Клюев Александр Сергеевич. РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ О МУЗЫКЕ. Статья 4. Принципы Новой синергетической философии музыки (авторская модель)

Клюев Александр Сергеевич

Российский государственный педагогический университет

им. А.И. Герцена

доктор философских наук,

профессор кафедры музыкального воспитания и образования

Klujev Aleksandr Sergeyevich

The Herzen State Pedagogical University of Russia

Doctor Habil. in Philosophy,

Full Professor of the Department of Music Upbringing and Education

E-mail: aklujev@mail.ru

УДК – 101.78

РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ О МУЗЫКЕ. Статья 4. Принципы Новой синергетической философии музыки (авторская модель)

Аннотация: В статье представлена авторская концепция философии музыки, носящая название Новой синергетической философии музыки. В рамках ее рассмотрения обоснован статус энергии звуковой материи музыки.

Показано, что еще во времена Древней Руси эта энергия звучания легла в основу богослужебного православного пения, именуемого знаменным, в связи с чем именно знаменное пение следует считать фундаментом для развития светской музыки в России: от ранних ее образцов до современных.

На основе концепта «всецелого» человека, подразумевающего единство тела, души и духа, развивается идея «единения энергий человека и Бога», понимаемого как возрастание энергий человека в последовательности: телесные – душевные – духовные.

Объединенность тела, души и духа в акте восприятия музыки, переживаемая человеком в процессе взаимовлияния его подсознания, сознания и сверхсознания, составляет особого рода последовательность в развертывании энергии звучания музыки. Это как раз и обеспечивает тот статус трансформации энергии, когда человеческая и Божественная ипостаси способны сливаться воедино. Подчеркивается, что именно данный эффект составляет основу музыкотерапевтического процесса. Предложена технология музыкотерапевтической работы, обеспечивающая перманентное восхождение человека к Богу.

Ключевые слова: Новая синергетика, синергетика, синергия, философия, музыка, музыкотерапия, человек, мир, Россия.

 

RUSSIAN PHILOSOPHERS ABOUT MUSIC:

Article 4. Principles of the New Synergetic

Philosophy of Music

(Author’s Model)

Abstract: The article presents the author’s concept of the philosophy of music, called the New Synergetic Philosophy of Music. Within the framework of its consideration, the status of the energy of the sound matter of music is justified.

It is shown that even in the times of Ancient Russia, this energy of sounding formed the basis of liturgical Orthodox singing, called znamenny, in connection with which znamenny singing should be considered the foundation for the development of secular music in Russia: from its early samples to modern ones.

Based on the concept of the “whole” man, implying the unity of body, soul and spirit, the idea of “the unity of the energies of man and God” is developing, understood as the increase of human energies in the sequence: bodily – soulful – spiritual.

The unity of the body, soul and spirit in the act of perceiving music, experienced by a person in the process of mutual influence of his subconscious, consciousness and superconsciousness, constitutes a special kind of sequence in the unfolding of the energy of the sound of music. This is precisely what ensures the status of energy transformation, when the human and Divine hypostases are able to merge together. It is emphasized that this effect is the basis of the music therapy process. The technology of music therapy work is proposed, which ensures the permanent ascent of a person to God.

Keywords: New synergetics, synergetics, synergy, philosophy, music, music therapy, man, world, Russia.

 

1

В заключительной, четвертой, статье цикла (см.: [8–10]) мы предлагаем собственную модель философии музыки, которую мы назвали Новая синергетическая философия музыки. Назвали мы ее так потому, что базируется она на синтезе классической (Старой) синергетики и православного синергизма – исихазма [11]. Поясним сказанное.

Как известно, классическая (Старая) синергетика (возникшая в 70-е годы XX века) представляла собой междисциплинарное направление в науке, в рамках которой изучались особенности самоорганизации систем. Было установлено, что системы эволюционируют в направлении: от менее организованной: упорядоченной, устойчивой, надежной – к более организованной: упорядоченной устойчивой и т.д.

Однако, что интересно, как отмечал родоначальник синергетики немецкий физик Герман Хакен, в основе предложенного им названия новой научной отрасли – «синергетика» – лежит слово «синергия» (от греч. συνεργία – сотрудничество, соработа). («Я выбрал тогда слово “синергетика” (от слова “синергия”. – А.К.), – признается Хакен, – потому что за многими дисциплинами в науке были закреплены греческие слова. Я искал такое слово, которое выражало бы… общую энергию что-то сделать» [12, с. 209].)

