Хроника научной жизни

 

Круглый стол «Современный Университет: рефлексия места и роли в культуре»

В рамках Дней философии в Санкт-Петербурге 22 ноября 2014 года в Санкт-Петербургском государственном институте психологии и социальной работы прошел названный круглый стол. Руководитель: Иваненков С. П. д.ф.н, профессор, профессор СПбГИПИСР.Ученый секретарь: Кусжанова А. Ж. д. ф. н., профессор Северо-Западного института управления РАНХиГС при Президенте РФ.  

На круглом столе были обсуждены проблемы современного Университета в постсоветское время, его роль и место в трансляции культурных образцов мышления и деятельности. Дана оценка изменений в культуре и в образовании, вызванные массовым процессом «университетизации» всей страны. Проведена историко-философская реконструкция различных моделей университетского образования, спрогнозирована дальнейшая ситуация в стране, и ее влияние на изменения Университета и его роли в культуре, предложены варианты траекторий успешного и эффективного развития и функционирования современного Университета.

         В первом выступлении Федоров И.В. (СПбГУ) остановился на истории университета и его исторических типах и возможных востребованных в современной России моделях Университета. Он отметил: со времени возникновения университета как института он являлся средоточием знаний. Однако новый век ставит перед Университетом новые задачи; в эпоху постсовременности он уже не может претендовать на восприятие себя как единственного источника знаний; огромную роль в признании научного авторитета стали играть средства массовой информации. Для современной науки характерны процессы, которые бросают вызов структуре классического университета: усиление специализации и возрастание значения междисциплинарности. Все эти вопросы приводят университетский мир к необходимости преобразований, к формулированию тезиса о кризисе Университета [1, p. 9; 2, с. 46; 3; 4, с. 85; 5, с. 117].

Другая сторона проблемы – место интеллектуалов, продукта классического университета, в современном мире. Интеллектуалы в последнее время были вытеснены с агоры средствами массовой информации [6; 7, p. 179]. В тоже время и сама агора стала местом для исповеди или проповеди обычных граждан, а не местом, где частное переводится в публичное и наоборот [7, p. 192]. Тем более, в условиях современной экономики необходимо, а также более выгодно и удобно иметь множество узких специалистов, которые активно производят и потребляют.

На протяжении своей многовековой истории Университет неоднократно претерпевал различные изменения. Но в ходе существования университета его основная идея всегда выражалась идеальными категориями «истины» и «знания». Эти идеи и породили само появление Классического университета, основными характеристиками которого являются монополия на развитие науки и поиск абсолютной истины. [5, c. 118] Также определяющим для существования Университета являются принципы интеллектуальной свободы и автономности. В этом Университете знание и образование существовали ради удовольствия и эстетического наслаждения, как самоцель [5, с. 118]. Миссией его было воспитание культурного человека.

Но современная эпоха поставила вопрос о переосмыслении понятия истины. Истина перестала быть абсолютной, теперь она становится ситуативной, контекстуальной, т.е. она стала релятивной [4, с. 85; 5, с. 119]; более того, некоторые теоретики постулируют радикальную непознаваемость мира [2, cc. 47-48, 50]. Вполне логично вслед за этим постулатом отказаться от идеологической основы классического университета, категорий знания и истины. Реалии сегодняшнего дня вызывают коренное изменение сущности университета. Конкуренция университету, возникшая в последнее время, привела к появлению прагматической идеи в основе образования, а последнее превратило образование в рынок образовательных услуг. Таким образом, образование из блага для всех (теоретически) превратилось в товар, и, более того, в товар постоянно дорожающий.

Мы можем выделить магистральный, рациональный путь, по которому может пойти развитие Университета будущего: вливание в структуру мирового рынка, привлечение к управлению высокоэффективных менеджеров, превращение в высокоэффективное предприятие сферы услуг [2, c. 52, 54]. За этим может последовать создание программ подготовки специалистов под заказ корпораций [1, p. 63-64], курсов переподготовки, видеокурсов. Можно ожидать даже появления тенденции к объединению университетов и поглощению одних другими и формированию неких корпораций в сфере образования. Таким образом, практически все традиции классического университета будут потеряны, и в таком мире вряд ли найдется место интеллектуалам.

Этот рациональный подход позволить ликвидировать ужасающую пропасть между числом безработных выпускников ВУЗов и недостатком квалифицированных кадров в экономике [1, p. 12-13]. Но самим выпускникам ВУЗов будущего такой подход к образованию оставляет недовольство слишком благоустроенной жизнью, рутиной и бытом, что все больше будет порождать в них стремление найти другое наполнение для своей жизни. В результате, можно прогнозировать рост увлечения «восточными практиками», экстремальным спортом и экстремальными путешествиями. В то же время процесс познания сам по себе вполне может стать смыслом жизни

С другой стороны, технологии, которыми мы обладаем, могут позволить каждому получить доступ к знаниям и образованию. Публикация учебных материалов, библиотек в Internet, трансляция в сеть лекционных курсов, методы тестирования в онлайне – все это может стать основой для формирования нового типа университета, открытого. Университет будущего может превратиться в открытую организацию, не имеющую определенного центра, объединенную лишь посредством сети и общей целью – нести знание и искать истину. Этот новый университет, полностью изменив структуру Классического Университета, сохранит его идейную составляющую, его общую гуманистическую направленность.

