Артамонов Владимир Сергеевич,
заместитель генерального директора научно-производственного
объединения «Спецматериалы»
Советник Российской Академии Ракетных и Артиллерийских наук (РАРАН)
(Санкт-Петербург)
доктор военных наук, доктор технических наук, профессор
.
Artamonov Vladimir Sergeevich,
Deputy General Director of the scientific and production
association «Special Materials»
Advisor of Russian Academy of Rocket and Artillery Sciences (RARAN),
(St. Petersburg)
Doctor of Military Sciences, Doctor of Technical Sciences, Professor,
Лукин Владимир Николаевич,
Санкт-Петербургский университет
Государственной противопожарной службы МЧС России
(Санкт-Петербург),
профессор кафедры философии и социальных наук,
доктор политических наук, кандидат исторических наук, доцент,
ассоциированный научный сотрудник Социологического института РАН
Lukin Vladimir Nikolaevich,
St. Petersburg University of the State Fire Service of EMERCOM of Russia,
Professor of the Department of Philosophy and Social Sciences,
Doctor of political sciences, candidate of historical sciences, associate professor,
Associate scientific researcher of the Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences
Мусиенко Тамара Викторовна,
Санкт-Петербургский университет Государственной противопожарной службы МЧС России (Санкт-Петербург),
профессор кафедры управления и экономики,
профессор кафедры философии и социальных наук,
доктор политических наук, кандидат исторических наук, доцент,
ассоциированный научный сотрудник Социологического института РАН
Musienko Tamara Viktorovna,
St. Petersburg University of the State Fire Service of EMERCOM of Russia
(St. Petersburg),
Professor of the Department of Management and Economics
Professor of the Department of Philosophy and Social Sciences,
Doctor of political sciences, candidate of historical sciences, associate professor,
Associate scientific researcher of the Sociological Institute
of the Russian Academy of Sciences
E-mail: lvn55555@mail.ru
УДК 338.24.01
АРКТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА КИТАЯ: НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ И СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРИОРИТЕТЫ
Аннотация: В статье раскрыт тезис о сути геополитических и геоэкономических национальных интересов и приоритетов Китая в Арктике. Показано, что они определяются стратегическими целями обеспечения национальной безопасности и развития страны в направлении обретения статуса мировой державы. Раскрыто положение об ориентированности Арктической политики КНР на вовлечение Китая в управление Арктикой и обеспечение национальной безопасности страны. К геоэкономическим приоритетам отнесены доступ к ресурсам и альтернативным морским транспортным маршрутам. Интегрирующим фактором стратегической линии Китая на участие в управлении Арктикой определена арктическая научная политика Китая, ориентированная на продвижение арктических исследований в области естественных и социальных наук, укрепление профессиональной подготовки специалистов и повышение информированности широкой общественности. Показано, что геополитические приоритеты обеспечиваются также и военной политикой по защите интересов своей национальной безопасности. Отмечено, что Китай активно интегрируется в действующие международные и региональные режимы, а также развивает двусторонние отношения с циркумполярными странами региона. Обосновано, что арктическая стратегия КНР четко отражает общую национальную стратегию Китая, идентифицирующего себя с ролью ведущей глобальной сверхдержавы.
Ключевые слова: управление, геополитика, Арктика, Китай, геоэкономика, арктическая политика
CHINA’S ARCTIC POLICY: NATIONAL INTERESTS AND STRATEGIC PRIORITIES
Abstract: The article reveals the thesis about the essence of China’s geopolitical and geo-economic national interests and priorities in the Arctic. It is shown that they are determined by the strategic goals of ensuring national security and development of the country in the direction of acquiring the status of a world power. The article reveals the position on the orientation of the Arctic policy of the People’s Republic of China on the involvement of China in the management of the Arctic and ensuring the national security of the country. Geo-economic priorities include access to resources and alternative sea transport routes. The integrating factor of China’s strategic line to participate in the management of the Arctic is determined by China’s Arctic scientific policy, focused on promoting Arctic research in the field of natural and social sciences, strengthening professional training of specialists and raising awareness of the general public. It is shown that geopolitical priorities are also provided by military policy to protect the interests of their national security. It was noted that China is actively integrating into the existing international and regional regimes, as well as developing bilateral relations with the circumpolar countries of the region. It is proved that the Arctic strategy of the People’s Republic of China clearly reflects the overall national strategy of China, which identifies itself with the role of a leading global superpower.
