Коваленок Алексей Анатольевич. Слово о Гегеле.  Опыт изложения его идей для студиозов 21 века. (Материалы к лекционному курсу)

Коваленок Алексей Анатольевич

ГБОУ СПО Нижегородское художественное училище

Преподаватель социально – гуманитарных наук

Кандидат философских наук

Alexey A. Kovalenok

Nizhny Novgorod Art School

Lecturer of social and liberal sciences

E-Mail: Kov9alenok@yandex.ru

УДК – 1 (091)

 

 

Слово о Гегеле.  Опыт изложения его идей для студиозов 21 века. (Материалы к лекционному курсу)

 

Аннотация:   Автором статьи развернуто его видение того, как можно представить основные интенции гегелевской философии в рамках студенческой лекции, не впадая ни в ходульные упрощения и клише, ни в ненужные усложнения. Содержатся авторские интерпретации и размышления, касающиеся структуры и противоречий гегелевской мысли, ее непреходящего значения для современности и для будущего. Проводится мысль о том, что без овладения и без постижения хотя бы ключевых идей гегельянства полноценное философское образование (и образование вообще!!!) невозможно. Этот текст, возможно, будет небесполезен для тех, кто занимается самообразованием, хочет прирасти духовно, кто хотел бы Гегелем поверить и алгебру, и гармонию, и дисгармонию современности. А Гегель – как раз такой барометр. Неслучайно, что постмодернисты хотели бы развенчать и переплавить в горниле деконструкции именно его. Правда сейчас и у них рождается ощущение того, что это невозможно. Гегель – навсегда!

Ключевые слова:   гегельянство, Абсолютная Идея, Дух, Природа, Логика, отчуждение, снятие, отрицание отрицания, метод и система, противоречия, процесс

 

TITLE: A Word about Hegel. The Experience of Presenting His Ideas to Students of the 21st Century. (Materials to the Lecture Course)

 

Abstract:   The author of the article expands his vision of methods for presenting the main intentions of Hegelian philosophy within the scope of a student lecture with avoiding both pompous simplifications and clichés or unnecessary complications. There are contained herein the author’s interpretations and reflections of the structure and contradictions of Hegelian thought, its ever-lasting significance for the present and for the future. The thought is advanced that without mastering and perception of at least the key ideas of Hegelianism the comprehensive philosophical education (and education in general!!!) is impossible. This text will be perhaps useful for those who are engaged in self-education, who want to grow up spiritually, who would like to verify by Hegel algebra and harmony and disharmony of modernity. And Hegel is just such a barometer. It is notable that postmodernists would like to discredit him and melt his ideas down in the crucible of deconstruction. Notwithstanding, they currently have some feeling that this is impossible. His invisible presence will always cause some disturbance. Hegel is forever!

Keywords:    Hegelianism, the Absolute Idea, Spirit, Nature, Logic, alienation, removal, negation of negation, method and system, contradictions, process

 

 

Здесь в этих наших заметках мы хотели бы дать свою, небесспорную, версию того, как можно представить, не впадая ни в упрощения, растиражированные клише и штампы, ни в ненужные усложнения, философское творчество Георга Гегеля в его узловых, принципиальных моментах. Для того, дабы затем транслировать эти размышления в студенческую аудиторию, в робкой надежде получить некий отклик. Ну а, перефразируя того же Гегеля, все, что в этих размышлениях ошибочно, принадлежит лично мне. И только.

Итак –  назад (или вперед???!!! – ибо неизвестно, ушел ли он в прошлое или растворился в нашем будущем???!!!)[1] к Георгу Гегелю (1770 – 1831). Его необычайная образованность, широта и глубина познаний, способность к гениальным обобщениям позволили ему создать одну из величайших философских систем, когда – либо появлявшихся в истории мысли. Можно сказать, что Гегель – это и есть сама философия. Философия – это стихия, квинтэссенция его жизни[2]. Его учение явилось, пожалуй, последней великой философской системой, грандиозной мыслительной и духовной конструкцией, охватившей все сферы бытия. Именно все – и природу, и социум со всеми его процессами, и мышление, и Бога[3].

Авторы одного несколько лет назад вышедшего философского издания полагают, что Гегель «создал философскую систему, которая не осмыслена фактически до сих пор. Ее сложность в отношении интерпретации заключается в том, что диалектика мыслителя представляет собой универсальный синтез рационализма (логически – опытного и сверхопытного мышления) и религии (абсолют, универсальность, которые мыслятся как субстанция и субъект). Подобная основа онтологии  позволила Гегелю антиномичный разум Канта превратить в универсальную процессуальность, которая творит мир как возвращающееся в себя отчужденное сознание. Тем самым для рационалистов эта философия носит спиритуалистический (мир как воплощение духа), а для догматических теологов – еретический и сверхрационализированный характер»[4] (подчеркнуто мной – А.К).

Заметим здесь, несколько забегая вперед, что неслучайно постмодернисты назвали гегелевскую философию самым великим и грандиозным метанарративом, самым впечатляющим метаповествованием, «спекулятивной современностью», вобравшей в себя все прочие просвещенческие метанарративы ( поступательное расширение и увеличение свободы, развитие разума, освобождение труда, прогресс капиталистической технонауки и так далее)[5]. И они полагали, что именно гегелевский метанарратив, как самый всеохватывающий и масштабный, подлежит деконструкции и развенчанию в первую очередь.

С Гегелем закончилась эпоха систем. После его смерти ничего подобного по широте охвата действительности, по универсализму, по масштабам уже создано не будет. Это, конечно, вовсе не означает, что после Гегеля не было великих, значительных мыслителей. Они были, но уже не претендовали на такой систематизм, такую всеохватность, такой грандиозный универсализм. Возможно, они понимали, что после Гегеля создать что – либо подобное, или, тем более, превосходящее в плане системности уже вряд ли возможно[6]. Более того, некоторые сознательно избегали построения систем, проповедовали антисистематизм. Ф. Ницше, например, утверждал, что воля к системе, тяга к ней есть недостаток честности. Он писал, что сознательно не доверяет всем систематикам и сторонится их. Есть более высокое единство мысли и понимания, нежели чем то, каковое полагается разумом в тотальности системы. Это – единство озарения и жеста в «танце мысли».  (Хотя здесь в скобках позволю себе заметить, что тяготение к систематичности есть некая все же черта немецкой мысли, немецкого духа. По этому поводу еще Ф. Энгельс в свое время иронично заметил, что у нас в Германии любой заурядный профессор философии и даже студиоз претендуют не более и не менее, как на создание сразу целой системы).

Но что же касается Гегеля, то его учение – это величественный памятник достижениям человеческого духа, и это признавали все, даже его яростные критики. И вправду, надо быть сумасшедшим, дабы не признать величие Гегеля. ( Это сказал К. Каутский о Ленине, ну а я позволил здесь себе перефразировать). А. Г. Дугин указывает, что «Гегель неисчерпаем. Всего на нескольких свободно проинтерпретированных моментах его философии Маркс и Энгельс построили политическую философию, захватившую в XX веке умы миллионов и спровоцировавшую мощные социальные революции, движения и политико – экономические реформы. Левое гегельянство, впрочем, марксизмом не исчерпывается, так как критика капитализма в духе Гегеля… вполне может быть построена и альтернативным Марксу и Энгельсу образом. Но этот путь пока никто не проделал – хотя бы потому, что интеллектуальный масштаб фигуры Маркса, с которым пришлось бы всерьез соревноваться, заведомо задавал чрезвычайно сложные условия. Кожев в XX веке, а сегодня Фукуяма и американские неоконсерваторы предлагают либеральное прочтение Гегеля, что, кстати, вполне приемлемо, учитывая насыщенную глубину, парадоксальность и диалектичность его книг. Те же либералы, которые пытаются его критиковать в лоб (как, к примеру, К. Поппер), выставляют самих себя в неприглядном свете, ничуть не задевая духовного колосса, которого силятся ниспровергнуть. Карл Шмитт… указывал, что рассуждения Гегеля о «Доме», как истоке права и его противостоянии «Кораблю», могли бы стать основанием такой геополитической философии, которая вполне могла бы успешно конкурировать с марксизмом. В Италии идеи Гегеля в эстетике развил Б. Кроче, а в политике – Дж. Джентиле. Но все это вместе взятое никак не покрывает тех возможностей развития, которые в изобилии содержатся в работах Гегеля. На его идеях можно было бы основать, в частности, чрезвычайно разветвленную социологическую теорию, где общество понималось бы как диалектическое становление с открытой телеологией, не совпадающей ни с одной из заведомо данных моделей того, к чему это становление стремится»[7]. А. Г. Дугин этими своими строками лишь подтверждает, что Гегель – это неисследимая глубина, и неисчерпаемая бездна прочтений, духовная глыба, упрямо не поддающаяся никаким развенчаниям, разоблачениям и деконструкциям. Деконструирующие и развенчивающие Гегеля в итоге деконструируют и развенчивают сами себя. И, добавим еще мы, наиболее дальновидные из них начинают понимать, что это невозможно. Гегель – навсегда! Себя отрицающий и отрицающий свое отрицание. Гегель – борьба, Гегель – трагедия, Гегель – процесс!