Безусловно, такой проект Университета не будет востребован рынком. Это, по сути, социальный проект, и его содержание должно лечь на плечи общества. Это, безусловно, утопия. Но не зря Пьер Бурдьё провозглашал задачей интеллектуалов «подать голос», чтобы «возродить утопию» [7, 183].

         Далее в своем вступлении «Уединенность мысли и/или диалог с властью: перспективы университета в современную эпоху»(Материал подготовлен при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 14-03-00068а «Проблема диалога в философии, культуре и политике: вызовы 21 века»), Бросова Н.З. д.ф.н. (Белгородский государственный университет) продолжая рассуждать о моделях университета и его месте в современности сказала:Название выступления — аллюзия на один из важнейших тезисов проекта университета, сформулированного В.Ф.Гумбольдтом в работе «О внутренней и внешней организации высших научных заведений в Берлине» (1809): «…преобладающими принципами их [университетов] являются уединенность и свобода». Важно, что в этой же работе были парадигмально очерчены ключевые отношения университета и государства (власти), которые сегодня звучат особенно актуально: государство следит за ротацией академических кадров и финансирует научные исследования, не вмешиваясь ни в учебный процесс, ни в научные стратегии.

Нынешняя ситуация в высшем образовании, в университетах, — кстати, по всему миру — рассматривается как кризис именно классического, то есть, гумбольдтовского университета, который в разных регионах оформляется в различные постклассические образования. При этом меняются основополагающие характеристики университета, от миссии до формата отношений между преподавателем и студентом, что в целом воспринимается как утрата университетом своей идентичности. Университет словно перестает быть самим собой; по умолчанию, его классический, гумбольдтовский вариант является истинным.

Но если обратиться к тысячелетней истории университета, то можно увидеть: такие трансформации происходили не раз, они совершались, когда общество нуждалось в перемене парадигм трансляции знаний и смыслов. В пленарном докладе при открытии Дней философии Г.Мажейкис говорил о кризисе средневековых университетов, своеобразными конкурентами которых в эпоху Ренессанса выступили кружки гуманистов. Аналогичная ситуация сложилась к концу 18 века, когда европейские университеты из-за падающего спроса стали массово закрываться, и выход из данной ситуации предложил как раз В.фон Гумбольдт своим проектом обновленного университета.

Распространяющийся сейчас в международном масштабе формат University exellence («университет превосходства» /совершенства/высокого качества) откликается на конъюнктуру времени: повсеместно возобладавшую доминанту экономики и управленчества. Собственно, этот современный университет представляет своеобразную бизнес-корпорацию, даже, точнее, транснациональную корпорацию, ТНК, со всеми вытекающими следствиями. Основополагающие установки гумбольдтовской концепции утратили свою легитимность, если воспользоваться лексикой Лиотара. Безусловный приоритет поиска истины заместился экономическим фактором, поиском выгоды (эффективности), свобода научного исследования отступила перед планированием, и менеджмент стал считаться наукой, когнитивная комбинаторика (техника производства знания) вытеснила идею целостного личностного образования, Bildung.

Однако, возможно, более глубокие и непредсказуемые изменения университета как такового влекут за собой новые — компьютерные и дистанционные — технологии обучения, которые успешно конкурируют с традиционной непосредственностью учебного процесса. Виртуализация отношения «профессор-студент» или перевод его в статус «тьютор-обучающийся» меняют этос университетской жизни, ее генетику, и пока трудно определить, в каком направлении. Таким же неявно провокативным фактором оказывается возрастающая лабильность университетских структур, постоянная рекомбинация инфраструктуры в целом. Стабильные факультеты-кафедры, отражающие устойчивую классификационную схему научного знания, как она была закреплена эпохой модерна, все чаще вытесняются проблемными междисциплинарными группами, которые создаются на определенный срок и расформировываются после решения проблемы или выполнения научного проекта.

Высказываются мнения, что эти тенденции с известной долей допустимости актуализируют университетскую модель Дж. Ньюмана, предложенную in pendant гумбольдтовской. Она предполагала естественный для английской традиции приоритет эмпиризма, экономическую конвертацию научно-исследовательских поисков, активную социальную сеть, небезразличную к политико-правовому контексту. Неудивительно, что University exellence успешно и эффективно продвигается в англо-американском социокультурном пространстве, тогда как континентальный европейский мир (вос)принимает данную модель весьма неоднозначно.

В европейских регионах с давними университетскими традициями и достаточно ощутимой историей классического университета реактивируют этот опыт, переосмысливая сущность науки, образования, академической свободы, формальных нормативов, наукометрических параметров и т. д. И в каждом случае это охватывается компетенцией государства, политико-правовыми ресурсами, социально-политическими практиками. Но необходимо отметить, что нынешняя ситуация значительно отличается от той, в которой Гумбольдт создавал свой проект нового университета; сейчас очевидна тенденция возрастающего ангажирования высшей школы сферой политики и управления, феноменом big state. Конечно, при этих обстоятельствах особенно остро обозначается проблема автономности, приватности, уединенности мысли, которые остаются необходимыми условиями ее бытия и плодотворного развития.