Key words: governance, geopolitics, Arctic, China, geo-economics, Arctic policy
Специфика современной арктической политики Китая находит свое выражение в особенностях интересов Китая в Арктике и ее стратегических приоритетах.
В 2018 году Китайская Народная Республика (далее – Китай, КНР) обнародовала документ, определивший арктическую политику Китая, позицию, принципы и цели как «приарктического государства». Китай стал центром растущего академического и профессионального дискурса, связанного с Арктикой. Китай с этих пор позиционирует себя как влиятельный участник управления региональными процессами.
Растущее присутствие КНР в регионе с начала ХХI века было встречено с недоверием в отношении намерений Пекина в регионе, прежде всего со стороны арктической восьмерки (США, Канада, Россия, Дания, Норвегия, Исландия, Швеция и Финляндия). Потребовалось семь лет, прежде чем после длительных внутренних дебатов заявка Китая на получение статуса постоянного наблюдателя в Арктическом совете, который не имеет значимых полномочий или привилегий, кроме возможности наблюдать за заседаниями Совета в официальном качестве, была одобрена.
Констатируя рост вовлеченности Китая в арктическую тематику, Патрик Андерсон (Patric Stig Andersson) ставит вопрос о стратегических приоритетах и интересах арктической политики КНР. В своей классификации приоритетов арктической политики Китая он выделяет две основные категории: «важный морской регион» и «новая стратегическая граница». Утверждается, что каждая из них представляет собой один из двух способов построения иерархии приоритетов: первый помещает Арктику в многоуровневую иерархию морских интересов. Вторая категория относит Арктику к вопросам геополитики, включая ее в особую категорию приоритетов, категорию «стратегических новых рубежей».
«Новые стратегические границы» по сути противопоставляются включенным в аналогичные категории, таким как «традиционные территории». Эта категория, которая предположительно возникла в китайском военном истеблишменте, а затем распространилась на такие секторы, как дипломатия и внешняя политика, позволяет превратить Арктику из вопроса преимущественно экономического или научного характера в вопрос безопасности.
В статусе «стратегического нового рубежа» Арктика становится чем-то большим, чем просто морским пространством. Это создает новые возможности придать приоритетность деятельности Китая в Арктике, не в последнюю очередь для тех китайских политиков, кто стремится активнее вовлекать Китай в управление Арктикой и обеспечение национальной безопасности [1, P. 20-22].
Оценивая мотивацию Китая к участию в делах Арктики преимущественно с позиций экономического и научного плана, Захарий Лавенгуд (Zachary Lavengood) выделяет четыре ключевых фактора, определяющих интерес КНР к Арктике: добыча ресурсов, международное судоходство, научные исследования и международный престиж. Интересы Китая в Арктике, проистекающие из этих основных ключевых факторов, а именно – интересы обеспечения безопасности сырья и ресурсов, диверсификации торговых маршрутов, продвижения научного понимания последствий изменения климата и завоевания международного авторитета тесно взаимосвязаны [2, P. 88].
Янг Джин и Джао Лонг (Jian Yang., Zhao Long) также подчеркивают, что в рамках арктической политики Китая и сотрудничества между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и инициативой «Пояс и путь» (BRI) Китай фокусируется на координации национальных интересов и стратегий соответствующих государств в отношении развития арктических морских путей и инфраструктуры, отдает приоритет накоплению знаний и научным исследованиям в качестве руководящего принципа для сотрудничества [3].
Добыча ресурсов
Наиболее важными из ресурсов для Китая являются углеводороды (сжиженный природный газ (далее – СПГ) и нефть), а также минеральные ресурсы, в частности редкоземельные элементы. Обеспечение разнообразного портфеля поставщиков этих жизненно важных ресурсов имеет первостепенное значение для Китая и призвано способствовать непрерывному, предсказуемому росту экономики.
Углеводороды являются жизненно важным ресурсом для Китая. В 2020 году на их долю приходилось почти треть всей энергии, производимой в стране. Изобилие углеводородов в Арктике стало решающим фактором интереса Китая к региону.