Величие Гегеля состоит в том, что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, то есть в бесконечном и беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии. И он предпринял попытку раскрыть внутренние законы этого развития.

Да, он не решил и не мог решить этой задачи ( не решена она, между прочим, и по сей день), но для нас это безразлично. Важно то, что он ее поставил. Ведь, как верно заметил однажды Ф. Энгельс, величие мыслителя раскрывается не только в том, какие задачи и вопросы он решает, но и в том – какие задачи и вопросы он ставит!

Гегель традиционно аттестуется как монист, пантеист и объективный идеалист. У него в основе мира лежит одно духовное начало, одна идеальная субстанция – Абсолютная Идея ( Мировой Дух, Мировой Разум). По сути – это безличностное, деперсонифицированное Божество, Бог, понятый как чистое мышление. Это – Бог проинтерпретированный философом, но не теологом. Гегель ведь и говорит, что философия – это беспрерывное богослужение. Это начало = Абсолютная Идея активно и деятельно, есть одновременно субстанция и субъект. Субстанция – поскольку она творит из себя все формы действительности. А субъект – поскольку она активна, действует, ее деятельность – это самопознание. И еще: Абсолютная Идея есть и объект, то есть она есть совпадение субъективности и объективности, тождество их, но тождество не мертвенное, не застывшее, а подвижное, беспокойное, диалектическое.

В своем развитии Абсолютная Идея проходит три этапа: 1) Логика (Идея – в – себе) – это первая стадия жизни Бога, развитие Идеи как чистого Божественного мышления, Божество как чистая мысль. По Гегелю, Логика – это изображение Бога каков он есть в своей сущности, до появления природы и конечного духа = человека. Такое заявление философ делает 22 марта 1812 года в своем вступлении к знаменитой «Науке Логики»; 2) Природа ( Идея – в – ином) – это отчуждение Идеи от себя самой, развитие ее в форме инобытия. Это – Идея внешняя, чуждая самой себе. Природа – это неистинное, неадекватное проявление Божества, но в то же время, это – необходимый этап развития Абсолютной Идеи; 3) Дух ( Идея – в – себе – и – для – себя) – это развитие Идеи в разных видах человеческого сознания и деятельности  (мораль, право, государство, всемирная история, религия, искусство, философия и так далее). Идея проявляет здесь себя через человека. Она в духе преодолевает отчуждение и возвращается обогащенная к самой себе.

Соответственно трем стадиям движения и развития Абсолютной Идеи, Гегель и строит свою философскую систему, вычленяя в ней 1) Науку Логики, далее 2) Философию природы и, наконец, 3) Философию духа.

Назовем теперь ключевые работы Г. Гегеля. Это – «Феноменология духа»  (1807), «Наука Логики» ( 1812), «Энциклопедия философских наук»  (1817), «Философия права» ( 1820), «Лекции по истории философии» ( 1822 – 1831)[8], «Лекции по философии истории» ( 1822 – 1831), «Лекции по философии религии» ( 1821 – 1831), «Лекции по эстетике» ( 1817 – 1821).

Исходные моменты своей философии в чем – то, может, еще имплицитно Гегель сформулировал уже в своей «Феноменологии духа»  (1807). Именно эту книгу Маркс назвал «истоком и тайной всей гегелевской философии». Как верно заметил один из исследователей, эта книга – «одно из сложнейших произведений во всей мировой философской литературе. Создавая ее, Гегель предпринял грандиозную попытку охватить и связать единой исторической нитью развития все многообразные формы и «образы» индивидуального и общественного сознания. Для этого ему пришлось привлечь огромный материал всемирной истории – историю общественной идеологии и психологии, права, морали, искусства, религии, философии, научного познания. На решение встававших здесь перед ним проблем существенное влияние оказали его основательные познания в области античной культуры, истории общественного сознания, глубокое освоение исторического опыта развития философской мысли, в особенности развития немецкого классического идеализма, начиная от Канта и кончая Шеллингом, всестороннее знание идей французского и немецкого Просвещения. Исключительно важное значение в разработке общей концепции «феноменологии духа» имело тщательное изучение и философское осмысливание достижений классической буржуазной политической экономии. Это изучение ввело его в круг проблем общественного развития, связанных с производственной деятельностью людей, с их предметной практикой, с трудом. Энциклопедические познания в сочетании с исключительными, феноменальными способностями к теоретическому мышлению позволили Гегелю при всем его идеализме создать произведение, составившее эпоху в развитии философских идей нового времени»[9]. Так что, нельзя понять Гегеля, хотя бы сжато не рассмотрев основные идеи этой книги.

Феноменология духа – это наука о проявлениях, феноменах человеческого сознания, об его эволюции от первых проблесков до абсолютного знания  – философии. Это – «лестница знания», возводящая человека от обыденного сознания до научного, философского мышления.

Основные идеи «Феноменологии духа»:

——- выдвинут принцип историзма – это означает, что результат развития включает в себя путь, который привел к этому результату. Итог развития есть результат плюс становление, то есть вся предшествующая история предмета. Дабы понять современное состояние предмета, надо знать все этапы, которые в своем развитии он прошел – от зарождения и до сегодняшнего дня. Это касается любой области реальности – природы, общества, человека, Бога;

——– подчеркнута важная роль труда в жизни людей, формировании их сознания, показано, что человек – результат труда, что в процессе труда он формирует, созидает не только вещи, но и себя самого, свою собственную природу. Правда у Гегеля подразумевается, скорее, некий абстрактный, духовный труд, но, тем не менее, значимость данного положения очевидна;

——– история понята как совместная деятельность людей, а их сознание – как продукт, результат и процесс этой социально – исторической деятельности;

——- философия изображена как целостно развивающаяся система знания, она развивается в рационально – понятийной форме, но Гегель преувеличил значение философии как «науки наук» в духе своего панлогизма. Философия ( и прежде всего, вероятно, гегелевская) есть некое божественное и абсолютное, истинное знание, а философ – непогрешимый носитель этого знания, рупор мирового духа. Господин Гегель соизволил однажды заявить: «То, что в моих книгах принадлежит лично мне, то, несомненно, ошибочно». Этим он как раз, вероятно, хотел сказать, что в нем и через него вещает сама Абсолютная Идея. От Нее он черпает вдохновение и мысли. В Гегеле Мировой Дух нашел своего оракула, через которого сообщил человечеству всю полноту истины о мире и о себе. Он = философ может не считаться с данными действительности, данными частных наук, ежели они противоречат его построениям ( «Вы говорите, что факты против нас? Ну что ж – тем хуже для фактов!»). Иногда исследователи говорят даже об «агрессивном панлогизме» (!) позднего особенно Гегеля, который подчинил жизнь абстрактным конструкциям[10];

——- дана идея триады, то есть любое развитие идет по тройственной формуле: тезис – антитезис – синтез (Кант, если помните, остановился на антитезисе- в шаге от синтеза), выявлена и форма развития – спираль, где каждый новый виток как бы повторяет предыдущие, но уже на более высоком качественном уровне. Но опять же, этот принцип триады был Гегелем абсолютизирован, под него насильственно, искусственно подгонялись различные явления в природе и социуме, а все, что в прокрустово ложе этой триадичности не укладывалось, могло безжалостно ампутироваться, отсекаться;

—— дан глубокий анализ основных форм общественного сознания в их субординации и взаимосвязи: философии, религии, искусства, морали, права;

—— показано, что истина есть процесс, она постоянно уточняется и углубляется, зависит от конкретного опыта и исторических, социальных условий своей эпохи. По Гегелю, истина – не монета, и ее, готовую, раз и навсегда не спрячешь в карман. Противоположность истины – заблуждение, и причем они диалектически взаимосвязаны;

——- исследован вопрос о социальных конфликтах и антагонизмах, показана диалектика взаимоотношений господина и раба, господского и рабского сознаний.  Гегель показал, что человек как самосознание есть бытие для себя, как таковое бытие он становится самодостаточным, ставит себя в центр, и это – господин. Не все это могут, потому остальные – рабы = те, кто не стал бытием для себя. Но бытие для себя во – многом достигается через труд, создание наличной действительности, пересоздание самого человека. Через труд раб может стать бытием для себя: раб – вещь через труд осуществляет возвращение к себе, уже свободному. Вот в чем еще великая роль труда! Поднят вопрос о классовой борьбе, и высказано сочувствие к Великой Французской революции 1789 – 1799 годов, но при этом обнажена вся сложность, противоречивость и драматичность революционного процесса. Гегель показывает, что часто в эпоху революционных потрясений нравственные принципы перехватываются низшими сословиями с низшим сознанием. Они извращают идеалы и получается то, чего совсем не хотелось бы. Вместо «Свободы, Равенства и Братства» – террор и беззаконие.

Все эти положения будут эксплицированы, развернуты, воплощены в более зрелых, поздних гегелевских философских построениях и конструкциях.