Ситуация в России представляется в этом плане даже более проблемной — по ряду причин.

При наличии известных университетских брендов и неплохого высшего образования в недавнем прошлом объективно у России относительно короткая и несамостоятельная история университета как такового. Отсюда следует небольшой ретроспективный опыт, который оказывается явно недостаточным для концептуальных реформ.

Реформирование как таковое, в самом широком спектре, демонстрирует в стране патовую ситуацию, заставляющую вспомнить известное замечание Ключевского: «Мы все ждали, когда же реформы изменят Россию, но просмотрели, что Россия изменила реформы».

Именно в настоящий момент историко-культурная конъюнктура неблагоприятна как для преобразований высшей школы (университета), поскольку им требуются время и стабильность, так и для попыток сохранения status quo, поскольку в этой сфере уже начаты радикальные трансформации.

Возможно, наиболее серьезная проблема — отсутствие конкретных продуманных, обоснованных планов и стратегического видения у многочисленных начальствующих реформаторов университета, а также связанное с этим отсутствие у аппарата руководства навыков диалога, без которого в 21 веке невозможны целенаправленные, по-настоящему эффективные изменения в области, обеспечивающей трансляцию знания и смысложизненных ориентиров общества. Ведь при всех научно-технических достижениях современности сохраняет актуальность гумбольдтовское понимание высших научных заведений как «вершины, на которой сходится все, что делается непосредственно для моральной культуры нации».

В этой связи предлагаемая ныне коммуникативная модель университета, которая в значительной степени фундируется западными образовательно-культурными принципами, представляется утопичной для России, — хотя вполне можно допустить, что в других регионах она может оказаться приемлемой и эффективной.

       Далее Салохин Н.П. (Омский государственный технический университет) в выступлении «Необходимость институализации университетов в социальном пространстве трансформирующейся России», поставил эту тему для обсуждения на круглом столе. Он утверждает: постиндустриальный проект России ставит задачу институциональной идентификации социальной активности научной элиты, задачу утверждения университета как особого гражданского института. В мировой практике университет действует как равномощный гражданский субъект, в который на особых основаниях включены исследователи. Но самоорганизация достаточного качества встречается там, где одновременно присутствует развитый и многочисленный средний класс. Средний класс России пока представлен в пролегоменах.

Университеты на общегосударственном уровне должны располагать самодостаточным социальным статусом с признаками институциональной идентификации подобными институту управления. Самоорганизация университетов в практике современной России позволит возобновить предшествующий национальный положительный опыт в новых условиях.

Анализ практик модернизирующегося российского общества, демонстрирует у субъекта управления снижение интереса к процедурам диалектического обоснования и этико-политической аргументации принимаемых решений. В процессах правотворчества это проявляется как акт историко-философского нигилизма, утверждающий иерархию общественных ценностей исключительно с помощью логико-правовых доказательств. Усложнение социальных связей требует, однако, углубления исследований оснований развития и сбалансированного научного обеспечения управленческих проектов. Потребность легитимации роли научного сообщества в системе властного субъекта и уточнении онто-гносеологических и культурных элементов парадигмы управления давно назрела. Происходящие спонтанные изменения содержания жизни общества не только не совпадают с прокламируемыми целями, но чаще им противоположны.. Человечество пока не обладает технологиями нейтрализации отрицательных последствий реформирования и управления.

Университеты демонстрируют эффективность гражданских инициатив. В стране более пятисот университетов, но их действия, как правило, локальны. Они объединяют узкий круг специалистов. Научная и социальная активность учёных воспринимается обществом как выбор отдельного человека, не связанный с общесоциальными задачами или реализацией национальной идеи. Исследовательская идентичность не должна быть героизированной и однократной: она должна стать массовой и регулярной. Только в этом случае университет станет полноценной единицей общества. Но рост числа единиц общества требует наличия утвердившихся стабильных социальных условий.

Социальное напряжение даёт обществу старт процесса становления. Необходимость постиндустриального проекта и непоследовательность в разрешении противоречия должного и сущего воспроизводят проблемы роста, создающие вызовы, осознаваемые и гражданами и субъектом управления.

Общество России заинтересовано в повышении статуса университетов. Эта социальная сила формирует и утверждает когнитивный капитал. Утеверждающаяся самостоятельность университетов создаёт дополнительные средства развития в форме деятельностных схем и общественных процедур, включающих новые ресурсы в решение проблемной ситуации. Университет, включаясь наряду с малым и средним бизнесом, объединениями собственников жилья, самодеятельными объединениями и НКО в группу основных субъектов самоорганизации, переходит на стадию осознания и самоописания.

Уже на стадии институционализации университет выполняет собственную особую функцию. В практике России ему   принадлежат приоритеты, позволяющие конкурировать с частными компаниями, превращающими блага образования в товар. Реальность университета как особого социального института утверждается в процессе самоупорядочения исследовательских и учебных сообществ, удовлетворяющих потребность индивидуальной субъектности в природно-преобразующей и социально-преобразующей деятельности. Университеты и вся система образования ориентированы на стабильность в работе. В процессе самоупорядочения, самоорганизации и самоуправления образовательной сферы они создают методику разрешения противоречия должного и сущего.