Выбрав понятие «синергия» для названия созданной им научной области, ученый ни разу больше в своих работах к нему не возвращался, а между тем понятие это чрезвычайно емко.

Суть понятия «синергия» с особой глубиной выявляется в Православии, его средоточии – исихазме (от греч. ἡσυχία – покой, отрешенность), где оно означает единение энергий человека и энергий Бога.

Характер этого единения поясняет систематизатор и обоснователь практики исихазма святитель Григорий Палама (XIII – XIV вв.). Как указывает святитель, есть свет – «изливаемый на нас Богом по Его обетованию дух от Духа Божия,.. действование сущности Духа» [5, с. 307]. Это действование – «дар… всесвятого Духа (воплощаемый Его энергиями. – А.К.)… Святой Дух превосходит свои энергии не только потому, что Он их причина, но и потому, что принятое всегда оказывается лишь ничтожной долей Его дара» [5, с. 307, 309] (1).

Важной отличительной особенностью трактовки единения энергий человека и энергий Бога толкователями практики исихазма явилось то, что в этом единении они подчеркивали участие энергий «всецелого» человека. Об этом уже свидетельствует известный византийский богослов Максим Исповедник (VI – VII вв.): «Люди все целиком соучаствуют в Боге,.. дабы человек весь целиком сделался Богом…» [6, с. 71-72]. (Кстати, приведенную мысль Максима Исповедника воспроизводит Григорий Палама: [5, с. 327].) Таким образом, единение энергий человека и энергий Бога предполагает возрастание энергий тварных до энергий Божественных (2).

Соединение синергетики Старого образца и синергизма позволяет говорить о рождении нового типа синергетики – Новой синергетики. На основе Новой синергетики и выстраивается наша модель философии музыки. Обратимся к этой модели.

Прежде всего выскажем положение: не вызывает сомнения то, что, согласно Новой синергетике, мир – системно-эволюционное восхождение Материи к Духу.

Это восхождение можно выстраивать по-разному. В нашей версии оно предстает как эволюционное движение систем: природа – общество – культура – искусство – музыка. Поясним сказанное и начнем с комментария относительно эволюционного движения: природа-общество.

То, что природа является предпосылкой общества, убедительно показано А.Г. Маслеевым. Согласно Маслееву, «природа… выступает как постоянное и (обязательное. – А.К.) условие предметно-практического существования… общества» [17, с. 52].

На определенном этапе своего эволюционного становления общество генерирует возникновение культуры.

Необходимо подчеркнуть, что, как правило, в научной литературе общество и культура практически не различаются. Вместе с тем в работах отдельных ученых настойчиво утверждается мысль о том, что общество и культура – разные явления, при этом культура – новый в качественном отношении уровень развития общества. Наиболее отчетливо эту идею выразил А.К. Уледов. По мнению ученого, «культура – это не структурная часть целого,.. а скорее определенное качественное состояние общества на каждом данном этапе его развития» [24, с. 27–28].

Этапом эволюции культуры становится искусство.

Говоря об этом этапе эволюционного развертывания, прежде всего важно отметить исключительную связь культуры и искусства, еще бóльшую, чем связь общества и культуры, поскольку искусство – органичная часть культуры. Возникает вопрос: почему в предлагаемой нами модели именно искусство – последующая за культурой ступень эволюционного движения, ведь в культуре, помимо искусства, содержатся (и в этом плане способны стать этапами ее эволюции) наука, философия и др.?

Такая ситуация обусловлена тем, что именно искусство наиболее полно воплощает культуру. Показательно суждение М.С. Кагана: «Искусство, будучи частью культуры, в отличие от всех других ее частей, представляет культуру не односторонне, а целостно. Иначе говоря, оно изоморфно культуре,.. (поэтому. – А.К.)… оказывается своеобразной моделью… культуры, ее образным “портретом”» [7, с. 109–110].

Этапом эволюции искусства становится музыка.

Музыка и искусство еще теснее сопряжены, чем в предыдущем случае культура и искусство: если искусство принадлежит культуре, музыка, музыкальное искусство, – собственно искусство, его разновидность. Причем как разновидность оказывается наиболее концентрированным воплощением искусства. В этом плане нельзя не согласиться с утверждением С.Х. Раппопорта о том, что в музыке «мы находим… все необходимые и достаточные стороны искусства в их теснейшем взаимодействии, в их нерасторжимом сплаве» [22, с. 98]. И далее: «Главная особенность музыки… состоит, по-видимому, в том, что она… является наиболее “чистой” моделью искусства как особой системы» [22, с. 100].