Теперь, после этой общей характеристики, обратимся к более детальному рассмотрению отдельных частей гегелевской системы. И начнем мы с науки логики. Выше уже было нами замечено, что логика у Гегеля – это, конечно же, не традиционная, формальная логика. Логика – это чистое Божественное мышление, это – развитие Божества в наиболее истинной, адекватной для него форме – в стихии чистого мышления. Это – развитие Бога до появления природы и человека. Укажем на основные черты гегелевской логики:

—– пантеизм – то есть Божество = Абсолютная Идея ( Субстанция = Субъект + Объект) пронизывает все, оно сливается в одно целое с миром. Абсолютная Идея и есть единственно существующая реальность, все остальное – теофания ее[11];

——— панлогизм – то есть весь мир пронизан строго разумным Божественным мышлением, Божественный разум реализует, воплощает себя в мире. Поскольку Божество пронизывает все ( = пантеизм), а сущность Бога – это мышление, то и Божественное мышление тоже пронизывает собой все;

——– диалектика – это закон развития Бога, мира и человека. Он абсолютен, неотменим и непреложен. Гегель продолжал и развивал традиции античной диалектики, в частности, Гераклита, все положения которого он взял в свою «Логику». Смысл диалектики в том, что все на свете ( Бог, мир, человек, социум, мышление) содержит в себе противоположные начала, которые являясь сторонами единого бытия и Мирового духа, находятся в противоречии, борьбе друг с другом, но, одновременно, едины и взаимодействуют. Это единство и борьба противоположностей есть основа развития и существования всего в мире. Само развитие идет по следующему тройственному принципу: а) существует определенный тезис ( утверждение, форма бытия); б) данному тезису обязательно всегда противостоит антитезис – его противоположность; в) в результате взаимодействия тезиса и антитезиса получается синтез – новое утверждение, форма бытия, которая вновь становится тезисом, но только уже на более высоком уровне развития. И если уж этот синтез состоялся, то нет таких сил во Вселенной, которые могли бы расторгнуть, разорвать, разрушить его.

Итак, по мнению Гегеля, все подчинено этому тройственному ритму, этой триадичности ( он ее даже абсолютизировал). Этот процесс повторяется снова и снова, и каждый раз в результате слияния двух противоположных тезисов образуется синтез  (новый тезис) все более и более высокого уровня. И еще следует обратить внимание на важное понятие гегелевской логики и диалектики. Это понятие обозначается термином снятие. Снятие означает у Гегеля одновременно и уничтожение, и сохранение. Это следует понимать так, что в мире ничто не гибнет бесследно ( «нельзя в этом мире пройти, не оставив следа» – пелось некогда в одной популярной песне прошлых лет). Старое качество не просто уходит бесследно в небытие. Новое не просто отбрасывает старое, но использует в переработанном виде все жизнеспособные элементы старого, вбирает их в себя. Это у Гегеля и есть диалектическое отрицание: одновременно и отмена, и сохранение. Еще раз вспомним формулу: тезис – антитезис – синтез. Старый тезис, форма бытия не просто уничтожается антитезисом. Напротив, все ценное, положительное удерживается и переносится в синтез в видоизмененной, превращенной форме. И в итоге получается новый тезис, новая, более высокая форма бытия, но обогащенная всем ценным, что было в старом качестве.

Вот несколько примеров такого снятия для иллюстрации. Зерно, брошенное в землю, отрицается стеблем, как бы уничтожается, превращаясь в стебель, но это – не окончательное уничтожение, а превращение в новое качество, после чего на стебле появится несколько новых зерен.

А вот другой пример. Известно, что в организме человека ежесуточно погибает от 350 до 500 миллиардов эритроцитов  (красных кровяных телец) и столько же создается вновь. Но самое главное и удивительное – мертвые тельца служат основой для нового кроветворения, продукты распада крови способствуют образованию живых телец, в переработанном виде вливаясь в их состав, не растворяясь бесследно в небытии.

А вот если возьмем развитие науки. Старые теории не отбрасываются бесследно даже в ходе научных революций, даже в ходе пересмотра парадигм. Они входят в переработанном виде в новые концепции. Так, например, Эйнштейн, создавая свою теорию относительности, не выбросил ведь на свалку ньютоновскую физику. Концепция Ньютона сохраняет верные моменты, моменты истины и, как частный случай, она дополняет эйнштейновскую физику, согласуется с ней, вполне с ней комплементарна. Значение открытий Ньютона не перечеркнуто напрочь Эйнштейном, но просто Эйнштейн показал, в чем Ньютон был ограничен, он углубил понимание сущности пространства и времени, подчеркивая при этом, что Ньютон был во – многом прав, и что его великие открытия по сей день сохраняют ценное, рациональное зерно и имеют непреходящее значение. Вот и получается, что А. Эйнштейн «снял» ньтоновскую физику, то есть отверг ограниченные, ошибочные моменты, но удержал все  ценное, великое, положительное, гениальное в его теории.

Итак, какие же выводы можно и нужно сделать из этого, отнюдь не претендующего, разумеется, на всеобъемлющую полноту нашего анализа логики Гегеля?

Отметим самое главное:

—- Логика – это первая стадия жизни Бога (Абсолютной Идеи), это – Бог как чистое мышление, раскрывающее себя в стихии переходящих друг в друга понятийно – логических категорий, а законы Логики – это мышление Бога до сотворения мира;

—— важную роль в гегелевской Логике играет понятие, которое философ квалифицирует как абсолютную творческую мощь и как абсолютное блаженство. Понятие – это форма развертывания мысли. Истинно и жизненно только лишь то, что соответствует своему понятию;

——– гегелевская Логика коренным образом отлична от формальной логики. Формальная логика еще со времен Аристотеля (своего творца) исключает и запрещает всякие противоречия, считает их чем – то ненормальным. Гегель же, напротив, указывает самым энергичным образом,  что суть бытия – в его внутренней противоречивости, противоречие движет миром, нечто жизненно лишь постольку, поскольку способно выносить в себе и разрешать противоречия, что было бы слишком большой нежностью по отношению к миру – удалить из него противоречия. Противоречие – корень всякого движения и всякой жизненности. Вот так и никак иначе! Каждый предмет внутренне, имманентно противоречив, он заключает в себе противоречия, и только через их преодоление и разрешение возможно само развитие любого предмета – это касается и Бога, и мира, и социума, и природы, и мышления, и человека! Через разрешение всевозможных противоречий и осуществляется всеобщее развитие. Развитие через преодоление противоречий – это один из основополагающих принципов диалектики, поэтому логика Гегеля – это диалектическая логика. Мышление должно выражать реальные противоречия предмета. Более того, Гегель полагал, что присутствие в мышлении противоречия – это надежный критерий его истины, а отсутствие противоречия –  критерий заблуждения. Из этого, опять же, вовсе никак не следует, что Гегель полностью и радикально отбросил формальную логику. Он находил, что она имеет право на существование, выражает момент истины и полностью от нее отказываться не следует, это было бы неразумно. Но есть ситуации (и это надо помнить!), в коих она = формальная логика бессильна, и где может помочь только диалектическая логика, вскрывающая, обнажающая противоречивость самого бытия. Поэтому формальная логика входит как частный момент, в «снятом», если угодно, виде (вот она опять – категория снятия!) в диалектическую логику, вполне согласуясь и гармонизируясь с ней;

—— Логика Гегеля есть, по сути, отражение закономерностей объективного мира. Гегель в движении логических понятий и категорий, которые он детально разработал (и это его величайшая заслуга!), гениально угадал диалектику явлений реального мира, реальные отношения реальных вещей.

Теперь давайте обратимся к гегелевской философии природы. Природа – вторая стадия развития Абсолютной Идеи, Идея, чуждая себе самой. Природа – это как бы снимок, отражение, инобытие Абсолютной Идеи. Природа есть порождение Абсолютной Идеи, но в то же время она не имеет самостоятельного значения. Это – внешнее, неистинное проявление Идеи. Истинен лишь дух, лишь жизнь духа имеет значение. На Гегеля навевала скуку и тоску эта бесконечная игра природных форм, вечное коловращение их. Для него самые малые события в жизни духа имели гораздо большое значение, нежели чем грандиозные перевороты в природе. По этому поводу современники шутили, что для господина Гегеля самый пошлый и скабрезный берлинский анекдот значит больше, чем Солнце. Однако, природа при всем этом – необходимый этап развития Абсолютной Идеи. Задачу свою Гегель усматривал в том, дабы проследить, каким же образом природа, будучи сном духа, инобытием Идеи, становится действительным духом, пробуждается от этого сна, приходит к сознанию. В этом смысле природа важна и необходима для идеалиста Гегеля! Его Философия природы» – колоссальный том (под 900 страниц), россыпь тысяч имен, теорий и концепций (которые Гегель превосходно знал, ориентировался в них!) в самых разных областях знания (математика, механика, геология, биология, физика, химия и так далее), и их оригинальные гегелевские интерпретации.

В философии природы Г. Гегель рассматривает такие, например, понятия как: пространство, время, материя, движение, геологическая, животная, растительная природа, жизнь, смерть. Традиционно считается и утверждается, что философия природы – это наиболее противоречивая и слабая (если это слово вообще применимо к гению!) часть гегелевской системы. Указывается при этом на то, что в ряде моментов великий немецкий мыслитель и диалектик не стоял на уровне передовых научных рубежей своего времени. Он не понял и не оценил многих великих открытий. У него, как полагают исследователи вопроса, было немало откровенно вздорных и нелепых рассуждений по части естествознания. Он, как и всякий человек, был ограничен уровнем развития науки своей эпохи. Кроме того, не забудем и о принципиальном подходе Гегеля к природе, накладывавшем отпечаток на его воззрения в этой области. Еще раз напомним, что он невысоко ценил природу, полагал ее инобытием Идеи. Философ как носитель абсолютного знания, как рупор Мирового духа может и не считаться с данными частных наук, отбрасывать их или трактовать в нужном именно ему русле, если они противоречат его философским конструкциям. Это Гегель частенько и демонстрировал. Но даже и в этом он поучителен и интересен. Ведь гений значим не только своими достижениями, но и своими ошибками. Даже его ошибки дорогого стоят. Даже они дают почву для размышлений.

