Самченко Владимир Николаевич. Основы философии в стихах

Самченко Владимир Николаевич

Красноярский государственный

аграрный университет

доктор философских наук, профессор кафедры философии

Samchenko Vladimir Nikolaevich

Krasnoyarsk State Agrarian University

doctor of philosophical Sciences, professor of the Chair of philosophy

E-Mail: v.n.samchenko@km.ru

УДК –1(101,11,123,124,13,14)

Основы философии в стихах

Аннотация: Дано краткое стихотворное изложение основных разделов систематической части курса философии: Введение, Логика и диалектика, Онтология, Теория познания, Социальная философия. Может использоваться в обучении, имеет определенное научное значение.

Ключевые понятия: проблема абсолюта, основной вопрос философии, метафизика, релятивизм, диалектика, локальность и нелокальность, идеализм и материализм, истина и ее критерии, человек, свобода, общество, история.

“Bases of philosophy in verses”

Summary: The short poetic statement of the basic sections of a regular part of a rate of philosophy is given: Introduction, Logic and dialectics, Ontology, the Theory of knowledge, Social philosophy. It can be used in training, has the certain scientific value.

Key words: problem of the absolute, the basic question of philosophy, metaphysics, relativism, dialectics, localness and non-localness, idealism and materialism, true and its criteria, man, freedom, society, history.

ОСНОВЫ ФИЛОСОФИИ В СТИХАХ

 

Это рифмованное изложение основ философии замышлялось в надежде облегчить студентам усвоение учебного курса и повысить его эффективность, и в настоящее время используется как дополнительный методический материал. В то же время, оно является продуктом внутренней потребности автора – в новой форме упорядочить свои воззрения. Здесь представлены тексты по систематической части курса. Подобные тексты применяются и в преподавании его историко-философской части.

Автор сразу отбросил художественные претензии, стремясь только изложить существо дела наиболее прямо и просто. Отсюда – раёшный стих с неровной и меняющейся ритмикой, не избегающий отглагольной и однокоренной рифмы. Не будучи особо ценным эстетически, он как раз подходит для наших целей. В частности, такой стих позволяет почти в любом месте сокращать, дополнять или расширять рифмованное изложение. Причём делать это может не только автор начальной версии, но и заинтересованный читатель.

 

 

I. ВВЕДЕНИЕ

 

Цель философии – самое общее знание

И углублённое сути вещей понимание.

Функции две у неё основных: разработка методологии,

То есть познанья научного ищет пути она строгие;

И соучастье во всяком мировоззрении,

То есть, на мир и людей обобщённом и слитном воззрении.

Есть соответственно две основные проблемы,

И в философии с ними столкнёмся везде мы.

Первая: «может ли быть абсолют» – нечто очень на свете особое;

Ну а вторую зовут «основной вопрос философии».

 

Чтоб осознали всё это яснее и проще мы,

Нам и понятья нужны наиболее в знании общие.

Главные здесь – бытие и его отрицание,

И становленье меж ними – обоих обмен и мерцание

(правильный смысл «бытия» – это просто существование[1]).

Нет вокруг нас ничего беспредельного вроде,

К небытию всё причастно, согласно природе.

Правда, и разница в этом бывает огромная:

Есть океан, есть и малая капелька скромная.

Ближе стоит океан к бытия полноте,

Ближе ещё – олимпийские боги, в античной мечте;

Только ведь каждый из них всё равно ограниченный, частный.

Но, может, есть и предмет, вовсе к небытию не причастный?..

Должен он всё обнимать, должен он господином быть людям!

Принято этот предмет называть абсолютом.

 

Кто признаёт абсолют, не смущаясь пределами физики,

Тех называют философов метафизики.

Кто видит в мире одни лишь мерцанья игристые,

Тех называют философов релятивистами.

В свете науки, узки эти взгляды до скуки;

Но философия масс не дозрела ещё до науки,

Многим роднее как раз эти скучные муки.

 

В мире действительном нет самого абсолюта,

Но не случайно и кажется, есть он как будто.

Ведь постоянство и сходное всюду встречается,

В этом всеобщая связь всех вещей проявляется.

Вещи своими чертами друг друга снабжают,

И, размножаясь, подобных себе порождают,

И выделяются часто из одного,

Вместе наследуя общее от него.

Общее тоже не вечно, ход времени всё размывает. –

Этот научный подход диалектикой называют.