Исходя из всего вышесказанного, становится очевидным: музыка – воплощение предельного единения Материи и Духа, по существу, – Слияния Материи и Духа (3).

2

Как Слияние Материи и Духа, безусловно, музыка, музыкальное звучание, обладает мощнейшей энергий (единой энергией!). В Древней Руси эта энергия легла в основу богослужебного православного пения, получившего название «знаменное пение» (или «знаменный распев»). (Название пения происходит от старославянского слова «знамя», что означает знак.) (4)

Упорядочению (оформлению) знаменного пения служит специальная система напевов – гласов, именуемая осмогласие (старослав. – восьмигласие).

Круговращение осмогласного цикла на протяжении года является земным отражением круговых движений, совершаемых ангельскими чинами. Потому молитвенное пение человека, вовлекаемого в это божественное круговращение посредством гласовых мелодий, становится подобным пению ангелов на небе.

Подобие молитвенного пения ангельскому пению подчеркивалось в Российском государстве постоянно. Так, об этом подобии, на примере песнопения православной церкви – Херувимской, возвышенно и поэтично говорит священник Павел Флоренский: «Какие загадочные слова поются за Литургией! Кто может слушать их без трепета? Вдумайтесь: мы “таинственно изображаем Херувимов”! Не подобным ли изображается подобное? А мы изображаем Херувимов. Значит, есть в каждом из нас что-то подобное Херувиму, сходное с Херувимом… Но не наружное, не внешнее это сходство. Оно – …внутреннее, таинственное и сокровенное в глуби души. Это – сходство духовное. Есть великая по своему значению херувимская сердцевина нашей души, ангельское ядро души…» [26, с. 317].

В молитвенном пении, при всем значении слова, предопределяющая роль принадлежит музыке. По свидетельству известного историка церкви В.Н. Лосского, «Евангельское послание – это… слово, (которое. – А.К.)… может быть лишь “ссылкой” на более существенное слово – …Воплощенное Слово. “Литургическое” слово – проповедь,.. которая… не терпит “тщетных слов”, не прошедших семикратного очищения огнем. Музыка призвана служить именно этому очищенному слову, связывающему со Словом Божиим…» [16, с. 237]. (Об этом пишет и А.Ф. Лосев, указывая, что «православие… музыкально-словесно» [15, с. 882].) (5). По мнению многих выдающихся деятелей русской культуры, музыка молитвенного пения русской православной церкви является истоком эволюционного развертывания музыки в России. Пожалуй, одним из первых на это обратил внимание известный деятель культуры России XIX века, князь В.Ф. Одоевский. Он разъяснял: «Ключ к открытию законов русской музыки вообще заключается в русской и именно исконно-церковной музыке» [19, с. 56] (6). В наши дни такая точка зрения отчетливо заявляет о себе в суждениях В.В. Медушевского. Вот что, например, он пишет об элегии Глинки «Не искушай меня без нужды»: «Глубинный смысл (этой. – А.К.) музыки… противоположен словам: она – …о молитвенном желании любви. Во вступлении нет фигураций – нет живительных энергий любви. Вступление как бы застыло в молчаливом вопрошании хорала. Но… появились фигурации – и в мелодии, подкрепленной их живой влагой, тут же рождаются островки духовно собранной молитвенной псалмодии, просящей о любви» [18, с. 66].

А вот его отзыв о теме Andante maestoso из «Щелкунчика» Чайковского: «Тема… – символ смирения уже не человеческого: Божественного. С высочайшим самообладанием… и достоинством Бог нисходит в смерть, дабы людей вызволить из вечной смерти греха и дать им вечную жизнь… Какая глубина Божественной любви! Можно ли яснее выразить суть христианской веры..?» [18, с. 523].

Ну и, конечно, его высказывания о творчестве представителей «Могучей кучки», прежде всего, – Мусоргского. Вот как он характеризует вступление к опере Мусоргского «Хованщина» – «Рассвет на Москве-реке»: «В отношении к опере вступление выполняет уникальную функцию катартической вершины. Со времен Глюка назначение увертюры виделось в предварительном раскрытии содержания оперы. “Рассвет” же как бы противостоит драматическому содержанию оперы, особым образом освещая его. Зачем? Ответ – в установках цивилизации.