Современное высшее профессиональное образование содержательно трансгранично. Университеты в социальных процессах общества, раскрывают с позиций постнеклассической науки механизмы сред, структур, систем и процессов различной природы, согласуя научно-образовательную деятельность с практической жизнью общества. Здесь особую роль приобретает понимание ценности достоверной информации и цели образования. Университет как элемент коммуникации действует на основаниях самоорганизации, ибо в системах, занятых формированием нового, постоянно происходят спонтанные перераспределения материи и энергии во времени и пространстве, в том числе информации и смысла.

Сочетание научно-педагогической и научно-исследовательской деятельности, а в последнее время и предпринимательской, позволяет университету выйти за пределы одномерного пространства. Переход обусловлен наличием в процессах самоупорядочения положительной обратной связи университета и общества, субъекта управления, хозяйствующих единиц и иных единиц социального, что утверждает университет как особый социальный институт.

Университет как феномен положительной обратной связи обеспечивает самоупорядочение по всему пространству социальной среды и становится источником развития общества. Эта деятельность содержит внутренние механизмы самоорганизации и образования новых положительных качеств. Более того, формируя разные стадии развития процессов в открытой нелинейной среде можно ожидать качественное изменение содержания самих процессов, в том числе и переструктурирование организации социальной среды. При чем это происходит не в результате внешнего воздействия, а как результат саморазвития процессов в самой научно-образовательной среде.

Утверждение университета как суверенного социального института имеет нелинейный и неравновесный характер, ибо изменение форм обратной связи в системах общество – социально-педагогические коммуникации, университет и государство, национальная кадровая политика – университет в условиях современности определяется переходом деятельности на общесоциальный уровень. С перечисленных позиций университету в ХХI веке открывается возможность стать одним из ведущих институтов синтеза нелинейного целостного на всех уровнях социального бытия.

Следующий выступающий Голбан Н.В. (доцент Санкт-Петербургского торгово-экономического университета), сказала:

Расцвет современного университета, для которого свойственно – в отличие от средневекового – тесная связь с наукой и научными исследованиями, был связан с расцветом национальных государств в Новое и Новейшее время. Университет выполнял не только важную научную роль в жизни общества: готовил научные кадры, сам проводил исследования, но и выполнял важнейшие задачи в деле духовного развития народа, а именно: обоснование важнейших ценностей народа, осмысление его исторической судьбы, предназначения и т.д. Он был важнейшим элементом идеологической и духовной сторон бытия государства.

Сейчас мы втянуты в новый момент истории: происходит переход индустриального общества к постиндустриальному, т.е. налицо так называемый процесс глобализации. Большинство исследователей отмечает, что происходит уменьшение влияния национальных государств на политику и экономику как на мировой арене, так и внутри собственных стран, наблюдается падение суверенитетов государств. Последние все менее являются субъектами мировой политики. Их место все более и более занимают транснациональные группы, вместо национальных элит мы видим «глобальный управляющий класс», который делится на несколько кланов, и именно ими принимаются важнейшие решения. Происходит переформатирование мира, переформатирование государств, соответственно, будут происходить значительные трансформации и всей системы образования. Известный социолог А.Фурсов отмечает, что в настоящее время происходит процесс перерождения государств-наций в государства- корпорации. Если первые представляли собой действительно центр жизни нации, соответственно, перед ними стояли задачи не только экономического, но и духовного плана, то для вторых главным предметом и интересом деятельности является экономическая прибыль. Они не осознают себя ответственными перед своими народами, не считают своей задачей заниматься его образованием, развитием, благосостоянием, они гораздо более инкорпорированы в глобальные структуры, чем в национальные. Все более отсутствует зависимость бытия такого государства от бытия его населения, поэтому все те задачи, которыми «обросло» прежнее государство в период Нового и Новейшего времени – социальные, образовательные и проч., будут «корпоратократией» сбрасываться. В контексте таких изменений сущности самого государства понятны и такие наблюдаемые сейчас явления в высших учебных заведениях, как маркетизация, т.е. введение принципов рыночной конкуренции в сферы, которые по своей природе этого не предполагают. От преподавателей требуют приносить прибыль своему вузу, причем теми способами, которые в нашей стране по большей части не оплачиваются: например, научной деятельностью. Другими словами, государство превращается в озабоченную лишь экономической эффективностью корпорацию, а университету, видимо, придется трансформироваться в бизнес-предприятие…. Какие еще чудеса нам преподнесет так называемый «поздний капитализм»?»

Дмитрикова Е. А. (к.ю.н. , доцент СПбГУ) поделилась своими соображениями , вглядываясь в проблемы образования и университета:

Определение культуры как системы исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности, обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях[1], позволяет поставить вопрос о месте и роли современного Университета в культуре.

