуальной схемы высокого уровня абстракции. Ее современное определение выглядит следующим образом: техника – это собирательное понятие для обозначения множества феноменов, в которых человеческое мышление обнаруживает свое операциональное присутствие в мире. Поиски смыслов, видимо, должны пройти путем концептуализации. При этом расширение изначального эмпирического поля должно находиться в рамках уже хорошо себя зарекомендовавших приемов, именно, машинного перевода. Резкое улучшение качества машинного перевода есть следствие применения нейросетей, т.е. самообучаемых алгоритмов. Нахождение требуемого смысла достигается следующим образом: «Работа… переводчика основана на статистическом анализе: система подбирает эквивалент перевода, основываясь на частоте употреблений, и в итоге подставляет вариант, имеющий наиболее высокий процент совпадений. Однако в большинстве случаев перевод выполняется при помощи английского языка, выступающего в роли метаязыка. Алгоритм работы онлайн-переводчика:
1) выделение из текста языковых единиц (слов, словосочетаний, предложений);
2) поиск в базах похожей (аналогичной) языковой единицы;
3) проверка найденной единицы на полное соответствие;
4) если соответствие не полное, то возврат к п. 1;
5) представление готового перевода;
6) занесение результата в базу» (Мартыненко 2018, с.82). Другим вариантом расширения эмпирического поля при концептуализации «смысла» могут быть компьютерные вопросно-ответные системы, создающие у пользователей иллюзию осмысленного общения.
Риторические технологии относятся к нейтральным технологиям смыслообразования, но в различных ситуациях могут варьироваться от плюса до минуса. Смысловые риторические технологии основаны на возможностях, которые предоставляет классическая риторике в аспекте описания объектов и процессов действительности. Это могут быть четыре причины Аристотеля, а может быть топика с разнообразным количеством топосов от 10 до 40 и т.д. Например, при описании того, что есть дом, мы получим юрту, хату, избу, коттедж, дворец, многоквартирный дом и т.д. Создаваемый при этом смысл будет зависеть от количества использованных топосов, от субъекта их использования и его талантов, от конкретно-исторической ситуации. В итоге сохраняемый смысл может увеличиваться, уменьшаться, преобразовываться или совсем исчезать, если допустить, что в будущем не будет домов. Главным в данных технологиях является то, что в результате их применения к термину создается некое структурированное знание, которое и может именоваться смыслом термина, не совпадающим со значением того же термина.
Нарративность и сюжетность представляют собой нейтральные технологии смыслообразования. Современная действительность, как и много веков назад, оказывается повествовательной и событийной. Повествовательность и событийность являются основными исходными характеристиками нарратива. Роль историй в речах ораторов сложно переоценить. Именно в историях, использованных оратором, можно найти его понимание правил и закономерностей речевого воздействия в более широком контексте, более связанном с исторической и культурной спецификой. Истории могут служить материалом, необходимым для более глубокого понимания описываемых или рекламируемых сущностей. Повторение похожих сюжетов (примеров) в историях различных ораторов (акторов) и объяснений тех или иных событий может привести к обобщениям, полезным для достижения некой заявленной цели. Истории не просто раскрывают действительность, они несут в себе информацию об ораторе. С помощью историй оратор представляет идеи, которые важны для процесса структурирования повторяющихся ситуаций в мире и для объяснения мира в целом. Таким образом, нарративы являются важным источником и фактором осмысления.
Любой нарратив связан сюжетом. Нарратив не существует без сюжета и конкретных действующих лиц (героев). Составными частями нарративов и их отличительными признаками являются событие, действие, герой, сюжет. Любая история имеет определенные элементы – это определенный набор действующих лиц, причинно-следственная цепочка событий, связанная с конкретной динамикой и завязанная на сюжете, т.е. ситуации, в которой причинно-следственные линии сходятся воедино и создают смысловой вывод или заключение. В качестве примеров нарративов можно привести однотипные ситуации, реализуемые различными способами: «Ромео и Джульетта» – «Вестсайдская история» – «Вам и не снилось» в литературе; повествования о крестьянских войнах и мятежах (Мятеж не может кончиться удачей, тогда он называется иначе) в истории; истории российских реформ; варианты заноса западной демократии в страны Ближнего Востока; истории о попытках заговора или спасения перед казнью (Мария Стюарт и Мария-Антуанетта) и многие другие события, финал которых предрешен. Итак, нарратив есть цепь событий, имеющих внутреннюю динамику, и человек склонен мыслить с помощью подобных конструкций. Действия человека проистекают из истории его жизни, которую он рассказывает сам себе.