Русская мысль историософична изначально, еще от митрополита Илариона… Эмпирическую историю, развертывающуюся в соответствии с Божиим попущением как уступкой строптивой воле человеческой, не понять, не возведя взгляд выше, в историю идеальную, какой желала бы благая воля Божия. Вступление дает эту высшую точку отсчета для восприятия драмы» [18, с. 313–314].

Сегодня в России много достойных композиторов, живущих в разных городах страны: Н. Широков (Пермь), И. Сальникова (Новосибирск), В. Пономарев (Иркутск), Д. Стефанович, А. Следин, М. Журавлев (Санкт-Петербург), В. Кикта, А. Микита, А. Агажанов, В. Довгань (Москва). И все-таки на сегодняшний день наиболее ярким композитором в России остается София Асгатовна Губайдулина (род. 1931). Все ее творчество – утверждение стремления человека к воссоединению с Высшим. По мнению Губайдулиной, композитор – тот, кто восстанавливает связь человека с Высшим, и у композитора, считает Губайдулина, «помимо… восстановления (этой связи. – А.К.) нет никакой более серьезной причины для сочинения музыки» [29, с. 4]. С необыкновенной силой единение человека с Высшим утверждается С.А. Губайдулиной в ее сочинении Симфония-кантата «Аллилуия». Несколько слов об этом произведении.

«Аллилуия» – одно из самых крупных сочинений в творчестве С.А. Губайдулиной. По строгости и чистоте эмоционального тона эту музыку можно сравнить с русской иконой. «Аллилуия» написана для хора, оркестра, органа, солиста дисканта и цветовых проекторов (1990).

В произведении семь частей.

Первая часть вводит в строгий и суровый тон произведения.

Во Второй части, интермедийной и чисто инструментальной, на первом плане – струнные, продолжающие импульсы из Первой части.

Третья часть выделяется скорым темпом и пением хора с придыханием.

Четвертая часть, вторая интермедия цикла, развивает музыку Второй части, драматизируя ее активизацией ударных.

Пятая часть краткая, идущая в высоком регистре, – момент затишья и высветления перед трагедийной Шестой частью.

Шестая часть – центр тяжести цикла и кульминация трагизма, ассоциируется с судным днем, картиной мирового катаклизма.

Седьмая часть – светлый эпилог, окрашенный чистым тембром мальчика-дисканта, поющего фразы немятежного древнерусского гимна «Да исполнятся уста моя» [29, с. 26–27]. Эта часть занимает особое место в цикле, поскольку пение дисканта – ангелоподобное. Постепенно истаивая, оно обозначает восхождение человека к Высшей Реальности (7).

3

Естественно, возникает вопрос, каким образом музыка восстанавливает связь человека с Высшим, Богом: как она соединяет энергии человека и энергии Божества?

Чтобы ответить на этот вопрос, уточним, что представляет собой человек.

Человек, «всецелый» человек, состоит из трех элементов: тела, души и духа. Следовательно, единение энергий человека и энергий Божества есть возрастание энергий человека в последовательности: телесные – душевные – духовные.

Интересно, что наращивание энергий человека: телесные – душевные – духовные, подтверждается сегодня научной теорией, согласно которой тело, душа и дух – последовательное наложение полей. Такую теорию выдвинул российский физик, историк науки Сергей Хайтун. Ученый пишет: «Живые и неживые структуры состоят из молекул, молекулы – из атомов, атомы – из элементарных частиц. Элементарные частицы представляют собой сгустки физических полей взаимодействий. Атомы, молекулы, живые клетки – …таким образом, определенные структуры, образованные физическими полями… Так что приборы при соответствующей их настройке и обязаны обнаруживать на месте нефизических полей физические». По мнению автора, «гравитационные, электромагнитные и другие физические поля взаимодействий первичны, тогда как химические, биологические и другие поля нефизических взаимодействий “сотканы” из “физических”, образуя многоуровневые структуры (паттерны)». В связи с этим, высказывает предположение Хайтун, не исключено, что «человеческая душа – это “полевая тень”, отбрасываемая вещественными структурами, [а дух – “полевая тень” души]» [27, с. 156–157]. (Нарастание: тело – душа – дух своеобразно интерпретирует российский литературовед, культуролог, профессор Парижского православного богословского института В.В. Вейдле. Душа, по Вейдле, – «душа тела», дух – «душа души» [3, с. 55].)