Основным партнером Китая в этом является Россия. Так в 2020 году Китай получал стабильные поставки СПГ в объеме 94 миллиардов кубометров по трубопроводу «Сила Сибири», а также технический опыт работы по добыче в Арктике [2, С. 88-94].
Большинство китайских и международных экспертов считают, что к концу следующего десятилетия потребление газа Китаем удвоится и составит рекордные полтриллиона кубометров в год. Следует отметить, что в настоящее время Китай располагает 17 терминалами для импорта СПГ в 14 портах с общей пропускной способностью 7,4 миллиарда кубических футов в сутки [4, P.452].
Вместе с тем, китайско-российское сотрудничество в этой сфере имеет свои ограничения. Расхождение интересов проистекает, прежде всего, из взаимного недопонимания ожиданий относительно партнерства. Россия крайне заинтересована в сохранении полного контроля над арктическими проектами в связи с важностью региона в национальной экономике. Тем временем Китай рассчитывает на участие в управлении проектами и принятии решений при осуществлении дорогостоящих инвестиций, таких как «Ямал СПГ», а также на способность наращивать собственный опыт в арктической экономике и технологиях в обмен на свои инвестиции и кредитные линии. Кроме того, Пекин настороженно относится к перспективам дальнейшего сотрудничества с Россией в свете усиления санкций со стороны Запада.
Несмотря на эти проблемы, Китай и Россия, несомненно, продолжат совместные предприятия по добыче углеводородов в ближайшем будущем. Планируемый трубопровод «Сила Сибири-2» удвоит экспорт российского газа в Китай и соединит существующую трубопроводную сеть Россия-Китай с той же сетью, которая снабжает Европу. Это позволило бы России продавать Китаю газ, первоначально предназначенный для потребителей в Центральной и Восточной Европе, которые сейчас стремятся отказаться от своего традиционного поставщика энергии, а также удовлетворит спрос в Китае на СПГ, который, как ожидается, удвоится к 2035 году.
Редкоземельные ископаемые – это группа из 15 элементов, встречающихся во множестве современных технологий и продуктов. Китай обладает почти монополией на редкоземельные элементы (далее – РЗЭ) с 1990-х годов, производя 85-95 процентов мировых поставок, и проводит политику сокращения экспорта РЗЭ-сырья с 2010 года. РЗЭ являются стратегическим активом Китая, и регулирование их добычи, использования и торговли устанавливается пятилетними планами правительства, Министерством промышленности и информационных технологий, которые непосредственно утверждаются Государственным советом [2, С. 94-95].
Международное судоходство
Амбициозная инициатива Китая по созданию инфраструктуры в десятках стран вдоль сухопутных и морских торговых путей, протянувшихся из Китая в Африку и Европу, с 2013 году стала еще масштабнее. К первоначальному экономическому поясу Сухопутного шелкового пути и Морскому шелковому пути ХХI века добавился Полярный шелковый путь, который теперь включен в Арктическую политику Китая, опубликованную в январе 2018 года.
Полярный шелковый путь является важным компонентом арктической политики Китая, поскольку, во-первых, он сокращает примерно треть времени в пути по сравнению с нынешним маршрутом между Китаем и Европой через Южно-Китайское море, Индийский океан и Суэцкий канал. Во-вторых, он проходит через политически стабильную территорию и более безопасен, чем традиционный маршрут, который подвержен пиратству и в котором доминируют конкуренты Китая, Соединенные Штаты и Индия. Хотя в летние месяцы из-за таяния льдов есть три прохода, внимание китайцев также сосредоточено на потенциале Северного морского пути (далее – СМП), который связывает порты Китая с портами России и остальной Европы [5].
Китайская компания «Чжуниюань» совершила свою первую навигацию по Северному морскому пути в 2013 году. Одновременно КНР стала уделять повышенное внимание строительству собственных судов, способных осуществлять плавание в арктических водах. В 2018 году Китай объявил о создании собственного ледокола «Снежный дракон – 2». Это судно совершило переход из Китая в Канаду по СМП.