Нарратив представляет собой причинно-следственное развертывание событий, которые в будущем могут быть использованы в качестве шаблона. Нарративы – это упрощенные резюме событий, которые имеют решающее значение для проблематики соотношения, например, между потребностями индивида и социальной группы, между материальными и духовными устремлениями, между эгоизмом и альтруизмом, между человеком, обществом и природой. Часто термином «нарратив» обозначается история или стандартное объяснение событий, которые собеседники хотят затронуть в ситуации коллективного общения (в СМИ или на Интернет-платформе), потому что эти истории могут использоваться для стимулирования заинтересованности или эмоций других людей, т.е. выступать в качестве маркера или шаблона понимания. Иным аспектом нарратива является такое рассказывание истории, которое придает ей смысл и значимость и которое направлено на то, чтобы преподать урок или извлечь мораль. В этом случае нарратив может стать интерпретацией происходящих событий, представленных или сформулированных оратором в доступной для понимания форме. Поэтому через нарративы можно продвигать и распространять различные идеи, модели, варианты поведения или творчества, которые благодаря доступной форме могут завоевать умы большого количества людей. К сожалению, именно таким образом продвигаются далеко не самые гуманные, а иногда и запрещенные в РФ идеологии (расовая теория, движение ЛГБТ, «творческие перформансы и инсталляции» и т.д.). В состав нарративов включают мифы, народные и волшебные сказки, правдивые и вымышленные истории, различные исторические, правовые, религиозные и философские тексты. В таких текстах «нарратив – это слово для обозначения специального набора инструкций и норм, предписывающих, что следует и чего не следует делать в жизни, и определяющих, как тот или иной индивидуальный случай может быть интегрирован в некий обобщенный и культурно установленный канон» (Брокмейер 2000, с.30). Не будучи ни онтологической сущностью, ни способом репрезентации, «нарратив действует как особо гибкая модель. Любая модель в очень общем смысле слова является аналогией. Она связывает неизвестное с известным, используется для объяснения (или для интерпретации) ряда явлений путем отсылки к правилам (или схемам, структурам, сценариям, рамкам, сравнениям, метафорам, аллегориям и т.п.), которые, так или иначе, включают в себя обобщенное знание» (Брокмейер 2000, с.40). В итоге в нарративе человек имеет дело с инструкциями, шаблонами и моделями рассказывания историй себе и другим людям.
Основной характеристикой термина «нарратив» является умение рассказывать истории. Это умение заключено в создании навыка, как надо рассказывать истории, как надо с выгодой рассказывать истории, как можно и нужно убеждать людей с помощью рассказанной истории, как умело рассказанная история может отразиться на судьбе самого человека или на мире в целом. Кстати, умение показывать, а не рассказывать истории в свое время стало гениальной находкой кинематографа и обеспечило ему долговременную и т.д. популярность. Именно на примере кинематографа хорошо видно, как рассказанная история может радикально отличаться, а то и противоречить реально происходившим событиям.
Нарративность, сюжетность, а также использование клише и фразеологизмов позволяет группировать разнообразные события, процессы вокруг небольшого количества тем, объединенных некой общностью. Скорее всего, этой общностью является смысл, вышедший за пределы первоначальной семантической сферы. Постоянно воспроизводимые нарративы, сюжеты и клише систематизируют реальность, упрощают ее, создают группы по интересам и обычно формулируются на родном языке. Например, «упал – отжался», «все пропало, гипс снимают, клиент уезжает», «прибалтийские вымираты», «а зачем нам кузнец, нам кузнец не нужен» и т.д. Главным свойством нарратива можно считать распространение смысла за первоначально заданные пределы. Далее исходный смысл трансформируется под влиянием людей, его использующих, и ситуаций, в которых он применяется. Например, у японских иероглифов помимо огласовки существует определенный смысл, в свое время русские дипломаты много потрудились для того, чтобы термин «Россия» на японском языке выражался иероглифами, не имеющими отрицательной коннотации. Китайская иероглифическая традиция долгое время не различала русских людей, приезжавших в Пекин на переговоры, и русских людей, воюющих с маньчжурами в Приамурье в XVII веке. Последних называли «плотоядными демонами» (с намеком на каннибализм).