Как же воздействует музыка на развитие: тело – душа – дух?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно иметь в виду то, что тело, душа и дух человека, соответственно, управляются тремя отделами его психики, именуемыми подсознанием, сознанием и сверхсознанием (8). Можно сказать, тело находится в вéдении подсознания, душа – сознания, дух – сверхсознания.

Известно, что в процессе своего воздействия на человека, музыка усиливает психическую активность человека в наращении: подсознание – сознание – сверхсознание. Как это происходит?

Воздействие музыки на подсознание обусловлено соответствием ее устроения устроению внутренних психофизиологических процессов. Как отмечает Г.В. Воронин, «в современной музыкальной (структуре. – А.К.) многовековой слуховой отбор, направленный мелодико-гармоническим инстинктом человечества, обеспечил высокую степень ее соответствия какой-то (структуре. – А.К.) внутренних… психофизиологических… процессов» [4, с. 609]. На этом основании, делает вывод Воронин, «музыка как-то изначально заложена, скрыта внутри нас, но этого мы не осознаем» [4, с. 610].

Воздействуя на подсознание, музыка стимулирует его развитие, иначе говоря, последовательное перерастание в сознание и далее – в сверхсознание. Каким образом это осуществляется? Сначала рассмотрим влияние музыки через подсознание на сознание.

Только что было выяснено, что на подсознание музыкальное звучание воздействует вследствие соответствия его архитектоники архитектонике психофизиологических процессов человека. Вместе с тем содержательным ядром, внутренним наполнением архитектоники музыки являются музыкальные интонации. Отмеченный факт и определяет возможность воздействия музыки через подсознание на сознание человека. Происходит это потому, что музыкальная интонация представляет собой умопостигаемое образование: как утверждал Б.В. Асафьев, «музыка – искусство интонируемого смысла» [1, с. 344]. Необходимость расшифровки этого умопостигаемого образования (смысла) музыкальной интонации, вне всякого сомнения, способствует развитию сознания человека. А как воздействует музыка через сознание человека на его сверхсознание?

Ввиду того что умопостигаемое образование музыкальной интонации имеет предельно обобщенный характер, чтобы расшифровать его требуется творческое «озарение» – интуиция человека. Последняя же, согласно Е.Л. Фейнбергу, «есть синтетическое суждение, основывающееся на мобилизации… огромного круга чувственных, образных и интеллектуальных ассоциаций, охватываемых единой “идеей” (“образом”, переживанием, которое не может быть адекватно выражено дискурсивно, “разумными” словами)» [25, с. 205].

Значит, проявление интуиции и есть деятельность сверхсознания. Так, музыка, последовательно воздействуя на подсознание и сознание человека, пробуждает его сверхсознание.

В самом общем виде этот процесс описывает швейцарский музыковед и философ Эрнст Курт.

По мнению Курта, воздействие музыки выражается в становлении напряжения внутри нас. Это напряжение, по Курту, обеспечивают «перерабатывающие энергии», которые «предшествуют чувственным впечатлениям» [13, с. 40]. Ученый говорит о различных типах таких энергий, фактически сводимых к двум. По поводу первого из них: «Воздействие энергии (этого типа. – А.К.)… пронизывает все единичные тоны мелодического (линеарного. – А.К.) потока… Состояние напряжения определенного ощущения поэтому имманентно отдельным тонам мелодической линии, то есть неразрывно связано с ней… Внутренний процесс (проявляющийся в мелодическом движении. – А.К.)… обнаруживается в единичном тоне (выделенном из общей связи и изучаемом со стороны его напряжения), как противодействие ощущению покоя. В нем сокрыто… состояние напряжения,.. (которое можно определить. – А.К.) как „кинетическую (двигательную) энергию”» [13, с. 41–42].

О втором типе: «Каждый тон, заимствующий живую силу из линеарной связи движения, к которой он принадлежит, переносит силу напряжения в те аккордовые образования, в которые он попадает». «Рассматривая аккордовое созвучие, к которому принадлежит тон, обладающий кинетической силой напряжения, (закономерно прийти. – А.К.) к понятию состояния энергии в аккордах,.. (которое может быть названо. – А.К.) “потенциальной энергией”» [13, с. 74].