По мнению аналитиков, таким образом Пекин проверил возможность торговых перевозок по «Полярному шелковому пути». Кроме того, это можно расценивать как политическое заявление о растущей роли КНР в Арктике. В перспективе развитие морских перевозок по Северному Ледовитому океану рассматривается также в качестве возможного импульса развитию северо-восточных регионов страны [6, С. 27].
Ли Син и Расмус Йедссо Бертельсен (Li Xing and Rasmus Gjedssø Bertelsen) подчеркивают значимость для Китая Арктического региона с точки зрения альтернативных морских транспортных маршрутов. Диверсификация морских путей сообщения для энергетики и торговли представляет особый интерес для Китая.
Поставки энергоносителей из норвежской и российской Арктики по Северному морскому пути обеспечивают диверсификацию как источников энергии, так и маршрутов поставок, хотя они по-прежнему будут проходить через Берингов пролив и северную часть Тихого океана, где следует ожидать сохранения военно-морского присутствия США.
В арктическом регионе в силу климатических изменений могут открыться новые маршруты морских перевозок. Использование северного маршрута привлекательно как в плане расстояния, так и безопасности. Из Шанхая в Роттердам по северо-восточному морскому пути через северную часть России почти на 1000 миль короче, чем через Суэц. Отсюда и внимание к возможностям новых арктических судоходных маршрутов.
Возможные новые морские маршруты интересны для Китая как пути доставки энергоносителей и сырья по назначению, а также как транзитные перевозки для экспорта. Однако сохраняются риски, связанные с этим видом морских перевозок. Существует проблема недостаточно развитой инфраструктуры, короткиий период навигационного сезона, непредсказуемость времени транзита, небольшая глубина Берингова пролива и некоторых других проливов как Северного морского пути, так и Северо-Западного прохода, что затрудняет проход крупнотоннажных судов. Однако оказываемое со стороны Китая и других неарктических государств давление по поводу международного статуса новых арктических судоходных маршрутов указывает на долгосрочный интерес к развитию пропускной способности этих морских проходов [7, P. 28-29].
Научные исследования
Пинг Су и Генри Хантингтон (Ping Su and Henry P. Huntington) выделяют три основные цели арктической научной политики Китая: продвижение арктических исследований как в области естественных, так и в области социальных наук, укрепление профессиональной подготовки специалистов и повышение информированности широкой общественности. Большая часть исследований осуществляется китайскими университетами и другими академическими институтами, как правило, при государственном финансировании.
Научные исследования Китая в Арктике вышли на новый этап – от простого участия к принятию на себя большей ответственности в рамках сложившихся рамок международных арктических исследований. Китай организовал десять научных экспедиций в Арктику, используя в качестве платформы свое исследовательское судно «Сюэ Лонг».
Все эти научные экспедиции тесно вовлечены в международные программы арктических исследований с участием ученых других стран. Китай, например, принимает участие в международных полярных экспедициях и исследовательских программах, таких как Многопрофильная дрейфующая обсерватория по изучению арктического климата (Multidisciplinary drifting Observatory for the Study of Arctic Climate – MOSAIC), возглавляемая Германией при материально-технической поддержке Китая, и Год полярного прогнозирования (the Year of Polar Prediction – YOPP).
Данные наблюдений, такие как зондирование атмосферы, баланс массы морского льда и профиль верхних слоев океана передаются для общего использования в рамках этих программ. Кроме того, данные атмосферного зондирования передаются в базу данных системы GTS Всемирной метеорологической организации (World Meteorological Organization – WMO) для глобального обмена данными [8, P. 9 -10].
Бо Лин (Bo Lin) отмечает в качестве значимого научного приоритета системных долговременных исследований – мониторинг морского льда в критических арктических водах. Так, Государственная океанографическая обсерватория Китая (the State Oceanographic Observatory – SOA) участвовала во всех арктических экспедициях, включая первую китайскую арктическую экспедицию, и выполняла все задачи по прогнозированию морской среды.
Морское экологическое прогнозирование основано на данных мониторинга морской среды в реальном времени (наблюдение и обнаружение) в качестве исходного материала, что требует мощной и эффективной системы мониторинга, сбора, передачи и обработки данных, полученных в реальном времени в рамках многочисленных измерений состояния воды, морской поверхности и пространства. Благодаря непосредственному участию в арктических экспедициях SOA создала независимую, относительно продвинутую и совершенную систему мониторинга морской среды в ключевых арктических водах.