 

Стили мышления тем же решеньям подобны.

По метафизике, вещи для нас неизменны и дробны,

Ибо их связь и судьбу задаёт абсолют,

Коего наши науки не познают.

Релятивист видит вещи неуловимо текучими,

Дескать, они лишь в уме обобщаются сорными кучами.

Для диалектики мир есть единство в борьбе и открытие,

Тел и явлений природная связь и развитие.

 

Два из трёх стилей способны дать метод познания,

А релятивный всегда отражает страдания.

Но и его не отправишь навеки в забвение,

Ибо страдание значимо в жизни не менее.

Тут выступает на сцену мировоззрение,

И основной в нём вопрос, что волнует любого от века:

Место на свете меня самого, человека.

Если ж учесть, в чём особенность видим свою,

Это вопрос «Как относится дух к бытию?»

 

Идеалисты считают, что дух есть источник природы,

Но среди них есть мыслители разной породы:

Или тот дух словно бог – объективен, от нас не зависит,

Или же он субъективен и есть наши общие мысли.

Крайнее тут – солипсизм: мол, реален лишь свой индивидуй,

Прочее – сон, так что спи и богам не завидуй!

Слеп да to sleep[2]солип – сходство в звуках, пожалуй, случайное,

Но хорошо поясняет оно то ученье отчаянное.

 

Наоборот утверждают любые материалисты:

Мы из природы, и мысли от праха не чисты.

Только одни говорят, что всё в мире материальное,

А вот другие считают, что в психике есть идеальное.

Значит, для первых материя – по существу абсолют,

То есть они метафизику нам подают.

А диалектика учит, что из самой же материи

Дух порождается – сложно, но без мистерии.

 

Есть дуалисты ещё: для них двойственность изначальна,

Дух и природа живут себе врозь беспечально,

А в человеке друг друга зачем-то находят;

Часто к блужданиям эти воззренья приводят.

Есть плюралисты: у них что ни вещь, то монада,

Ей про другие де вещи и знать-то не надо.

Есть и эклектики, что собирают коллекцию

Мыслей, пригодную только украсить им лекцию.

Можно ещё бестолковей воззренья найти,

Если обследовать все боковые пути.

 

Раз уж настолько по-разному мир мы себе представляем,

То и по-разному судим, насколько он познаваем.

Версия здравая, трезвая и привычная:

Зная не всё, познаём мы неограниченно.

Агностицизмже твердит: только чувствуй телесно да числи,

Сущность, вещей глубина, недоступна для мысли!

Так рассуждают обычно релятивисты,

Ну а за ними всегда словно тень – солипсисты.

Многие крутят познания сущностей призму,

Тоже нередко сдаваясь агностицизму;

Материализм лишь диалектический

Его отвергает систематически.

 

Вот только молод он исторически,

А первый блин ведь бывает комом.

В марксизме был он ещё влекомым,

Местами требует исправления.

Но в целом верное направление,

И уже много в его активе,

А ещё более – в перспективе.

Ныне в толпе его мало кто чтит,

Но в мире истины он победит.

 

Он же всегда признаёт, что сама философия –

Та же наука, но по строенью особая,

В силу того, что единственная всеобщая;

Этим и слабая, этим же и всемощная.

Часто она от насущных забот далека,

Пользы для брюха в ней – как от быка молока.

Но у быков поважнее есть функции в стаде,

И в порожденьи коров, и в коровьей сердечной отраде.

Много наук философия породила,

И в их развитии действует как бродило.

Частные – средства для дела дают с инструментами,

А философия правит их внутренними моментами:

Методов знанием, цели поставить умением,

Ценностей всех осознаньем и изменением.

И всё равно, в какой сфере трудиться я буду,

Знания эти – основа стратегии всюду.

 

 

II. ЛОГИКА И ДИАЛЕКТИКА

 

Есть у людей и у многих животных мышление образами,

Но среди всех лишь одни «изъясняемся прозой» мы,

То есть владеем понятием, словом и мыслим логически.

Лишь потому изменяем мы мир исторически.

 

В этом мышленьи две силы являются разом:

Твердый рассудок и гуттаперчивый разум.

Каждый из них – то последует, то ведёт,

И всё добытое другу передаёт.

Знает рассудок понятия все, применять он умеет приёмы,

Разум – другие куёт, расширяя познанья объёмы.