Обращают на себя внимание следующие черты гегелевской философии природы:

——- беспрецедентная осведомленность Гегеля в научных доктринах и концепциях своего времени. Он великолепно знал современное ему естествознание. Его «Философия природы» – это колоссальный том под тысячу страниц, где можно найти сотни и тысячи фактов, имен, научных терминов и понятий, которые он знал, хранил в своей памяти и оперировал ими, о чем уже говорилось выше! Другое дело, что, еще и еще раз повторюсь, он считал себя, как философа, носителем абсолютного знания, представителем «науки наук» = философии, полагал, что ему открылась абсолютная истина, и что он может не считаться с мнением специалистов в конкретных областях естествознания. Отсюда, видимо, и вытекают, например, такие его более чем странные заявления, что кровяные шарики образуются только при соприкосновении крови с воздухом, что свет – самая простая мысль, существующая под формой природы, что звук – это жалоба идеального, ну и так далее;

—— удивительно широкая свобода трактовки естественнонаучных концепций и понятий, определяемая, прежде всего, нуждами его философии;

——– возврат к догалилеевским и доньтоновским взглядам.

К явно слабым и несостоятельным моментам (хотя, что значат слабость и несостоятельность гения?!) философии природы Гегеля относятся его утверждения о том, что формы природы стабильны, что здесь нет развития, в природе царит вечный круговорот, многообразная игра природных форм навевает лишь скуку. Развивается лишь дух, лишь жизнь духа имеет значение. Самые малые и незначительные движения духа гораздо важнее, чем глобальные катаклизмы и перевороты в природе. (Но ведь сегодня мы знаем, что человек – неотъемлемая часть природы, и что одного такого глобального природного катаклизма (скажем, столкновения с каким – нибудь метеоритом)  может быть вполне достаточно, чтобы навсегда задуть эту свечу духа). Далее, природа, якобы, развивается лишь в пространстве, но не во времени.  Никто иной, как Ф. Энгельс совершенно справедливо аттестовал это утверждение как бессмыслицу. Ведь именно время есть основное условие и залог всякого развития. Гегель отверг идеи эволюции, не признал атомистику, выступил против волновой и корпускулярной теорий света.

Однако было бы в корне неверно думать, что вся философия природы Гегеля есть музей небылиц, цепь сплошных заблуждений и нелепостей. Гегель не был бы Гегелем, если б и здесь не высказал нечто «справедливое и гениальное». Действительно и здесь, в этом, так сказать, его «слабом звене» мы находим россыпи гениальных догадок и предположений. Например: движение есть становление, порождающее само себя, и лишь в движении пространство и время действительны; материя есть продукт единства времени, пространства и движения, она внутренне противоречива; он указал на превращение количественных изменений в качественные в химических процессах; он увидел, что электричество – особая форма движения материи; он показал, что природа есть процесс и подчеркнул роль противоречий в природе; он отметил необходимость единства философского и частнонаучного изучения природы и призвал естествоиспытателей овладевать диалектическим методом. Все это следует иметь в виду, дабы объективно оценить гегелевскую натурфилософию.

Наконец, окинем взором гегелевскую философию духа. Пройдя стадию природы, Идея становится духом (Идея – в – себе – и – для – себя). Так что же такое дух? Дух – это совершенно особая субстанция. Это – нечто единое и целое, находящееся в беспрерывном процессе развития, перехода от низшего к высшему. Сущность духа – свобода. Движущая сила развития духа – противоречия (например, между субъектом и объектом, мыслью и предметом). Преодолевая, разрешая  их, дух прогрессирует в осознании свободы. Причем свобода – это не отрицание необходимости, а ее осознание, раскрытие и действие в соответствии с ней. Здесь Гегель вполне солидарен со Спинозой. В духе Идея освобождается от  природных уз, осознает себя, а также проявляет, воплощает, опредмечивает ( как говорит сам Гегель) себя через разные формы человеческого сознания и деятельности. В духе Идея преодолевает свое отчуждение от самой себя и возвращается к самой себе.

Гегель выделил три разновидности духа: а) субъективный (конечный) дух – это душа, разум, сознание, самосознание отдельного человека. Здесь рассматриваются такие моменты как: различие людей по расовым, возрастным, половым признакам; память, воображение, влечение, созерцание, представление, счастье и так далее.

Вообще, отношение к отдельному  человеку весьма двойственно, амбивалентно, неоднозначно и противоречиво у Гегеля.  С одной стороны, просвечивает определенный аморализм в его взглядах. Конечный дух – это лишь вспомогательный инструмент для Мирового духа, для осуществления его абсолютных целей. В этом смысле Мировой дух может не считаться с «дурной единичностью», как любил иногда выражаться господин Гегель. Мировой дух может бросить в свою топку немало таких «единичностей», если того потребуют интересы всеобщего и абсолютного.

Но, с другой стороны, есть немало страниц у того же Гегеля, из которых явствует, что отдельный человек = конечный дух весьма важен для Мирового духа, ибо он – носитель Абсолютной Идеи  (пускай даже не всегда осознанно), его сознание – это частица Абсолюта, именно в человеке, наконец, Мировой дух (до того абстрактный и безличный) приобретает волю, личность, характер, индивидуальность. Через человека Мировой дух проявляет себя в виде слов, речи, языка, жестов. Через него Он целенаправленно и закономерно движется – через действия, поступки человека, через ход истории, творимой людьми, но под контролем мирового разума. Абсолют познает себя через познавательную деятельность человека. Он творит, опредмечивает себя через результаты материальной и духовной культуры, созданной человеком.

Далее следует б) объективный дух – дух общества в целом. Он воплощается в виде права, морали, семьи, гражданского общества, государства, всемирной истории. В разделе об объективном духе Гегель развернул свою концепцию исторического процесса. История – это самореализация Абсолютного духа, причем эта самореализация идет через противоборство общего и единичного, божественного и человеческого. Поскольку Абсолютный дух включает в себя идею свободы, то вся история есть процесс завоевания человеком все большей и большей свободы. В этой связи Гегель делит историю человечества на три больших эры:

  • Восточная эра ( эпоха древневосточных деспотий – Египет, Междуречье, Китай и так далее) – это период, когда в обществе осознает себя свободным , пользуется свободой и всеми благами жизни лишь один человек – деспот, царь, фараон, император, падишах и так далее, а все остальные – его рабы и слуги, то есть царит всеобщая тирания и деспотия ( «Восток знал, что один свободен»).
  • Антично – средневековая эра (Греция, Рим, европейское средневековье) – период, когда себя стала осознавать свободной уже группа людей ( окружение монарха, военачальники, аристократия, знать, феодалы). Здесь число свободных расширяется, но основная масса все еще порабощена, принижена и подавлена, несвободна, зависит от верхушки и служит ей. («Античность знает, что некоторые свободны»).
  • Германская эра – это современная Гегелю эпоха, когда осознают себя свободными и являются свободными все. ( «Германский мир знает, что все свободны»).

Кроме того, в своем учении об объективном духе Гегель выдвинул следующие положения:

—– государство – это форма существования Бога в мире, манифестация следов Его на земле, шествие Бога по земле, по своей силе и возможностям оно – воплощенный Бог;

—— право – это данный свыше, изначально существующий как идея порядок взаимоотношений между людьми. Право – это наличное бытие, воплощение, реализация свободы;

—— общие интересы выше частных («дурная единичность»), и отдельный человек, его интересы в случае необходимости могут быть принесены в жертву общему благу;

—— богатство и бедность естественны и неизбежны. Это – данная свыше реальность, с которой надо мириться. А революциями ничего не решить, они трагичны по своим последствиям. Если раньше революции  (например, та же Французская) имели объективные причины, были оправданы, то в настоящем и в будущем им не место;

—— противоречия и конфликты в обществе – это далеко не всегда зло, они могут обернуться и благом, стать двигателем прогресса, через их разрешение и преодоление общество укрепляется, становится жизнеспособнее;

—– противоречия и конфликты между государствами, войны – это двигатель прогресса во всемирно – историческом масштабе. Да, может быть отдельным людям, эмпирическим индивидам, «дурным единичностям» они и несут страдания, потери, разрушения и смерть, но зато для Мирового духа они являются весьма эффективным инструментом для реализации своих абсолютных целей. Войны время от времени полезны и необходимы, ибо они очищают, сплачивают, оздоравливают дух нации, не дают ему застаиваться. А «вечный мир» привел бы общество лишь к деградации, застою и разложению;