Университет, претендующий на значимую роль в изменении социальной жизни, должен ориентироваться не только на качественное образование, которое «дает» высшее учебное заведение, но и последующую конкурентоспособность выпускника на рынке труда, способность мобильно реагировать на трансформацию отдельных сфер жизнедеятельности общества.

С этой целью важно пересмотреть традиционные направления деятельности преподавательских кадров. Информационные ресурсы, доступные современному студенту, не ограничены, и преподаватель перестал быть единственным источником информации. В этой связи роль преподавателя видится не только в трансляции систематизированных знаний, но и в том, чтобы научить заинтересованного студента мыслить, ставить проблемы и искать пути их решения.

Традиционные аспекты деятельности: учебная и научная должны быть дополнены экспертной работой. Это позволит решить две задачи. Во-первых, экспертная работа позволяет определить уровень компетенции преподавателя. В отличие от заказчика результатов экспертного исследования, в роли которого могут выступать государство и частные лица (индивидуальные или корпорации), студенты не всегда способны критично и объективно его оценить.

Во-вторых, экспертная деятельность под руководством преподавателя способствует выработке практических навыков. Студент обобщает эмпирический материал, ищет проблемы, анализирует их, обобщает и предлагает пути разрешения. Таким образом, полученные знания перестают быть «сами по себе».

В современном мире знания, которые человек получает после школы, нельзя считать законченным и преподаватель современного Университета должен научить студента задавать вопрос и разрешать его.

Смирнов П.И. (д.ф.н., профессор, СПбГУ), затронул проблемы нравственной составляющей в образовательном процессе. В частности он сказал:

 

В свое время Я. Коменский заявил, что дело школы «подготовить человека к делам жизни». Думается, университет, продолжая образовательный процесс, призван делать то же самое. В процессе образования можно выделить несколько взаимосвязанных функций: просвещения, обучения и нравственного ориентирования. Задачей просвещения является формирование у учащегося определенной картины мира, желательно, естественнонаучной. В процессе обучения у него формируется некая целостная совокупность профессиональных знаний умений и навыков. Что касается функции нравственного ориентирования, то она призвана развить у учащегося умение делать нравственный выбор между добром и злом. Успешное выполнение названных функций гарантирует, в основном, готовность человека к жизни.

Две первые функции, при всей их технической сложности, не требует решений, касающихся всех образовательных учреждений. Каждый вуз решает связанные с ними задачи, опираясь на наличный уровень развития науки и техники, внутренние ресурсы, требования рынка труда и пр. Иное дело функция нравственного ориентирования, связанная с системой ценностей определенного общества. В зависимости от принятых ценностей люди способны различать добро и зло и делать соответствующий выбор.

Традиционно, до бурного развертывания процесса глобализации, важнейшие ценности содержались в религиозных верованиях (или в принятых идеологических учениях) и усваивалось большинством людей стихийно. Ныне ситуация изменилась коренным образом Необходима система ценностей, принятая в масштабе всей планеты.

В настоящее время миру навязывается совокупность ценностей, на основе которых функционирует западная (рыночная) цивилизация. Базовой ценностью этой цивилизации является человек с его правами, что идеологически было оформлено в Европе после Великой Французской революции. В международном масштабе эта ценность была закреплена после Второй Мировой войны в Уставе ООН (второй пункт Преамбулы). Кроме того, дополнительными ценностями рыночной цивилизации, через которые человек утверждает себя в обществе, оказались богатство и хозяйство, требующие материальных ресурсов.

Функционирование западной цивилизации привело к угрозе глобальной экологической катастрофы, поскольку обществу для длительного существования на основе этих ценностей требуются неограниченные ресурсы, что невозможно.

Возникает вопрос о возможной системе ценностей, могущих быть положенными в основу глобализирующегося общества и призванных обеспечить его длительное существование. В качестве повода для дискуссии он подробно рассматривается и решается в моей статье, опубликованной журнале Credo New(2013, № 4).Отмечу здесь лишь, что наивысшей ценностью в масштабе планеты должен быть признан мыслящий дух (разумная жизнь, носителем которой является человечество). Метафорически, по Тейяру де Шардену, мыслящий дух может пониматься как гармонизированная общность сознаний, эквивалентная своего рода сверхсознанию, обволакивающая Землю. Ведущими ценностями, через которые человек мог бы утверждать себя в обществе без вреда для окружающей среды, могли бы стать святость (праведность), знание, мастерство в духовной сфере, слава, власть.

Разработка и принятие единой системы общечеловеческих ценностей – невероятно трудная задача. Существуют мощные человеческие объединения, которые будут яростно защищать свои ценности. Но человечество ныне жизненно нуждается в системе ценностей, принятой в качестве общего нравственного ориентира для всех жителей Земли. Усилия коллективного разума философов, обществоведов, культурологов, религиоведов должны быть направлены на ее скорейшую разработку. Усилия политиков должны обеспечить ее закрепление в Уставе ООН. Важнейшей задачей института образования в масштабе планеты должно стать распространение знаний о принятой системе общечеловеческих ценностей и привитие ее учащимся в качестве ориентира нравственного поведения.