Строит рассудок железные силлогизмы

И совершенствовать может он всякие «измы».

Формой рассудок силён, его выводы строгие, ясные;

Но где важна новизна, там они зачастую напрасные:

Сам доказал он, что этим путём невозможно

Вывести всё, что бывает на деле не ложно.

В мире ведь есть не одни лишь формальные связи,

В формалистическом что ж забываться экстазе?

 

Разум тогда выступает носителем правды космической,

С логикой творческой, сложной, диалектической.

Первый в ней принцип – единство противоположного,

Недопустимое, вроде, с позиций в рассудке возможного.

Всё же тут нет против логики явной вины:

Стороны эти в реальности разведены.

Есть у любого предмета и левый, и правый бока, –

Цел же предмет, середина бытует пока.

Атом – единство протонов и электронов,

Но лишь пока их пространство разъединяет.

Если ж сольются они, в нарушенье обычных законов,

Каждый из них обязательно погибает.

 

Это сторон разведенье – развития всякого суть.

Верен сей принцип для всех, кто и что ты ни будь.

Но разведенье всегда происходит на общей основе;

Стало быть, нет ничего, что совсем уже было бы внове.

И никогда окончательно связь меж частями не рвётся,

Но обязательно в чём-то она остаётся.

Части тем самым всегда друг на друга влияют,

Даже когда ни волной и ни телом не ударяют.

 

Связь «безударную» эту зовут нелокальной,

И по значенью бывает она радикальной.

Это особенно явственно в квантовом мире,

Но проявляется в жизни намного важнее и шире:

Не только в квантовой телепортации,

Но и в привычной всем гравитации,

В дальних предвиденьях без профанации,

В житейской по Юнгу «синхронизации».

Есть и другое, но многое в этом темно,

Ибо пока что изучено плохо оно.

 

Что ж не признали тех связей учёные-физики?

Им помешали философы-метафизики.

Ведь метафизик уверен, что связи везде лишь такие,

Как у шаров на столе биллиардном под действием кия.

Ньютон великий открыл – тяготение действует сразу,

Но под влиянием Локка изрёк он лукавую фразу:

Мол, объяснять не берусь, не поскольку не понимаю –

Просто я гордый такой, что «гипотез не измышляю».

 

Релятивисты влияют на квантовых физиков чаще,

Но их разлапистый хрен той же локковой редьки не слаще.

Крайности сходятся тут, как бывает всегда,

И получается в мыслях абсурд и бурда.

Связи те физики вновь признают лишь локальные,

И не решают проблемы свои кардинальные,

Вроде единства полей или квантовой гравитации.

Только с апломбом читают «профанам» нотации,

Что де для здравого смысла нет в физике места.

Это оладьи из солипсистского теста.

 

Все же надежду на правду даёт нам сейчас синергетика,

То есть ученье Пригожина о самоорганизации.

Мыслит она нелинейно, как диалектика,

И в современной науке весьма высоки её акции.

Как диалектика, видит она нелокальные

Связи в творении, общие и глобальные,

Видит стремление в мире к разнообразию,

Знает процессы рождения скачкообразные,

Невозвращенье открыла к тому, что когда-либо пройдено:

Знак то развития, времени сущность и родина.

 

Чтобы раскрыть хоть немного законы развития,

Надо понятия знать, одного маловато наития.

Слово «количество» значит делимость на части,

«Качество» – место в системе и в жизни участье,

«Мера» – предельное расстояние

Меж двумя качественными состояниями.

Если достигнет в развитии мера предела,

Быстрым скачком изменяется качество тела:

Прежде – в породу свою же, хоть внешне – в другое,

Ну а потом и в иное, уже совершенно чужое.

Лёд, и снежинки, и пар суть всё та же вода,

Лишь изменения формы тут видим всегда.

Но если пар свыше меры своей нагревается,

Он неизбежно на атомы распадается;

Если ж до степени плазмы нагрев доберётся,

То от воды уже признаков не остаётся.

Так же и сущность природы материальная

Может, скачок за скачком, порождать идеальное.

 

Но есть возврат в каждом следующем отрицании

Снова к тому, что цвело в бытии уже ранее.

Этот возврат, очевидно, не полон: ведь новое тоже

В очередной тот продукт отрицания вхоже.

В синтезе, тезис и «минус» его – антитезис

Соединяются, даже друг другу не грезясь.