Соответствующая инфраструктура для мониторинга морского льда в ключевых арктических водах включает: автоматическую информационную систему зондирования океана, автоматическую информационную систему метеорологического зондирования и информационную систему долгосрочного наблюдения за морским льдом.
Именно углубленные комплексные и многомерные исследования арктических экспедиций и служб мониторинга и прогнозирования морского льда, их техническое оснащение рассматриваются в качестве перспективы дальнейшего развития научно-исследовательских программ в Арктике. Функции глобального мониторинга, глобального прогнозирования и развития глобальных сервисов взял на себя также и Национальный центр морского прогнозирования (The National Marine Prediction Center) [9, P. 5-7].
Помимо исследовательских экспедиций, Китай построил несколько арктических исследовательских станций, включая арктическую станцию Хуанхэ (Желтая река), станцию в Нью–Олесунне, на Шпицбергене и Китайско-Исландскую арктическую научную обсерваторию (China-Iceland Arctic Science Observatory – CIAO).
На этих исследовательских станциях Китай арендует помещения, инфраструктуру и услуги, предоставляемые Исландией или Норвегией, делится данными и открывает объект для ученых из других стран. CIAO уделяет особое внимание работе с общественностью, создавая гостевой центр, посвященный научной коммуникации, основанный на мероприятиях, проводимых в обсерватории и вокруг нее.
До 2007 года китайских социологов, обладающих опытом работы в Арктике, было относительно немного. Поэтому Институт полярных исследований Китая (the Polar Research Institute of China – PRIC) учредил Управление стратегических исследований в полярных областях the Polar Strategic Research Office.
В рамках этих усилий управление организовало сеть социологов из нескольких университетов и исследовательских институтов, таких как Шанхайский институт международных исследований, Китайский океанический университет, Университет Тунцзи и Шанхайский океанический университет, с обеспечением финансирования исследований и программ. Этот шаг проложил путь к более активному участию китайских социологов, обеспечив финансирование исследований и профессиональную сеть, которая быстро развила экспертные знания в области арктических социальных наук в Китае.
На основе этой более ранней инициативы в области социальных наук был создан Китайский Центр северных арктических исследований( the China Nordic Arctic Research Center – CNARC). Сеть, исследовательская деятельность, знания и понимание, культивируемые CNARC, оказали заметное влияние на арктическую политику Китая.
Вслед за CNARC появились новые формы двустороннего научного сотрудничества, такие как китайско-российский диалог, начавшийся в 2012 году. В научной сфере арктический дискурс Китая на сегодняшний день создал значимую систему сотрудничества в области исследований и в научно-исследовательских институтах [8, P. 9 -11].
Международный статус
Внешняя политика Китая остается предметом противоречивых политических и академических дебатов на протяжении более двух десятилетий. В этом отношении представляется достаточно обоснованным многомерный подход Кристера Пурсиайнена, Криса Олдена и Расмуса Бертельсена (Christer Pursiainen, Chris Alden, Rasmus Bertelsen), рассматривающих политику Китая в отношении Арктики с учетом трех взаимосвязанных измерений: геоэкономика и геополитика; режимы и государственное управление; идентичности и роли.
Во-первых, оценивая ключевые интересы Китая и их внешнеполитические последствия с геополитических и геоэкономических позиций, исследователи приходят к выводу, что региональная арктическая геоэкономическая политика Китая обусловлена его стремлением к дальнейшему внутреннему и относительному экономическому росту и, что более важно, к внутренней стабильности. Эта мотивация подразумевает согласованность региональных приоритетов Китая с более общими внешнеполитическими целями и геоэкономическими интересами.
Такие интересы, в свою очередь, предполагают силовую и политическую поддержку в виде частной или публичной формы китайского присутствия в сфере безопасности. Постепенно военная политика Китая также совершенствуется для того, чтобы страна стала глобальным игроком, способным защищать интересы своей национальной безопасности в складывающихся региональных геополитических условиях Арктики.
Во-вторых, отмечая активность Китая в отношении международных и региональных режимов и его устремленность к участию в управлении Арктикой, авторы подчеркивают, что Китай использует свое членство в более общих международных режимах, таких как институты ООН, и международное право в целом, чтобы максимально расширить свою свободу действий.