Не подлежит обсуждению то обстоятельство, что нарративы создают смыслы. Другое дело – а какие смыслы и кому они выгодны? Искаженные смыслы, воинственные смыслы, нарративы, основанные эмоциях и воображениях, могут возникать в современном мире в ситуациях со сложно понимаемыми и плохо верифицируемыми обстоятельствами. Например, ситуации в нефтегазовой сфере, в области современной генетики, искусственного интеллекта и т.д. Появление таких нарративов создают интересные возможности для манипулирования общественным мнением со стороны государства, частных компаний и третьих лиц. Нарративная форма обоснования плохо сочетается с рациональным (аргументационным) обоснованием, хотя каждый раз такие попытки совмещения должны делаться, ибо сомнительные нарративы часто скрывают сомнительные проекты.
Фейки, инсинуации и эвфемизмы представляют собой технологии, ухудшающие изначальный смысл терминов или субъектов, к которым эти термины применимы. Однако при общей ориентации на лживое или частичное воспроизведение реальности, фейки, инсинуации и эвфемизмы имеют в своей основе некое реальное содержание (по принципу «то он украл, то ли у него украли, но он замешан»).
Фейки, фальшивые или фейковые новости можно определить, как информационную мистификацию или намеренное распространение дезинформации в социальных сетях и традиционных средствах массовой информации с целью введения пользователя в заблуждение. При этом ставится практическая задача получения финансовой, политической или иной формы выгоды. Фейками сегодня называют:
– Фотографии, подделанные в фотошопе, а иногда и видеоролики,
смонтированные в видеоредакторе, либо снятые совсем в другое время и в другом, совершенно ином, трудно достижимом или не существующем, месте.
– Фальшивые новости, ранее – это были «газетные утки», ныне их именуют «вбросы».
– Страницы в социальных сетях, созданные от имени других (известных) людей.
– Фейками могут называться также фальшивые аккаунты, заведенные не теми людьми, от имени которых ведутся. Владельцы мошеннического сайта или аккаунта могут разместить на нем десятки фальшивых комментариев от несуществующих «пользователей» с восторженными «отзывами», с целью заманить наивных людей скачать вирус или отправить СМС на короткий номер стоимостью 300 рублей.
Фейковые новости специально сфабрикованы («фабрика фейков») и составлены из полуправдивой информации для заведомого обмана читателя. Лежащее в основе фейка событие описано с помощью приема, который в риторике называется «подтверждением точки зрения». Так именуется тенденция человека искать и воспринимать только такую информацию (отдавать предпочтение такой информации), которая согласуется с его точкой зрения, убеждением или гипотезой. Данное явление является разновидностью когнитивного искажения реальности и систематической ошибкой индуктивных умозаключений. Оно часто наблюдается тогда, когда люди собирают или запоминают информацию селективным образом, или, когда интерпретируют полученную информацию предвзятым образом. Когнитивное искажение реальности сопровождается предвзятым поиском информации, соответствующим истолкованием, специфическим запоминанием. В целом, происходит существенная трансформация смысла.
Люди склонны подтверждать имеющиеся у них убеждения, поэтому они часто фокусируют свое внимание только на одной возможности и игнорируют альтернативные; люди склонны принимать желаемое за действительное, ибо у человека существует ограниченная способность человека перерабатывать информацию; люди скорее склонны взвешивать потери от признания своей неправоты, вместо того чтобы оценивать ситуацию в нейтральном научном стиле. В некоторых ситуациях эти тенденции могут существенно искажать выводы людей. Склонность к подтверждению влияет на излишнюю самоуверенность человека в собственных суждениях и может поддерживать, и усиливать убеждения при получении доказательств обратного. Эти склонности или когнитивные искажения находят свое выражение в плохих решениях, принимаемых в политическом, организационном или иных контекстах на различных уровнях принятия решений, а основаны они на смыслах, которые могут быть соответствующими и несоответствующими реальному положению дел. Реалии же современного общества усугубляют проблему проверки и делают ее невозможной для каждого отдельного субъекта. «Ограниченность ресурсов и возможностей для фактуальной проверки информации, лежащей в основе классической корреспондентной концепции истины, – это особенность, хотя и вызревающая в лоне информационного общества, но характерная главным образом для современного глобального пост-информационного общества» (Лисанюк 2017, с.410).
Дальнейшее распространение информационных технологий привело к появлению нового вида фейков – это дипфейки (deepfake – это объединение двух понятий – обучение нейросетей и подделок). Технологий дипфейка состоит в следующем: алгоритм (ИИ) объединяет несколько фотографий одного человека и делает из них видео. Чем большее количество фотографий задействовано, тем убедительнее выглядит человек. С помощью дипфейка можно создавать такие видео, на которых человек делает то, что никогда не делал, или говорит то, что никогда не говорил. Чем больше фотографий выкладывает в сеть конкретный человек, тем больше вероятность создания дипфейка. Цели могут быть разными – от дискредитации известных лиц до возвеличивания лиц, мало кому известных. Сама технология дипфейка претендует на серьезное влияние в современном мире.