Автор утверждает, что эти два типа энергии: кинетическая и потенциальная и рождают музыку внутри нас. «Начало музыки, – говорит Курт, – не есть ни тон, ни аккорд… или какое-либо другое звуковое явление. Тон есть лишь начало, простейшее явление внешнего звучания… Из колебаний струн… образуется только звуковое впечатление, но никак не музыка. Музыка есть борьба сил, становление внутри нас» [13, с. 39–40].

Именно так осуществляется помощь музыки в восхождении человека к Высшему, Богу. И это есть, как мы полагаем, музыкотерапия.

Нами разработана технология музыкотерапии, призванная обеспечить человеку перманентное развитие, приближающее его к Высшей Действительности.

Она строится на взаимодействии двух субстанций: человека и музыки. Как это осуществляется?

Для начала отметим, что каждая из названных субстанций имеет три надстраиваемых уровня, оказывающихся подобными, то есть первый уровень первой субстанции подобен первому уровню второй субстанции, второй уровень первой субстанции подобен второму уровню второй субстанции и т.д.

Уровни человека известны: телесный, душевный, духовный.

Как выяснилось нами, у музыки (музыкальной материи) три аналогичных уровня. Мы назвали эти уровни так: физико-акустический (элементами которого являются ритм, метр, темп, тембр, динамика), коммуникативно-интонационный (элементом которого является интонация) и духовно-ценностный (элементами которого предстают лад (тональность), мелодия и гармония).

Следовательно, с телесной ипостасью человека соотносится физико-акустический уровень звучания музыки (ритм, темп и пр.), душевной – коммуникативно-интонационный (интонация), духовной – духовно-ценностный (лад (тональность) и т.д.).

Работа: на первых сеансах используется музыка, в которой превалирует первый уровень музыки (ритм, метр, темп, тембр, динамика). Такая музыка призвана активизировать телесно-пластическую составляющую человека (при этом, разумеется, не исключается использование и других типов звучания, но главным все же оказывается материал, базирующийся на ритме, метре и пр.).

На последующих сеансах акцент сначала делается на втором уровне музыки (опирающемся на интонацию), а затем – на третьем (основу которого составляют лад (тональность), мелодия и гармония), активизирующих, соответственно, душевную и духовную ипостаси человека. Таким образом, проводимые музыкотерапевтические сессии стимулируют телесно-душевно-духовное возрастание человека, открывающее ему Высшее измерение бытия (9).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