Китай как растущая великая держава также пытается проникнуть в развивающиеся международные региональные режимы и участвовать в них, в то же время опираясь на двусторонние соглашения с региональными правительствами. Региональные союзники обеспечивают множество важных функций для Китая, от доступа к ресурсам и инфраструктурным возможностям для китайских фирм до получения знаний о локальной специфике регионов Арктики и обеспечения легитимности присутствия Китая в зоне арктических интересов других стран, которые важны для формирования и совершенствования китайской стратегии и политических мер реагирования в отношении этих регионов.
В-третьих, рассматривая вопрос об арктической идентичности и роли Китая как своего рода нового арктического актора в регионе, исследователи приходят к выводу, что на данном этапе это в основном тщательно продуманная субглобальная или региональная ролевая игра, а не вопрос подлинной идентичности. Хотя арктическая идентичность не позиционируется в качестве движущей силы интересов в субглобальной арктической политике Китая – на самом деле, как раз наоборот, – эта сегодняшняя тактическая идентичность или роль со временем могут стать более тесно связанными с реальной идентичностью великой державы, что и является одним из его национальных ключевых интересов Китая [10, P. 49].
Тем самым, субглобальная арктическая стратегия Китая четко отражает и имеет смысл только в контексте общей большой стратегии Китая, который медленно, но верно стремится взять на себя роль ведущей глобальной сверхдержавы. Тем не менее, китайская внешнеполитическая система характеризуется довольно гибкими и адаптивными стратегиями, позволяющими адаптировать ее так называемые ключевые интересы и принципы внешней политики к реальным субглобальным условиям и геополитическим игрокам в Арктике.
Таковы арктические подходы Китая к сотрудничеству в Арктике со странами Европейского Союза, Канадой, Россией и другими субъектами современной арктической геополитики [10, P. 49; 11; 12].
Авторы регулярно обращаются к проблеме, акцентируя свое внимание на взаимовыгодном сотрудничестве России и Китая, а также рисках безопасности в Арктическом стратегическом регионе [см., напр., 13-18].
Выводы
Таким образом, геополитические и геоэкономические национальные интересы и приоритеты Китая в Арктике определяются стратегическими целями обеспечения национальной безопасности и развития страны в направлении обретения статуса мировой державы.
Во-первых, Арктическая политика КНР ориентирована на вовлечение Китая в управление Арктикой и обеспечение национальной безопасности Китая.
Во-вторых, геоэкономические интересы обеспечения безопасности, прежде всего за счет ресурсов, а именно добычи углеводородов (сжиженный природный газ и нефть) и минеральных ресурсов, в частности редкоземельных элементов остаются ключевым приоритетом арктической политики Китая.
В-третьих, очевидна значимость для Китая Арктического региона с точки зрения альтернативных морских транспортных маршрутов. Диверсификация морских путей сообщения для энергетики и торговли представляет особый интерес для Китая.
В-четвертых, арктическая научная политика Китая как важная составляющая национальных приоритетов современного Китая ориентирована на продвижение арктических исследований как в области естественных, так и в области социальных наук, укрепление профессиональной подготовки специалистов и повышение информированности широкой общественности. Основными формами научных исследований в Арктике традиционно остаются участие в арктических научно-исследовательских экспедициях, мониторинг морского льда в критических арктических водах, глобального прогнозирования и развития глобальных сервисов, создание арктических исследовательских станций и другие. В научной сфере арктический дискурс Китая способствовал созданию системы сотрудничества в области совместных исследований и в рамках научно-исследовательских институтов.
В-пятых, региональная арктическая геоэкономическая политика Китая обусловлена его стремлением к дальнейшему внутреннему экономическому росту. Геоэкономические интересы Китая в Арктике тесно связаны с геополитическими приоритетами в сфере безопасности, что обеспечивается военной политикой по защите интересов своей национальной безопасности.
В-шестых, Китай активно интегрируется в действующие международные и региональные режимы, а также развивает двусторонние отношения с циркумполярными странами региона.
В-седьмых, арктическая стратегия Китая четко отражает общую национальную стратегию Китая, идентифицирующего себя с ролью ведущей глобальной сверхдержавы.