—– великие всемирно – исторические личности (Юлий Цезарь, Александр Македонский, Наполеон Бонапарт и так далее) являются инструментами, рупорами Мирового духа, в лице которых и через которых Он наиболее действенно и эффективно самореализуется, движется, познает себя, достигает своих целей, через них он творит историю – форму своей деятельности и своего самопознания. Поэтому к ним = великим личностям неприложимы мерки и требования простых людей, у них своя, особая миссия, своя цель. Что же касается до большинства людей, то Гегель говорит, что «хитрость Мирового разума» состоит как раз в том, чтобы создать у этих людей, у этого большинства иллюзию, будто они творят свою историю сами, свободно, сами ставят себе цели и достигают их, что это – их цели, что они не навязаны им извне, но в итоге все получается так, как было нужно Мировому духу, как было задумано Им. Комментируя этот момент, В. В. Бибихин очень хорошо и очень образно замечает: «Для своей цели дух пользуется поступками исторических людей, которые в свою очередь для своих целей пользуются помощью массы, которая не оставляет, кроме как через них, своего следа и своих имен в истории. И как подчиненная масса, следуя вождям, не знает или криво понимает цели ведущих, так герои истории, при всей своей чуткости к духу времени, при всей своей разумности, хотя они и говорят и делают лучшее из всего, что вообще по – человечески может быть сделано, – и они тоже, что бы они не думали о своей самостоятельности и зоркости, тоже только инструменты мирового духа: он обводит, перехитряет их своей хитростью, пользуется ими как своими делопроизводителями. Их провалы, неудачи, трагедии – и, ступенькой ниже, бесчисленные беды безымянной от них зависимой массы – не срыв истории, а только знак того, что она спешит к своей великой цели. А когда не спешит, когда человечество переживает эпохи покоя и счастья? Ничего хорошего. Всемирная история – не полигон для человеческого счастья. Счастливые эпохи – пустые страницы в ней»[12]. Из этих строк, надеюсь, понятно, почему иногда историки философии говорят об аморализме исторической концепции Гегеля.

Наконец, следует третья разновидность духа в) абсолютный дух – это формы общественного сознания, такие как – искусство, религия, философия. Они есть наивысшие проявления духа. Искусство – это непосредственное отображение и созерцание человеком Абсолютной Идеи (то есть Бога). Увидеть и отобразить эту Идею могут лишь немногие избранные – гении и таланты. Они и есть творцы искусства.  Религия – Абсолютная Идея, данная в форме представления. Здесь Абсолютная Идея открывает себя человеку, она есть откровение Бога о самом себе.  Однако, так было не всегда. Гегель, особенно в своих ранних работах ( «Жизнь Иисуса», «Дух христианства и его судьба», «Позитивность христианской религии»), показал, что подлинная религия = вера – это дело сердца, субъективное и глубоко личностное отношение. А современное христианство (неважно – католицизм ли, протестантизм ли) есть позитивная религия, навязанная извне, поддерживающая догматизм и закабаление личности. Гегель признает, что историческая религия необходима для социальности, но она, увы, состоит на  службе у эксплуататоров. Гегель говорит, что греки требовали свободной и радостной религии, а римляне со своей империей, рабством, централизацией, бюрократией породили христианство – религию рабов. А ведь христианство в первоначальной и незамутненной чистоте своей обещало освобождение! Вот и надо восстановить эту чистоту.  (Вообще, самый жесткий господин – это смерть. Надо преодолеть ее и получить свободу). Истинная религия подчиняется зову сердца. Догматизм надо искоренять. Правда, поздний Гегель в своих более поздних «Лекциях по философии религии» смягчит эти свои оценки. Ну и, наконец, философия – это мыслящее рассмотрение мира в понятиях, это – «наука наук», это – полное раскрытие всех истин, это – абсолютное знание, полное и адекватное познание Богом самого себя. Понятно теперь, почему Гегель называл философию непрерывным богослужением. Через философию можно схватить целостность мира. Разум позволяет познать действительность и принять ее – увидеть за ней вечные и незыблемые законы.

Итак, сделаем наиболее важные выводы, касающиеся гегелевской философской системы:

—— Гегель создал диалектическую логику, разработал ряд важных логических понятий и категорий, подчеркнул созидательную роль противоречий во всех сферах бытия;

—– он попытался осмыслить процессы в природе, и в своей философии природы сформулировал очень важное понятие = отчуждение, которое затем было воспринято и по – своему переработано многими мыслителями, например, тем же К. Марксом. По Гегелю, природа – это отчуждение Идеи от себя самой. Понятие отчуждения включало в себя: а) творение материи из воздуха; б) сложные отношения между объектом  (окружающим миром) и субъектом (человеком) – через человеческую деятельность Мировой дух опредмечивает себя; в) искаженное, неправильное понимание человеком окружающего мира. Можно сказать еще и так, что отчуждение (овнешнение) – это создание продуктов, объективация духа, но, когда человек осознал свою деятельность, то отчуждение снимается, вещь вернулась в своей целостности к человеку. Гегель начинает трактовать отчуждение и в социальном плане. Он говорит о том, что капиталистическое производство – бездушное, животное состояние общества, но затем поздний Гегель эту свою критику несколько смягчает. А вот Маркс, наоборот, подхватывает эти гегелевские мотивы трактовки отчуждения именно в социальном плане и радикализирует, углубляет их именно в плане критики капитализма;

—— Гегель глубоко размышлял над сущностью права, государства, закономерностями исторического процесса – при этом он подходил к этим процессам с позиций диалектики и объективного идеализма;

—— он выдвинул тезис о тождестве, то есть совпадении объекта и субъекта, мысли и предмета, бытия и мышления. Причем тождество это у него (важно!!!) живое, подвижное, диалектическое, развивающееся, а не мертвенное и застывшее, абстрактное.  Это тождество, в коем стороны находятся в динамически-неравновесном состоянии, тем не менее, давая при этом тому целому, сторонами которого они являются, пребывать именно тождеством. По Гегелю, абстрактное, формальное, метафизическое тождество неинтересно, пусто, неэвристично, бессодержательно для философии. Все, в чем нет развития, движения, беспокойства, противоречивости для философии не представляет ни ценности, ни значимости, ни интереса. (Абсолют, допустим, у Шеллинга есть застывшее, неподвижное, неразвивающееся тождество, а у Гегеля развивается все, в том числе и Бог – он есть и тождество, и нетождество). Это надо понимать в целом так, что вещи и мысли о них совпадают, мышление и истинная природа вещей – суть одно и то же. Мир есть воплощенная, объективированная мысль, теофания Идеи, разум присутствует в мире, ибо Бог сотворил мир и все вещи из полноты своей Божественной мысли и Божественных предначертаний. Таковое тождество, совпадение бытия и мышления мыслитель трактовал как тот факт, что реальный мир есть проявление Идеи, понятия, духа. Таковое тождество бытия и мышления есть процесс самопознания Абсолютной Идеей самой себя и вместе с тем – процесс порождения всей действительности. Значит разум, мысль обладают реальным бытием, а бытие насквозь пронизано разумом. Стало быть, никакого противоречия между бытием  (материей) и идеей  (сознанием, разумом), между мыслью и предметом не существует. Гегель обнаружил и проманифестировал одинаковость, тождественность, совпадение бытия и мышления. Это – исходный пункт всей его философии. Отсюда – его знаменитая формула, выведенная им 25 июня 1820 года в своем предисловии к «Философии права» и вызвавшая столько яростных споров. Вот она: «Все разумное действительно, а все действительное разумно»[13]. Многие, безусловно, ошибались, когда истолковывали этот тезис в том духе, что Гегель, дескать, оправдывает им все существующее, весь идиотизм, всю грязь и мерзость, все зло, все несовершенство нашего мира. При поверхностном и неглубоком толковании этого высказывания и в самом деле с его помощью можно оправдать и терроризм, и войны, и преступность, и диктаторские режимы, и наркоманию, и все, что угодно. Но в том – то и дело, что все обстоит гораздо сложнее и глубже, чем может показаться на первый поверхностный взгляд. Да, разум «разлит» в мире, но это не значит, что все, что мы наблюдаем, разумом может быть оправдано в равной мере. Гегель разводит два понятия – действительность и существование. Это – разные вещи. Не все существующее есть действительность! Действительность – это лишь часть существующего, в которой есть проявления закономерности, разумности. Есть разные степени и ступени, градация действительности. Наивысшей же действительностью обладает лишь Бог = Абсолютная Идея.  («Не вся действительность разумна, а разумен лишь Бог». Гегель. 1827). Все же остальное, где разум отсутствует, где нет никакой логики, где царит хаос и произвол – это все неоправданное, неразумное, нелогичное, подлежащее рано или поздно саморазрушению и самоуничтожению, самоликвидации. Все это теряет статус действительности и с необходимостью должно исчезнуть. Конечно, это произойдет не вдруг, не сразу, не в одночасье, но произойдет. Гегель в этом был убежден. Тем более, что Мировому духу некуда спешить, ведь тысяча лет для него как один день. Да, крот история роет медленно. Но все – таки роет! Все хаотичное, беспорядочное, лишенное логики на самом деле и не существует вовсе, а является лишь иллюзией, кажимостью, видимостью действительного существования. Все то, что хаотично, неразумно, нелогично – оно же и недействительно, временно, есть лишь иллюзия, видимость, кажимость. Все хаотичное и неразумное в этом мире (а, значит, и недействительное) необходимо должно исчезнуть, раствориться без остатка, подвергнуться саморазрушению, самоуничтожению, или же – оно должно возвыситься до статуса действительности, стать таковой, преобразиться, проникнуться светом разума и логики. Все, что не пронизано разумом, логикой, мыслью не имеет права на существование! Вот – в чем, как представляется, подлинный смысл этой формулы Г. Гегеля.  Гегель вообще ценил разум, мысль больше всего на свете, как проявление Божественного в человеке ( ведь Бог = чистая мысль). Человек, утративший разум, был для него мертв. Так, например, он много лет состоял в переписке с известным немецким поэтом Гельдерлином, но когда последний сошел с ума,  лишился разума, то Гегель прекратил всякие отношения с ним. Почему? Он что – был таким уж черствым, бездушным, неспособным к состраданию, не ценившим дружбу человеком? Конечно же, нет! Причина здесь совершенно в другом. Это произошло именно потому, что для Гегеля человек, утративший способность к разумному мышлению, переставал быть «действительным» человеком, переставал соответствовать своему понятию, идее человека. Такой человек был для философа духовно мертв;