  1. Асафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс: Кн. 1 и 2. 2-е изд. – Л.: Музыка, 1971. – 376 с.
  2. Бибихин В.В. Краткие сведения о житии и мысли св. Григория Паламы // Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих: Пер. с греч. 4-е изд., испр. – М.: РИПОЛклассик, 2018. С. 387–437.
  3. Вейдле В.В. Умирание искусства. – М.: Республика, 2001. – 445 с.
  4. Воронин Г.В. Современная музыкальная система как самоотражение организации бессознательного // Бессознательное: Природа. Функции. Методы исследования: В 4 т. Т. 2. – Тбилиси: Мецниереба, 1978. С. 607–621.
  5. Григорий Палама, святитель. Триады в защиту священно-безмолвствующих: Пер. с греч. 4-е изд., испр. – М.: РИПОЛклассик, 2018. – 440 с.
  6. Живов В.М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. – М.: Гнозис, 1994. – 110 с.
  7. Каган М.С. Искусство в системе культуры // Каган М.С. Избранные труды: В VII т. Т. III. – СПб.: ИД «Петрополис», 2007. С. 100–128.
  8. Клюев А.С. РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ О МУЗЫКЕ. Статья 1. Философия музыки Николая Онуфриевича Лосского // Credo New. Теоретический журнал. 2022. № 3 (111).
  9. Клюев А.С. РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ О МУЗЫКЕ. Статья 2. Музыка в философских штудиях Ивана Ивановича Лапшина // Credo New. Теоретический журнал. 2022. № 3 (111).
  10. Клюев А.С. РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ О МУЗЫКЕ. Статья 3. Смысл музыки в истолковании князя Е.Н. Трубецкого // Credo New. Теоретический журнал. 2022. № 4 (112).
  11. Клюев А.С. Сумма музыки. 2-е изд., испр. и перераб. – М.: Прогресс-Традиция, 2021. – 520 с.
  12. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики: человек, конструирующий себя и свое будущее. 4-е изд., доп. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. – 264 с.
  13. Курт Э. Основы линеарного контрапункта. Мелодическая полифония Баха: Пер. с нем. – М.: Огиз-Гос. муз. изд-во, 1931. – 304 с.
  14. Кутузов Б.П. Русское знаменное пение. 2-е изд. – М.: ИП Рублев А.В., 2008. – 304 с.
  15. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М.: Мысль, 1993. – 959 с.
  16. Лосский В.Н. Богословские основы церковного пения // Мартынов В.И. История богослужебного пения: Учебное пособие. – М.: РИО Федеральных архивов; Русские огни, 1994. С. 233–238.
  17. Маслеев А.Г. Диалектика отношений природы и культуры // Диалектика культуры: Сб. статей. – Куйбышев: Изд-во Куйбышевского ун-та, 1982. С. 51–56.
  18. Медушевский В.В. Духовный анализ музыки: Учебное пособие: В 2 ч. 2-е изд. – М.: Композитор, 2016. – 632 с.
  19. Мещерина Е.Г. В.Ф. Одоевский в музыкальной культуре России XIX века. – М.: Изд-во МПУ «Народный учитель», 2001. – 86 с.
  20. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. 3-е изд. – М.: Парадигма; Академический Проект, 2011. – 399 с.
  21. Оствальд В.Ф. Натур-философия: лекции, читанные в Лейпцигском ун-те: Пер. с нем. 2-е изд., стер. – М.: КомКнига, 2006. – 334 с.
  22. Раппопорт С.X. Природа искусства и специфика музыки // Эстетические очерки. Избранное. – М.: Музыка, 1980. С. 63–102.
  23. Русская духовная музыка в документах и материалах: В 9 т. Т. 3: Церковное пение пореформенной России в осмыслении современников (1861-1918). – М.: Языки славянской культуры, 2002. – 904 с.
  24. Уледов А.К. К определению специфики культуры как социального явления // Философские науки. 1974. № 2. С. 22–29.
  25. Фейнберг Е.Л. К проблеме сопоставления синтеза наук и синтеза искусств // Взаимодействие и синтез искусств. – Л.: Наука, 1978. С. 204–209.
  26. Флоренский П.А. Радость навеки (на «Херувимскую») // Богословские труды. М., 1982. № 23. С. 317–320.
  27. Хайтун С.Д. Фундаментальная сущность эволюции // Вопросы философии. 2001. № 2. С. 151–166.
  28. Хан Х.И. Мистицизм звука: Пер. с англ. Сб. – М.: Сфера, 2002. – 352 с.
  29. Холопова В.Н. София Губайдулина. Путеводитель по произведениям. – М.: Композитор, 2001. – 56 с.
  30. Хоружий С.С. Дискурсы внутреннего и внешнего в практиках себя // Московский психотерапевтический журнал. 2003. № 3. С. 5–25.
  31. Bennett J.G. Energies: Material, Vital, Cosmic. Kindle Edition, 1964. – 153 p.
  32. Chardin P.T. Le Phénomène Humain. Éditions du Seuil, 1955. – 347 p.
  33. Klujev A. Synergetische Musiktherapie auf der Basis russischer Philosophie und orthodoxer Tradition // Musik-, Tanz- & Kunsttherapie. Zeitschrift fur kunstlerische Therapien im Bildungs-, Sozial- und Gesundheitswesen. 31. Jahrgang. 2021. Heft 2. S. 179–192.
  34. Mastnak W. Aleksandr Klujevs Synergetische Musiktherapie aus interdisziplinärer Perspektive // Musik-, Tanz- & Kunsttherapie. Zeitschrift fur kunstlerische Therapien im Bildungs-, Sozial- und Gesundheitswesen. 31. Jahrgang. 2021. Heft 2. S. 193–196.

 

(1) В чем-то похожее представление о единении энергий человека и энергий Бога, выступающем в виде единой энергии, просматривается во всех Древних государствах: в Древней Индии эта единая энергия называлась прана, в Древнем Тибете – лунг, в Древнем Китае – ци, в Древней Японии – ки и т.д. Любопытно, что в XX веке появились первые попытки научного истолкования этой энергии. Так, еще в начале XX столетия идею о существовании единой энергии видимого и невидимого мира выдвинул немецкий химик и философ В.Ф. Оствальд. Он полагал, что «при том всеобъемлющем значении, которое имеет энергия для всей совокупности наших представлений о (существующих. – А.К.) явлениях, мы должны считать ее… субстанцией в самом настоящем смысле этого слова» [21, с. 205]. Позже предпринимались попытки классифицировать различные проявления этой энергии. В частности, французский философ и теолог Т. де Шарден выделил две энергии: тангенциальную и радиальную [32], а британский математик, технолог, философ Дж. Г. Беннет указал на наличие двенадцати энергий: рассеянной, направленной, связующей, пластической, конструктивной, жизненной, автоматической, чувствительной, сознательной, творческой, объединяющей и трансцендентной [31].