 

В докладе «Современный вуз и проблемы формирования ценностных ориентаций студентов» ведущий научный сотрудник научно-исследовательского отдела Санкт-Петербургского имени В.Б.Бобкова филиала Российской таможенной академии д.полит.н, доцент В.Н.Лукин представил обобщенные и систематизированные данные, полученные в результате исследования по теме: «Образ сотрудника таможенных органов как регулятор процесса профессионального самоопределения студентов Российской таможенной академии».

Ведущим мотивом выбора профессии сотрудника таможенных органов у студентов является престиж, привлекательность этой профессии в обществе. Помимо этого мотива можно отметить достойную зарплату, социальные гарантии. Как правило, они имеют достаточно ясное представление о том, каким должен быть в идеале сотрудник таможенных органов, профессиональному поведению которого они стремятся подражать.

Вместе с тем, полученные данные позволяют говорить о том, что выбирая одну и ту же профессию, выходцы из семей с разным уровнем доходов выстраивают разные жизненные стратегии: одни рассматривают таможенные органы как социальное пространство для самореализации, карьерного роста, для других работа в таможенных органах – социальный престиж и материальный достаток.

Существует связь между степенью сформированности у личности идеального образа профессионала и субъективной значимостью для нее определенных жизненных целей и средств их достижения, профессионально важных качеств.

Нами было установлено, что с ростом степени сформированности идеального образа профессионала растет значимость ценности семьи и инструментальных ценностей честности и ответственности, в то же время падает значимость таких жизненных целей как благополучие, увлекательная активная жизнь, свобода, признание в обществе, независимость. Это свидетельствует о большей личностной зрелости индивидов со сформированным идеальным образом профессионала.

В ходе определения степени удовлетворенности выбранной профессией у студентов с разным уровнем сформированности идеального образа профессионала, продолжила тему активный участник этого исследования профессор кафедры философии и социальных наук Санкт-Петербургского университета ГПС МЧС России д.полит.н. Т.В.Мусиенко, была выявлена следующая зависимость: чем выше уровень сформированности   идеального образа профессионала, тем выше степень удовлетворенности выбором профессии.

Исследование влияния системных и несистемных факторов на формирование профессионально-ролевых установок у студентов с разной степенью сформированности идеального образа профессионала дало следующие результаты.

Среди системных факторов, влияющих на формирование профессионально-ролевых установок, следует выделить такие как: преподаватели, руководство филиала и академии, практика в подразделениях таможенных органов.

Из несистемных факторов необходимо отметить влияние родных и близких, средств массовой информации, интернета, телевизионных сериалов о сотрудниках таможенных органов.

Таким образом, влияние на формирование профессионально-ролевых установок студентов не только системных факторов (структурных образовании социального института таможенных органов), но и несистемных факторов, способствует большему соответствию профессионально-ролевых установок ролевым ожиданиям со стороны общества.

Студенты, имеющие сформированный идеальный образ профессионала, более восприимчивы к влиянию на формирование своих профессионально-ролевых установок системных факторов.

Формирование профессионально-ролевых установок студентов, имеющих несформированный образ профессионала, находится под значительно большим влиянием несистемных факторов.

 

Михаил Богатов (Саратовский государственный университет им. Н.Г.Чернышевского) в своем выступлении «Судьба философии и судьба образования: опасения гуманитариев» остановился на правомерности рассмотрения темы сообщества, а также темы университета на предмет выявления внешних по отношению к философии риторических указаний. Предлагаемые “риторические рельсы” обсуждения проблем университета, философии, а также их зависимости от политико-экономических факторов не просто не схватывают происходящего, но выстроены по определённой логике, имеющей свои неявные для гуманитариев последствия. В качестве примеров можно привести множество условий, в которых оказываются современные российские университетские философы, условий, которые последними воспринимаются безоговорочно, наподобие стихийных явлений: введение балльно-рейтинговых систем оценки “эффективности” преподавания и исследования; необходимость дополнительных обоснований “нужности” своей деятельности даже не для народного хозяйства, а для определённой (весьма экономически условной) модели рынка (воспринимаемой, тем не менее, в качестве тотальной); грантовая система обоснования исследований, которая выстраивается не исходя из предмета исследования, но из принятой в том или ином фонде формы заявки, и т.д. Все эти условия создают особый, до сих пор небывалый в истории Европы и России, топос пребывания современного гуманитария в условиях российского университета, который отныне не позволяет вести себя так, будто бы все эти условия – лишь временное явление или внешняя досадная помеха. Напротив, все эти условия заставляют, в конечном итоге, переосмыслить сам статус деятельности учёного, институции университета, передачу знания будущим поколениям и множество других, не столь очевидных, но не менее действенных в силу своей непреодолимой косвенности существенных и определяющих социальную действительность вещей.