Инсинуация, а также сходные явления клевета и диффамация представляет собой резкую трансформацию исходного смысла некоего знания (обычно о человеке) с целью получения конкретной выгоды. Чаще всего, человек лишается доброго имени и каких-то иных благ, даже если он выиграет дело в суде.
Эвфемизм представляет собой изменение смысла выражения, чаще всего, для того, чтобы придать некоему событию пристойность или хотя бы допустимость. Термины «акция» или «ликвидация» скрывает массовые расстрелы, «женщина с пониженным уровнем социальной ответственности» – проститутку, «демократия» – «либеральный тоталитаризм, когда люди выглядят по-разному, а мыслят одинаково» и т.д. Здравая мысль о том, что «надо называть вещи своими именами» теряется в потоке множащихся переименований.
Заключение
Рассмотрение разнообразных технологий работы со смыслами, которое включает в себя технологии концептуализации, риторичности, нарративности и фейковости, позволяет сделать следующие выводы:
– понятие смысла вышло за рамки семантического треугольника и обрело многочисленные варианты использования;
– индуктивные обобщения смысла в используемых контекстах вряд ли приведут к желаемому результату, т.е. к созданию концепции смысла;
– к созданию концепции смысла, скорее всего, приведут разнообразные технологии работы с ним, в противном случае смысл так и останется чем-то непостижимым, скользящим по поверхности и т.п.;
– наиболее перспективным направлением работы со смыслом является область машинного перевода и самообучения нейронных сетей в ИИ;
– смыслом, скорее всего, окажется достаточно полное знание о предмете с позиций определенного субъекта, но понятное и доступное и другим людям. Не случайно, в современном политическом дискурсе стали отождествлять «войну нарративов» с «войной смыслов».
Литература
Абстракты 2022 – Абстракты докладов Международной конференции «Смысл и смыслообразование» 2–4 июня 2022, Санкт-Петербург, 88 с. file:///C:/Users/admin/Desktop/%D0%A1%D0%BC%D1%8B%D1%81%D0%BB%D1%8B/SeMaSe2022%20ABSTRACTS%20(mostly%20in%20Russian).pdf
Анисов 2002 – Анисов А.М. Современная логика. – М., 2002. – 273 с.
Анисов 2022 – Анисов А.М. Современная логика и онтология. Книга 1. – М.: ЛЕНАНД, 2022. – 352 с.
Бирюков 1960 – Бирюков Б. В. Теория смысла Готлоба Фреге. // Применение логики в науке и технике. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1960. — С. 502—555.
Брокмейер 2000 – Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. – 2000. – №3 – С. 29-42.
Демина 2005 – Демина Л.А. Парадигмы смысла. – М.: МГОУ, 2005. -210 с., с. 199.
Лисанюк 2017 – Лисанюк Е. Н. Русский логос эры пост-правды и оценка аргументов (в романах Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание») // Материалы Международной конференции «Русский Логос: Горизонты осмысления», 25–28 сентября 2017. С-Петербург. – 2017. – Т. 2. – С. 407–412.
Логика 2013 – Логика: учебник для бакалавров / отв. ред. Л.А. Демина. – М.: Проспект, 2013. – 216 с.
Логика 2021 – Логика: учебник для специалитета / отв. ред. О.В. Малюкова. – М.: Проспект, 2021. – 320 с.
Малюкова 2016 – Малюкова О.В. Современный философский дискурс: Концептуализация традиционных понятий «техника и технология» //Credo new, 2016, № 4.
Мартыненко 2018 – Мартыненко И.А. Gougle-переводчик: практика и перспективы применения в юридическом вузе // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина, 2018, № 11, с. 81-87.
Пирс 2000 – Пирс Ч.С. Избранные философские произведения (Учение о знаках – Что такое значение). – М.: Логос, 2000. – 448 с.
Фреге 2000 – Фреге Г. Логика и логическая семантика: Сборник трудов. – М.: Аспект Пресс, 2000. – 512 с.
Frege 1892 – Frege G. Uber Sinn und Bedeutung. «Zeitschrift i’iir Philosophic und philosophische Kritik», 1892, Bd. 100, S. 25-50.
Welby 1903 – Welby V. What is meaning? Studies in the development of Significance. – L., 1903. – 251 p.