Литература
- Andersson P.S. The Arctic as a «Strategic» and «Important» Chinese Foreign Policy Interest: Exploring the Role of Labels and Hierarchies in China’s Arctic Discourses //Journal of Current Chinese Affairs. August 2021 1-27. DOI:10.1177/18681026211018699.
- Lavengood Z. China and the 21st Century Arctic: Opportunities and Limitations // American Studies in Scandinavia. 54 (2). P. 88-111.
- Jian Y., Long Z. Opportunities and Challenges of Jointly Building of the Polar Silk Road: China’s Perspective. January 2020 // DOI:23932/2542-0240-2019-12-5-130-144.
- Steblyanskaya A., Qingchao X., Razmanova S., Steblyanskiy N., Denisov A. China and Russia Energy Strategy Development: Arctic LNG // International Journal of Energy Economics and Policy, 2021. 11 (4). P. 450-460.
- Goh S. N. China’s Belt and Road Initiative: An Overview of Developments // China and the World. 01(02). DOI:10.1142/s2591729318500104.
- Карандашева В.Ю. Политика Китая в Арктическом регионе // Проблемы постсоветского пространства. 2019. 6 (1). С. 24-32. DOI: https://doi.org/10.24975/2313-8920-2019-6-1-24-32.
- Xing L., Bertelsen R. G. The Drivers of Chinese Arctic Interests: Political Stability and Energy and Transportation Security // China’s Arctic Engagement: Following the Polar Silk Road to Greenland and Russia / Edited by Justin Barnes, Heather Exner-Pirot, Lassi Heininen, and P. Whitney Lackenbauer. P. 15-37.
- Su P., Huntington H.P. Using Critical Geopolitical Discourse to Examine China’s Engagement in Arctic Affairs // Territory, Politics, Governance. P. 1-18. https://doi.org/10.1080/21622671.2021.1875035.
- Lin B. Real-Time Data Infrastructure for Sea Ice Monitoring in Key Arctic Waters // IOP Conference Series Earth and Environmental Science. March 2022. 1004(1). P. 1-9. DOI:1088/1755-1315/1004/1/012018.
- Pursiainen C., Alden C., Bertelsen R. The Arctic and Africa in China’s Foreign Policy: How Different Are They and What Does This Tell Us? // Arctic Review on Law and Politics. 12. 2021. P. 31-55.
- Biedermann R. China’s Impact on the European Union’s Arctic Policy: Critical Junctures, Crossovers, and Geographic Shift // Asia Europe Journal. 19 (1). DOI:10.1007/s10308-021-00605-7.
- Ahlness E.A. China’s Arctic Ambitions and What They Mean for Canada // American Review of Canadian Studies. 49:1. P. 197-199. DOI: 10.1080/02722011.2019.1583399.
- Артамонов В.С., Лукин В.Н., Мусиенко Т. Арктическая стратегия Китая: тенденции политического анализа // Credo New. 2020. № 4 (104). С. 175-199.
- Артамонов В.С., Артамонова Г.К., Лукин ВН, Мусиенко Т.В. Геоэкономика Арктики: проблемы обеспечения экономической безопасности. Монография / Под ред. В.С. Артамонова. (Серия: «Российская Арктика»). Вып. 4. М.; СПб.: Наука, 2021. 226 с.
- Артамонов В.С., Мусиенко Т.В, Лукин В.Н. Эффективная организации экономического пространства в Арктической зоне Российской Федерации: стратегия и практика // Национальная безопасность и стратегическое планирование. 2020. № 2(30). С. 5-16. DOI: https://doi.org/10.37468/2307-1400-2020-2-5-16.
- Лукин В.Н. Управление стратегическими рисками общественной безопасности в Арктике // Актуальные проблемы и инновации в обеспечении безопасности.Сборник материалов Дней науки c международным участием. Уральский институт ГПС МЧС России. С. 159-164.
- Мусиенко Т.В., Лукин В.Н. Геополитика транспорта: арктический аспект // Credo New. 2021. № 2 (106). С.140-151.
- Мусиенко Т.В., Лукин В.Н. Государственное управление: арктический аспект // Национальная безопасность и стратегическое планирование. № 2(34). С. 5-14.