Особенностью нашего положения является направление недовольства от происходящего в определённую, “безопасную” для серьёзного и существенного осмысления, сторону, примером последней может послужить уже сформировавшийся к нынешнему времени способ вопрошать о философском сообществе, а также, соответственно, давать и получать ответы на подобные вопрошания. Две основные стратегии – игнорирования текущих трудностей как временных или же попытки справиться с ними так, будто они несущественны в равной мере приводят к возникновению особого жанра: опасений нынешних российских гуманитариев за свою (у каждого – свою) науку. В качестве примера не только неэффективности подобных способов осмысления действительности, но намеренной эффективности их ради других целей можно упомянуть об эффекте нехватки времени на исследования, чтение, “вызревание” мысли у рядового работника университета (как следствие жёсткой бюрократизации, обволакивающей возможности обслуживания собственного рабочего места). Работник университета, направляя своё недовольство либо по сценарию “временности” текущих трудностей, либо по сценарию их “несущественности”, изыскивает возможность для творческой деятельности вопреки сложившейся системе отношений. Но как только ему это удаётся, система фиксирует возможность творчества в существующих условиях документально, и уже на следующем этапе требует от всех своих работников реализации этой возможности как необходимого условия для сохранения рабочего места (скажем, написание статьи, которая писались прежде по мере накопления материала и его “вызревания”, сегодня вменяется по сугубо количественному параметру, к примеру, не менее пяти статей в семестр – следствием чего является девальвация не только самого понятия статьи, но также (что куда опаснее) самого её содержания). Этот процесс можно назвать “цементированием творческих возможностей и желаний до вменяемого бюрократического требования”. Наш тезис заключается в том, что сама риторика кризиса, сообщества и проблем университета обслуживает процесс подобного “цементирования”, эксплицируя скрытые возможности творчества для совершенно чуждых творчества управленческих кадров.

В качестве сугубо нормативного, альтернативного способа понимания мы бы хотели предложить существенное переосмысление статуса науки (и нас, в этой науке находящихся). Осуществить это осмысление в текущих условиях и исходя исключительно из текущих условий не представляется возможным – для этого нам потребуется значительная историческая перспектива. Например, в случае философии и философов, нам представляется уникальная возможность вспомнить о том, что, несмотря на существование философии в современном университете на протяжении более чем двухсот лет, несмотря на то, что философию сегодня сложно представить находящейся где-либо ещё, кроме как в существующих академических структурах, сами эти структуры существуют лишь постольку, поскольку философия существеннее их (и не только по причине своей древности). Философия рождается не потому, что так решают управляющие менеджеры, требующие “эффективности”, заточенной сугубо на практические науки. Академические институты могут поддерживать гуманитарную науку, но не могут её порождать. Это – нормативный (а не фактический) тезис, само имение в виду которого позволило бы усмотреть условность происходящего, кажущегося таким тупиковым в своей безысходности.

Нам текущее положение философии в университете кажется продуктивным для возвращения к более исходному и фундаментальному вопросу о существе философии, само обсуждение которого на сегодняшний момент гуманитариями не только не начато, но даже не представлено в качестве возможного. Подтверждением этому обстоятельству служит сама прагматика обсуждения кризиса, университета, сообщества на современных научных российских конференциях. Скорбность нашего положения не в том, что внешние условия заставляют нас всё больше заниматься чуждым нашей науке делом, а в том, что мы сами стараемся вовлечь свою науку в процесс подобного отчуждения ради сохранения рабочего места – и процесс этого отчуждения усугубляется с каждой образовательной реформой. Но, подобно тому как Сократ представить себе не мог существование философии в условиях средневекового монастыря, мы сами не можем представить (и даже не допускаем такой мысли), что философия сильнее тех условий, которые её обслуживают – и, в определённый момент может столь же легко, как она это проделывала ни один раз прежде, сменить своего “носителя”. Но, вместо того, чтобы футуристически и фантастически гадать о том, какой же небывалый общественный институт в будущем будет задействован философией в качестве очередного “своего”, нам следует заботиться в первую очередь о сохранении нашего собственного отношения к этой надинституциональной силе философии, смогшей выжить в совершенно немыслимых исторических условиях прежде, вместо того, чтобы продолжать делать вид, что философия не больше происходящих с ней и вменяемых ей условий, что она “эффективна” и “практически необходима”.

Латушкина В.М. (СПбГИПИСИР) остановилась на проблеме устаревания знаний.

Знания устаревают – сказала она. Знания как комплексы информационных продуктов, осваиваемых за время обучения в вузе постоянно подвергаются испытанию временем. И скорость разрушения актуальности усвоенного постоянно растет. Возникает необходимость обновления профессиональной информации, связанная с инновационными процессами, что требует формирования компетенций нового уровня и содержания. Роль самодвижения, самостоятельности и активности самого человека возрастает. В условиях дефицита ресурсов и времени прежде всего, усиливается избирательность и направленность поиска, отбора релевантных предложений образовательного рынка текущим запросам практической деятельности соискателя нового знания. В качестве критерия выступает эффективность, как соотношение необходимых затрат ресурсов и ожидаемых эффектов приобретаемого образовательного продукта в реальной жизнедеятельности взрослого человека.

Базовые знания, как совокупность неизменного сущностного материала той или иной отрасли, отражающей последовательно накапливаемый и постоянно обновляемый фундамент, конвертируются высшей школой в теоретическую основу компетентности выпускника. Формирование культурного и ценностного слоя в образовании конкретного специалиста не исключает актуально-технологический компонент, обеспечивающий выполнение практической деятельности на высоком профессиональном уровне, эффективное разрешение реальных жизненных проблем.