——– многие обращали внимание на противоречие между прогрессивным методом и консервативной системой в философии Г. Гегеля. Метод – это диалектика, бесконечное самодвижение, саморазвертывание и саморазвитие Бога, мира, человека, социума, познания и мышления. Система – это общее построение всей философии, порядок изложения, подачи материала. Здесь, и об этом уже ранее говорилось, Гегель абсолютизирует триаду, подгоняет под нее конкретный материал, допускает известное насилие над фактами, ежели они не укладываются в прокрустово ложе его системы. Дух метода противоречит консервативной системе. У Гегеля получается, что диалектика, прогресс, развитие – это все важно, конечно, но это все – уже в прошлом. Им нет места в настоящем и в будущем. Ведь абсолютная цель достигнута – Божество познало себя в философии Гегеля. Он полагал, по крайней мере, из целого ряда его текстов можно сделать такой вывод, что именно его философия – полное раскрытие и воплощение Абсолютной Идеи, что сущность мира такова, как ее изобразил Гегель. Поэтому – то данные отдельных, частных наук могут и не иметь никакого значения. Это – эмпирия. А в целом на метафизическом уровне – картина ясна. Ему казалось (и наверное всерьез!), что он осчастливил человечество некоей абсолютной истиной на все времена. Развитие остановлено. Но ведь это все абсолютно противоречит его же (гегелевской) диалектике, которая на всем видит печать неизбежного падения, провозглашает принцип бесконечного развития и познания. Вечен только сам процесс этого бесконечного и неостановимого потока, круговорота, смены одних форм другими, процесс беспрерывного возникновения и уничтожения. Достойно гибели все то, что существует. Система в своих консервативных очертаниях и формах противоречит прогрессивному гегелевскому методу = диалектике. Чувствовал ли это сам Гегель? Наверное, чувствовал. Другой вопрос, что не хватило времени, сил  (может, чего – то еще – мы не знаем, ведь творческая лаборатория гения – место тайное, сокрытое от посторонних) для того, чтобы как – то попытаться если уж не совсем устранить это противоречие, то  хотя бы смягчить, сгладить его. А, может быть, выскажу свое здесь предположение, великий диалектик решил и к своей философии вольно или невольно применить принцип всеобщей противоречивости всех сфер бытия, который он энергично отстаивал и утверждал, и этой противоречивости не должна была избежать и его собственная философия. Она тоже должна быть противоречивой, как и все на свете, ибо ведь и сам Бог противоречив  (а философия – это отражение Бога (Абсолютной Идеи) в мысли, ведь и тождество Бога и мира, бытия и мышления тоже противоречивое, беспокойное, диалектическое), и этой противоречивостью, может, должна она ( философия) подтверждать свою жизненность. Если все на свете противоречиво, то почему философия Гегеля не должна быть таковой, не должна содержать в себе противоречий, должна избегнуть этой судьбы?! Противоречивость гегелевской философии лишь подтверждает противоречивую суть бытия. Возможно, и в этом еще смысл противоречия между методом и системой в философии Гегеля (???!!!);  = Чем не тема для студенческой дискуссии?!

——- наследие Гегеля (как и любого великого мыслителя) стало предметом ожесточенных споров и борьбы – им восхищались, его ненавидели, его критиковали, но обаяния его личности, магии его личности не мог отрицать никто. Хорошо известно, как Гегель повлиял на Маркса и Энгельса, которые пересадили многие его идеи на почву материализма и весьма плодотворно. Так, например, один известный отечественный исследователь  (В. В. Бибихин) полагал, что гегелевское увлечение политэкономией подарило марксизму почти все его темы и термины  (родовая сущность человека, господин, раб, труд, отчуждение, обмен, товар, богатство, нищета)[14]. Но я здесь только добавлю, что Маркс все эти термины и концепты не просто «взял в подарок», он их творчески переработал, переосмыслил в соответствии со своим видением задач философии. Герцен называл гегельянство «алгеброй революции». А вот А. Шопенгауэр откровенно не любил Гегеля, если не сказать ненавидел. Он называл его глупым, пустым, скучным, противным, старым ученым шарлатаном, который духовно развратил не одно поколение. Ну в случае с Шопенгауэром в его отношение к Гегелю вмешивались, конечно, еще и личные, субъективные мотивы. Философ 20 века К. Поппер (его труд «Открытое общество и его враги») видел в Гегеле ( наряду с Платоном и Марксом – интересная компания!) теоретического предтечу так называемого «закрытого», то есть тоталитарного, несвободного  общества и клеймил его как врага «открытого», то есть свободного, демократического общества. При этом Поппер пытался всячески, любой ценой дискредитировать Гегеля, обращался к малоизвестным фактам его биографии, акцентировал внимание на его человеческих слабостях и недостатках ( а они у него, конечно же, были  (также как были они и у господина Поппера), ибо ведь о Гегеле можно сказать: се человек, и ничто «человеческое, слишком человеческое» ему не чуждо). И. Ильин трактовал философию  Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. Конкретное – значит сращенное, тотальное, наполненное пульсацией бытия, жизненное в противовес пустому, формальному, абстрактному. Вся «Логика» Гегеля прослеживает переход от  абстрактного к конкретному. Кто – то обращает внимание на ранние работы Гегеля, посвященные христианской религии. А вообще же каждый берет из наследия Гегеля то, что ему близко, то, что он хочет взять. Кто – то увлечен его революционной диалектикой, которая подчеркивает онтологичность, неискоренимость противоречий в структуре бытия и которая на всем видит печать неизбежного падения. А из этого – можно сделать и радикальные выводы применительно к области социальной жизни. А кто –то, напротив, видит в его воззрениях апологетику, защиту всего существующего, призыв к осторожности и стабильности. То есть вот он – Гегель – двуликий Янус = метод + система. Кто – то тяготеет к революционному методу = диалектике, а кто – то к консервативной системе. И, наверное, своя правда есть и у тех, и у других.

Такое множество подходов и оценок гегелевской философии лишний раз указывает на масштабность, величие его фигуры, подтверждает истину, высказанную кем – то из великих: только гений вечен, все остальное востребовано смертью! Конечно, мертвы и беспочвенны все претензии Гегеля на обладание неким абсолютным, божественным знанием. Но конгениальны для нас, сегодняшних, те его идеи, где анализируются сложнейшие проблемы в различных отраслях философского знания. Работать для философии, для достижения истины – такова цель Гегеля. И, надо признать, что он немало продвинулся на пути к достижению этой цели, передав эстафету последующим поколениям мыслителей. Ибо для философии – это вечная и неизбывная цель.

Смерть отняла великого диалектика и мыслителя 14 ноября 1831 года. «Он умер в середине своей деятельности, на высоте своей славы, в полном наслаждении глубоким уважением многочисленной толпы последователей. После него осталась не только могущественная система, но и могущественная, обширная школа. И эта школа, в сущности, была его созданием и даже частью его философии. Подобная система не мыслима без формальной, надежной, организованной дружины. Энциклопедическая по своему содержанию, она, естественно, была пропагандистской по своему внешнему проявлению. Она не знала других пределов, кроме пределов науки…Она могла двигаться и расширяться до бесконечности с помощью ее диалектики и ее двусмысленности; с ней могли сдружиться люди самых противоположных понятий, и за ее формулами могли скрываться столько же искренние, сколько и неискренние ее поклонники. По своему принципу она была монархической, замкнутой и исключительной: сама собой она замыкала своих последователей в один кружок с постоянным средоточием и за чувство зависимости вознаграждала гордым сознанием безусловности. К этим свойствам системы присоединилось еще настроение и положение ее творца. Удивляясь в Ришелье и Наполеоне их искусству подавлять отличительные особенности в людях, он в то же время и сам был врагом всякого рода особенностей в мнениях и философствовании. Он стремился подчинить мышление тому же строгому порядку и тому же повиновению, какому была подчинена воля людей. Его философия заключалась не в определениях, но в философствовании, поэтому он отвергал требование научить философствованию без философии»[15] (курсив мой – А. К). Тот же исследователь в своей фундаментальной монографии о Гегеле указывает, что «никогда еще не было сделано попытки в таком обширном объеме приложить к области истины то, что в области прекрасного запечатлевает произведения человеческого духа бесконечным достоинством и негибнущей жизнью… философия Гегеля стремится вставить также и мышление, а с мышлением даже всю вселенную – в форму, покрывающую себя содержанием, следовательно, в форму безусловную. Она совершенно изнемогает в борьбе этой тенденции формы с противоречащими всякому замкнутому формированию элементами мира и истории, мышления и истины. Поэтому она может показаться поверхностному взгляду только всеобщим гармонизмом, не имеющим вне себя никаких противоречий и победившим и примирившим в себе все противоречия. Но с помощью подробного анализа мы в ней откроем образцовую карту противоречий и maximum запутанности. Выражаясь короче, она есть не что иное, как с ловкой хитростью формулированная война всегда против всего».[16]