(2) Очевидна общность синергийной и синергетической динамики. На эту общность обращал внимание авторитетный специалист в области синергийных явлений С.С. Хорожий. Ученый пишет: Синергийная динамика есть «синергетический тип динамики, открытый и хорошо изученный в физике» [30, с. 11]. Близкие мысли по этому поводу высказывал и В.В. Налимов [20].

(3) Логику нашего построения подтверждает В.В. Бибихин, подчеркивая, что синергийная практика (исихазм) не была только делом «внутреннего человека». Она предопределяла большие позитивные изменения в социуме, культуре. Так, Бибихин замечает: «Византийский исихазм, как впоследствии западный квиетизм (от латинского слова quies, означающего то же, что «исихия») и славянский и русский исихазм, не ограничивались молчальничеством и молитвой, как предполагает думать само слово, а вели к расцвету богословия и иконописи, реформированию монастырей, литургическому творчеству…» [2, с. 395].

(4) По утверждению Б.П. Кутузова, знаменное пение – «музыка иконописная, это, можно сказать, звучащая икона… Задача знаменного пения та же, что и у иконы: не реалистическое отображение внутренней жизни земного человека с его переживаниями и чувствованиями, а очищение души от страстей, отражение образов духовного, невидимого мира» [14, с. 43].

(5) И в других культурах именно музыка обеспечивала вознесение человека к Высшему. В Древней Индии этому служили мантры, важнейшей из которых был звук Ом (Аум), в Древнем Китае – особая, «уравновешенная», музыка. Почему так происходит, раскрывает секрет музыкант и философ (суфий) Хазрат Инайят Хан. Как считает Хан, «душа, ищущая… развития, находится в поисках бесформенного Бога. Без сомнения, искусство действует возвышающе, но оно в то же время содержит форму; поэзия содержит слова, имена, предполагающие форму; но только музыка, при всей своей красоте,.. очаровании, может вознести душу над пределами формы» [28, с. 108].

(6) Одоевским написано большое количество статей о древнерусском православном пении. Среди них: «Краткие заметки о характеристике русского церковного православного пения», «Православное церковное пение и его нотные, крюковые и другие знаки», «К вопросу о древнерусском песнопении» и другие. Обобщенно они представлены в его работе «Древнерусское песнопение. Опыт руководства к изучению основных законов мелодии и гармонии для не-музыкантов, приспособленный в особенности к разработке рукописей о нашем древнем песнопении», к сожалению, до сих пор неопубликованной. См. также: [23].

(7) При этом Губайдулина – автор произведений, в которых она обращается к разным религиозным традициям. Так, у нее есть сочинения: Ночь в Мемфисе, кантата для меццо-сопрано, мужского хора и оркестра на тексты из древнеегипетской лирики (1968); Рубайят, кантата на стихи персо-таджикских поэтов Хакани, Хафиза и Хаяма (1969); По мотивам татарского фольклора, три цикла по пять пьес для домры и фортепиано (1977); Чет и нечет, для ударных и клавесина (на основе древнекитайской «Книги гаданий» («И-цзин») (1991); но и, конечно, сочинения, связанные с различными неправославными христианскими учениями, в первую очередь, католицизмом и протестантизмом.

(8) Модель: подсознание – сознание – сверхсознание принадлежит российскому психологу, психофизиологу П.В. Симонову. В европейской традиции структура психики выглядит следующим образом: бессознательное (при этом иногда выделялось предсознательное) – сознание – сверхсознание. Но вообще тема соотношения уровней психики чрезвычайно сложная, и ее по-разному решали выдающиеся психологи XX века: З. Фрейд, К.-Г. Юнг, К.Р. Роджерс, А. Маслоу, С. Гроф и другие.

(9) Заметим, что модель мы изложили и в статье, которая была опубликована в Германии, на немецком языке: [33]. Статья получила высокую оценку у немецких коллег и даже послужила поводом для напечатания в том же номере журнала, где вышла статья, статьи о ее авторе: [34].

Loading