Но сегодня выпускнику вуза все чаще требуется дополнительная подготовка, не связанная с простой адаптацией к конкретной профессиональной деятельности в организации. Необходимость доучивания, приобретения дополнительных специализированных компетенций широко распространена. О чем свидетельствует появление корпоративных многофункциональных учебных центров и корпоративных университетов. И мы видим, что компании, не дожидаясь услуг специализированных игроков образовательного рынка – высших учебных заведений – самостоятельно взялись за решение своих насущных квалификационных вопросов своими силами, привлекая экспертное сообщество и создавая гибкие образовательные модели краткосрочного формата, эффективно повышая квалификационные характеристики своих сотрудников и как следствие конкурентоспособность кампании. Почему же возникает феномен корпоративного университета? Противоречие нормативных требований деятельности в современных условиях уровню подготовки исполнителя и как следствие, поиск новых форм для устранения ого несоответствия с обеих сторон.

Взрослые ориентированы на «работающее» знание, помогающее разрешению реальных жизненных ситуаций, его поиск обусловлен наличием дефицитов образования. Необходимость обучения точечно, часто без отрыва от рабочего места или с краткосрочными интенсивными программами требуют развития технологий реализации мобильных высокоинтенсивных образовательных систем обучения взрослых, в том числе и с использованием дистанционных форм. Роль и значение самостоятельного образования возрастает. Формируется система непрерывного фирменного образования, важной задачей которой – это обеспечение обновления компетенций информационного, методического, организационного, характера на современном уровне (в общем-то, это поле деятельности высшей школы), эффективно решающее задачи конкретной отрасли, обеспечивающие стратегию и технологические циклы конкретного предприятия или организации.

Технологическая неуклюжесть учебного процесса не позволяет быстро перестраивать эту машину /учебный процесс/, ориентироваться на актуальные запросы практики. Необходим баланс между традиционными подходами и новациями, обусловленными современной ситуацией. Гибкая настройка возможностей вуза и запросов практики – предполагает отбор моделей и технологий обучения, интенсифицирующих образовательный процесс. Вуз как, ресурсное образовательное поле , позволяющее формировать необходимые наборы образовательных продуктов, обязан активно участвовать и лидировать на рынке образовательных услуг переподготовки и повышении квалификации в современных форматах . Необходимо повышение эффективности образовательных моделей традиционного вузовского пространства, широкое применение андрагогических моделей образования взрослых, помогающим им эффективно повышать свою квалификацию.

Подводя итоги обсуждения проблем российского университета и образования, Кусжанова А.Ж. (д.ф.н., профессор) отметила общую проблему для всей системы образования и университетского, в частности, а именно утрату ценности самого образования. Диплом стал «ценностью» , а не образование. В процессе общего обсуждения была выдвинута гипотеза, что настоящая философия возможна в так называемых «бродяжнических университетах», где люди свободны от удушающих формальностей современного образования и занимаются именно процессом трансляции базовых ценностей данного общества молодым поколениям. Вопросы о том, кто мог бы выступить «спонсором» такого университета и от кого мог бы исходить подобный социальный заказ остались открытыми. В работе круглого стола приняли активное участие философы, политологи, историки, как из Санкт-Петербурга, так и из других городов страны –   всего 22 человека. Подводя некоторые итоги общего обсуждения проблем современного университета, Иваненков С.П. подчеркнул необходимость сохранения традиций классического университетского образования и эффективного внедрения новых форм, например, дистанционного образования. Ни в коем случае нельзя, ссылаясь на инновационные технологии, подменять университетское образование эрзацами такового. Круглый стол прошел в атмосфере общего взаимопонимания и взаимоуважения.

Список литературы:

  1. Barber M., Donnelly K., Rizvi S. Anavalanche is coming. L.: Institute for Public Policy Research. 71 p.
  2. Барнетт Р. Осмысление университета // Alma Mater: Вестник высшей школы. М.: Высш. шк. 2008. Вып. 6. С. 46-56.
  3. Бауман З. Цена Университета. [Электронный ресурс]. URL: http://ps.1september.ru/article.php?ID=200207015
  4. Васильева Е.Г. Идеал «Классического Университета» и направления его трансформации в условиях реформы высшего образования // Вестник ВолГУ. Серия 6: Университетское образование. 2005 — Вып. 8. — С.83-87.
  5. Петрова Г.И. Место университета в мировом образовательном пространстве: возможны ли трансформации его классической «идеи»? // Вестник Алтайской академии экономики и права, 2013. №4. С. 177-120.
  6. Бауман З. Законодатели и толкователи: Культура как идеология интеллектуалов // Неприкосновенный запас. 2003. № 1 (27). С. 5–20.
  7. Bauman Z. Pierre Bourdieu, or the Dialectics of Vita Contemplativa and Vita Activa // Revue internationale de philosophie. R.I.P. 2002. — No. 2. — P. 179-193.

 

Иваненков С.П., д.ф.н.,

Член Президиума РФО

[1] Новая философская энциклопедия // http://terme.ru/dictionary/879/word/kultura (дата обращения 16.12.2014)

Loading