Итак, война всегда против всего! Гармония и тождество тоже насквозь противоречивы, пульсирующи и диалектичны! Пульсирующее, имманентное беспокойство, сродни гераклитовскому огню или гераклитовскому потоку, которое не может застыть, прекратиться, иссякнуть не может удовлетвориться ничем наличным, действительным, которое хочет все это наличное преодолеть, дабы придти к новым рубежам, а затем оставить позади и их. Диалектичность, беспокойная противоречивость бытия, внутренняя пульсация, жажда изменений, превращений, преодолений наличного состояния, признание ущербности, неокончательности, неизбежности падения его. Вот, что манифестирует Гегель. Противоречивость во всем – и в Боге! И из сущности Бога = Абсолютной Идеи, из его теофаний это беспокойство и противоречивость изливаются и в мир, становятся константой его. Думается, Гегель – прежде всего в этом, в констатации этого фундаментального факта.

А что же касается гегелевской системы, то тысячу раз прав Рудольф Гайм, нашедший, что «сила живой истории и вращающегося в ней духа сильнее всяких ученых партий и крепче всех оков систем. В системе Гегеля именно то, что из нее делает систему и дает ей возможность образовать школу, принадлежит прожитой уже форме образования; что хотело продолжать жизнь, должно было жить далее».[17]И система не могла помешать дальнейшему развертыванию этого потока жизни духа и мысли, более того, «под влиянием нового движения мира… неизбежно наступила пора разложения для системы, которая спутала в себе, наподобие искусственного свитого узла, все нити нашего духовного развития. Это разложение совершилось внутри самой школы на основании сил, присущих самой системе. Оно началось именно в тех пунктах, в которых безусловный дух наиболее тесно вступил в сообщение с духом времени и в явственных словах передал последнему власть над собой».[18] Философия Гегеля превратилась в своего рода «сад расходящихся тропок», где каждый из эпигонов и последователей выбирал именно ту тропу, которую хотел. Она расслаивалась на тенденции, школы и направления – левые, правые гегельянцы, младогегельянцы, но это – уже особый разговор.

И опять же образно заметил Р. Тарнас, что гегельянство, как бы в подтверждение собственной теории, в конце концов потонуло в тех самых волнах, которые оно же и всколыхнуло. Но потонуло неокончательно. Оно сообщило этим волнам свои импульсы, свою магию, свое энергию. Современное мышление усвоило весьма многое из Гегеля – прежде всего, понимание диалектичности бытия, многоплановости эволюции и власти истории[19].

Думаю, о Гегеле сказано достаточно, даже весьма пространное изложение получилось, но тут, как говорится, надо вспомнить самого Гегеля, который как – то заявил, что его философию нельзя изложить ни кратко, ни популярно, поэтому пришлось развернуть, так сказать, величественное полотно гегелевской мысли.   Да простят меня за высокопарность, но здесь она, думаю, уместна.

Я изложил его так, как понял, как сумел, хотя понять его – дело непростое, а уж тем более попытаться внятно изложить для других. Сам ведь господин Гегель как – то заметил, что из всех учеников его понял только Розенкранц, да и тот понял неправильно. Да понял ли самого себя до конца сам господин Гегель?! Вот еще вопрос! Кто-то из великих, помнится, сказал, что он живет в постоянном страхе, что его правильно поймут! Так вот Гегель, думается мне почему-то, тоже жил в постоянном страхе, что его правильно поймут. И что он сам себя правильно поймет. Не открылась ли ему некая Бездна, нечто такое, чего он и сам испугался?! Нечто такое, что нам еще предстоит когда-то в полной мере осмыслить и осознать? Так – вопрос на полях гегелевской мысли. И еще, представляется автору сиих строк, философская деятельность Гегеля протекала вполне в духе античной трагедии – он был, как бы это выразить, нередко субстанционально прав даже в своей неправоте, и субстанционально  неправ даже в своей правоте. Обывателю, пусть даже с дипломом философа, это было иной раз очень трудно постигнуть. Мне иногда думается, что у него было противоречие не только и не просто между методом и системой. У него было, как нам представляется, еще одно фундаментальнейшее противоречие (и, думаю, он осознавал его и мучился от невозможности разрешения оного) – а именно, противоречие между глобальностью, грандиозностью  поставленной задачи = объяснить Целый мир = Целое мира, законы его возникновения и развития и (не то чтобы невозможностью), но непреодолимой недостаточностью средств для ее разрешения. Ибо даже такой гений, как Гегель, не мог сгенерировать и создать, выработать всего богатства философем, понятий, концептов, логосов, категорий, которые бы охватили и объяснили это самое Целое в его связях и полноте. Хотя он очень старался. Но он не смог выразить в той мере и как сам того хотел Бесконечное, Неограниченное, Неисчерпаемое, Конкретное конечными средствами, ограниченным логическим и языковым человеческим инструментарием.  В принципе, наверное, это противоречие – между неисчерпаемым богатством = логическим и онтологическим Мирового Целого и принципиальной невозможностью его адекватно выразить и описать – не ново. Но, думается, в случае с Гегелем, оно должно было приобрести для него особую остроту. Будь он, к примеру, мистик или теолог, или агностик, то, возможно, он так остро не переживал бы его, принимал бы как должное. Смирился бы с этой невыразимостью, довольствуясь хотя бы тем, что ему удалось начертать. Но он – панлогист, рационалист, философ, веривший во всемогущество Мысли, Разума. И когда он ощущал, что его = гениальный (!!!), мощный разум, его категориальный, понятийный аппарат, который он так напряженно пестовал, здесь пробуксовывает (что же уж тогда говорить про посредственностей от философии?!), что он бессилен, то, думаю = убежден, он испытывал острые приступы неудовлетворенности и отчаяния от осознания самого этого принципиального факта. Хотя, возможно, старался и не показывать этого факта своим адептам, последователям. Да, он говорил, что Истина есть процесс, но, думаю, в глубине души все же надеялся, что будет тем мыслителем, который сумеет проследить не только этапы этого процесса, но и в своей философии оформит полную реализацию, самоосуществление этого процесса, окончательную и цельную завершенность его. А после него – останется лишь подбирать какие-то крохи частностей.  Но даже ОН, полагавший, что заглядывает в мысли Бога о Мире, не смог этого осуществить.  ПРОЦЕСС оказался сильнее гегелевских попыток обуздать его. Даже усилия недюжинной мысли здесь оказались недостаточными..  Думаю, философ это осознавал и переживал. И еще: исходя из принципа триады – его = Гегеля философия – это тезис. Значит должен был появиться, возникнуть (обязательно!) некий антитезис = АнтиГегель (и не в смысле Шопенгауэра=Кьеркегора, которые были движимы, в основном, некими личными, субъективными мотивами, не имеющими отношения к подлинной Философии). Но этот антитезис = АнтиГегель должен был вырастать из подлинно Философских оснований, Философского корня. Где нет ничего личного, наносного, мелочного. И из их единства должен был вырасти синтез, где гегельянство, очищенное антитезисом, должно обрести новые смыслы, обнаружить новые грани, новое звучание. Гегель, думаю, это в глубине души понимал, задумывался, какими этот антитезис к его учению и новый синтез будут?!  На наш скромный взгляд, ни подлинно философский антитезис к Гегелю, ни подлинно философский синтез Гегеля и нерожденного пока АнтиГегеля до сих пор еще не созданы, не рождены, не высказаны. Гегель еще ждет своего подлинно философского отрицания (=снятия) и отрицания этого отрицания. Дождется ли? Не знаю. Для начала должен появиться Ум, равный Гегелю, и такая же отвага в охвате Целого, такая же дерзость и трагичность, такая же жажда преодоления тирании бессистемности.  Возможно, рождение такого философского синтеза тоже будет никогда незавершимым Процессом. Но, повторим, даже то, что Гегель смог сделать на своем философском пути, впечатляет – те же Законы диалектики!

Я тоже сейчас подбирал слова, дабы выразить эту свою мысль о Гегеле. Для меня Гегель – это тоже Целый мир, и я, грешный, пытаюсь своим ограниченным и несовершенным способом открыть его каждый раз заново для себя и постараться ввести в него студентов.  И каждый раз – это премьера, в коей трудно что-либо предугадать – и что получится у тебя, и как воспримет аудитория.

Кто-то, возможно, скажет, что все гениальное всегда просто. И с Гегелем все тоже просто. Отвечу: Вы думаете – так все просто. Да, все просто, но совсем не так!

Еще и еще раз: можно сказать, что философия Гегеля настолько необъятна, что даже попытка высказаться о ней более или менее суммарно, есть сродни подвигу, в этой попытке есть нечто героическое, она почти обречена на провал. Гегель – бесконечный мир. Тем не менее, я все – таки рискнул осуществить (как уж смог!) это мероприятие –  сформулировать основные положения философии Гегеля. Имея в виду донести их затем до сознания и разумения современных студиозов (а уж кто и что воспримет – Бог весть?!). Это – мое подношение Гегелю. Моему. Как я его прочитал. Каждый преподаватель философии когда-нибудь должен рискнуть сделать его.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

  • Бибихин В. В. История современной философии ( единство философской мысли) / В. В. Бибихин.- Спб.: «Владимир Даль», 2014.- 398 с.
  • Гайм Р. Гегель и его время / Р. Гайм. – СПб.: Наука, 2006. – 391 с.
  • Гегель Г. Лекции по истории философии. Книга 1 / Г. Гегель. – СПб.: Наука, 2001. – 480 с.
  • Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско – богословские очерки) / А. Г. Дугин. – М.: Академический проект, 2013. – 515 с.
  • Тарнас Р. История западного мышления / Р. Тарнас.- М.: Крон – Пресс, 1995.- 448 с.
  • Философия ( полный курс) / Под ред. проф. Ерыгина А. Н. – Ростов – на – Дону: Издательский центр «МарТ», 2004. – 704 с.
  • Шинкарук В. И. Единство, логики и теории познания / В. И. Шинкарук. – Киев. Наук. Думка, 1977. – 367 с.

 

 

 

[1] Чем, кстати, не тема для диспута с современными студиозами???!!!

[2] В этой связи можно привести оценку В. С. Соловьева, который находил, что Гегель «может быть назван философом по преимуществу, ибо из всех философов только для него одного философия была все. У других мыслителей она есть старание постигнуть смысл сущего; у Гегеля, напротив, само сущее старается стать философией, превратиться в чистое мышление. Прочие философы подчинили свое умозрение независимому от него объекту; для одних этот объект был Бог, для других – природа. Для Гегеля, напротив, сам Бог был лишь философствующий ум, который только в завершенной философии достигает и своего собственного абсолютного совершенства; на природу же в ее эмпирических явлениях Гегель смотрел как на чешую, которую сбрасывает в своем движении змея абсолютной диалектики».  Цит. по:  Философия (полный курс): Учебник для студентов высших учебных заведений / Под ред. Проф. Ерыгина А. Н. – М.: Ростов – на – Дону, Издательский центр «МарТ», 2004. – С. 21.

 

[3] «Гегель выдвинул такую концепцию действительности, которая стремилась соотнести между собой и объединить человека и природу, дух и материю, человеческое и божественное, время и вечность». Тарнас Р. История западного мышления. – М.: КРОН – ПРЕСС, 1995. – С. 321. «Гегель испытывал сильнейшее побуждение постичь все измерения существования, объединив их в одно диалектическое целое». Там же. С. 322.

[4] Философия (полный курс): Учебник для студентов высших учебных заведений / Под ред. Проф. Ерыгина А. Н. – М.: Ростов – на – Дону, Издательский центр «МарТ», 2004. – С. 374 – 375.

 

[5] Однако есть и другие неожиданные прочтения Г. Гегеля. Так А. Г. Дугин полагает, что Гегель показывает Модерн с ео оптимистическими установками и верой в линейный прогресс «как пародию и лживую гальванизацию пошлой смерти. Модерн, таким образом, и, соответственно, Просвещение есть для него нечто, что следует преодолеть. Сам Гегель внятно указывает то направление, в котором это надо делать – в сторону морали и обретения духом новой достоверности самого себя».   Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско – богословские очерки). – М.: Академический Проект, 2013. – С. 307.

[6] Нельзя не согласиться с тем же Р. Тарнасом, что «с закатом Гегеля с интеллектуальной сцены современности исчезла последняя метафизическая система серьезного культурного масштаба, утверждавшая существование доступного человеческому сознанию вселенского порядка». Там же. С. 325.

[7] Дугин А. Г. В поисках темного Логоса (философско – богословские очерки). – М.: Академический Проект, 2014. – С. 312 – 313.

[8] По поводу гегелевских лекций именно по истории философии, к которым мы по ходу курса не раз обращались,  хотелось бы сказать особо и заметить, что Гегель сам был гением, и когда гений анализирует других великих мыслителей, то это всегда и поучительно, и внушительно. Полагаем, что по глубине философского анализа, по силе проникновения в суть разных философских систем, по степени историко – философского озарения это сочинение и по сей день не имеет себе равных, остается во многих отношениях непревзойденным исследованием истории европейской философии, остается актуальным, и, вероятно, еще очень и очень долго будет оставаться таковым, что бы там ни говорили. Если вообще когда – либо и появится «второй Гегель», который создаст нечто, превосходящее этот гегелевский труд, то произойдет это очень и очень нескоро. Мы полностью согласны с К. А. Сергеевым и Ю. В. Перовым, которые в своей статье «Гегелевская история философии в контексте новоевропейской метафизики» (которая, кстати, явилась вступительной статьей к переизданию гегелевских «Лекций по истории философии», 2001 год) отмечают, что «Гегель первым осознал, можно сказать даже, что после Аристотеля Гегель осознал заново свою философию как философскую историю мысли как таковой в  ее метафизическом измерении… рассматриваемые здесь его лекции по истории философии до сих пор представляют собой, по сути дела, единственную философскую историю метафизической мысли».  Далее этот же тандем авторов указывает, что гегелевская история философии « в противовес сугубо историографическому или доксографическому подходу… остается до сих пор  единственной историей понимания бытия – как – сознания. В таком понимании бытия истина становится достоверностью реального знания самой по себе человеческой природы, коей изначально и внутренне, согласно Гегелю, присуща разумность;  благодаря обретению необходимой ей деятельной и благостно – действенной свободы  обеспечивает себя соответствующими условиями самоосуществления». Далее эти же авторы указывают, что «гегелевская история философии – это история философского постижения бытия, понимаемого как сознание в его движении к своему собственному понятию, которое реализуется в действительности как знающая себя идея в присущей ей всеобщности, то есть как дух абсолютного самосознания».  Они же далее проводят мысль о том, что «история философии для Гегеля – это история восхождения мысли к самой себе и тем самым нахождения самой себя», она есть строгая наука, которая «не включает в свое содержание и состав личность и индивидуальный характер  того или иного мыслителя, а также присущее ему своеобразие мысли – все это свойственно доксографии, литературоведению, популярным изложениям историко – философского процесса».   И, наконец, автор этих строк полностью солидарен с выводом К. А. Сергеева и Ю. В. Перова о том, что «никто не пытался возвысить так философскую мысль после греков, как это делал Гегель и в наше время М. Хайдеггер».  Ну если в случае с Хайдеггером можно и поспорить, то, что касаемо Гегеля, автор этих строк полностью присоединяется к этой оценке. Ну и видимо, наконец, прав сам Хайдеггер, которого цитируют Сергеев и Перов, утверждавший, что кроме Гегеля никто «не достигал такого обоснования философии, которое позволяет и требует, чтобы философия двигалась одновременно и в своей истории, и чтобы это движение было бы самой философией». (выделено везде мной – А. К.).        Обо всем этом –  Гегель Г. Лекции по истории философии. Книга 1. – СПб.: Наука, 2001. – С. 41, 49, 58, 59, 60.

[9] Шинкарук В. И. Единство диалектики, логики и теории познания. Введение в диалектическую логику. – Киев: Наукова думка, 1977. – С. 175.

[10] Бибихин В. В. История современной философии (единство философской мысли). – СПб.: Наука, Владимир Даль, 2014. – С. 243.

[11] В глазах Гегеля, здешний мир является как раз состоянием самоосуществления Абсолюта. Мир и есть не что иное, как история раскрытия божественного начала, постоянный процесс становления, огромное действо, в котором Вселенная является в откровении самой же себе и достигает своей свободы. В этой великой диалектике все возможности, или потенциальности, воплощены в различные формы возрастающей сложности, и все то, что существует лишь подспудно в начальном состоянии бытия, постепенно выходит наружу и становится явным. Об этом – Тарнас Р. История западного мышления. – М.: КРОН – ПРЕСС, 1995. –  С. 323.

[12] Бибихин В. В. История современной философии ( единство философской мысли). – СПб.: Наука, Владимир Даль, 2014. – С. 126.

[13] А вот А. Н. Чанышев, например, думает, что «все действительное безумно».  Но это «действительное» как раз не есть действительность в гегелевском смысле, это как раз лишь просто «существование».

[14] Бибихин В. В. История современной философии. – СПб.: Наука, Владимир Даль, 2014. – С. 52.

[15] Гайм Р. Гегель и его время.  – СПб.: Наука, 2006. – С. 363 – 364.

[16] Там же. – С. 365.

[17] Там же.

[18] Там же. – С. 366.

[19] Тарнас Р. История западного мышления. – М.: КРОН – ПРЕСС, 1995. – С. 325.

Loading