Всюду в развитии действует эта триада,

Больше ступеней здесь нет, и по форме не надо. –

Но тут уж пути самой логики непологие

Прямо приводят нас к онтологии.

 

 

III. ОНТОЛОГИЯ

 

Цель онтологии суть философское знание

Что есть материя, в чём же природа сознания.

 

III.1. Материя и формы её бытия

 

Первоматерию любят искать метафизики,

Ныне же верить в неё не даёт уже знание физики.

Формам материи не существует предела.

Тело любое – она, и она же есть всё, что не тело,

Но, кроме мыслей, вокруг существует действительно,

Действуя также на мысли людей убедительно.

 

Новые формы её создаем мы искусствами,

А постигаем её не одними лишь чувствами.

Чувствовать можем мы то, что в пространстве и времени,

Но есть материи важные виды без этого бремени.

Так, по науке, пронзает нас вакуум всюду физический –

Вроде ничто и нигде, но источник Вселенной космический.

Всё ж не является он мировой абсолютной субстанцией,

Много вселенных других есть за этой «последней инстанцией».

 

Ибо материя вечно и всюду в себе изменяется,

И никогда на покой до конца не склоняется.

Даже в самóм абсолютном, казалось бы, вакууме

Видим всегда, повсеместно движения всякие мы.

Всюду частицы рождаются в нём виртуальные,

И колебанья полей происходят реальные.

Если, допустим, ты рядом летишь с электроном,

Всё ж не покоится он для тебя, по природным законам:

Крутится он, словно вихрь (называется в физике спин).

Так же и мы до конца не покоимся, пусть даже спим.

 

А о глубинной природе пространства и времени

Спорят доныне роды философского племени.

Для метафизиков время – извечный поток, и пространство –

Тоже субстанция вечного постоянства.

Сколько б вещей и событий туда мы ни помещали,

Те же они мол, как были пустые вначале.

 

Релятивист возражает, в мышлении неумел:

«Разные время-пространство для разных по качеству тел.

Метрики ведь – не субстанции, а лишь вещей отношения,

Значит, от качества тел их должны бы зависеть решения;

Много поэтому есть де пространств и времён…»

Даже Вернадский был мыслью такой увлечён.

Взгляд экзотический этот порой и сейчас насаждается,

Только вот трезвой наукой никак он не подтверждается.

 

Верно, что метрики это вещей отношения,

Но ведь не все отношения – объединения.

Время с пространством такие материи снасти,

Что выражают деление на отстоящие части.

Ну а делимость – количество, а не качество,

Так что экзотика тут отметается начисто.

Знал Аристотель о том и другие мыслители истые,

Гегель же прямо сказал, что всё это количества чистые.

Быть здесь не может по качеству новизны,

Есть только разные степени кривизны.

Нету в пространстве извечного постоянства,

Но во Вселенной повсюду одно лишь пространство.

И хоть движения разнятся, и заменяется племя,

Но искривляется всё же одно лишь вселенское время.

Те искривленья – не собственные приметы

Метрики форм, а лишь то, как влияют предметы.

 

Вспомним: в развитии действует всюду триада,

Больше ступеней прогресса и нет, и по форме не надо.

Вот и в пространстве находим лишь три измерения,

Три состояния знаем мы только во времени:

Прошлое, будущее и настоящее,

Тоже на месте одном никогда не стоящее.

 

Кто ищет больше – иль мистикой болен печально,

Или же связи любые решил толковать он локально,

И усложняет в научном своём огороде

То, что решается просто в реальной природе.

Тщетно схватить он пытается левой рукой

То, что без лишних проблем уловил бы другой.

 

Но любит же он, наслаждаясь сердечною мукою,

Свою философию бедную, однорукую!..

А «для любви не названа цена,

Лишь только жизнь» – здесь, правда, не одна.

Немало стоил и Эйнштейн один,

Бесплодным ставший ранее седин![3]

 

Для диалектики странен вопрос тот затаскано-вечный:

Правда ль, что мир наш метрически бесконечный?

В каждой Вселенной пространство и время внутри,

Извне ты их не уловишь, в какой микроскоп ни смотри.

Значит, пришлось бы «фридмоны» ничтожные складывать

И персонал психлечебниц периодически радовать.

Столько же толку искать нам здесь первые атомы:

Ведь не разрежешь разрез, хоть бы вдруг попытались когда-то мы!

Не повторением атомов, метров да суток наш мир бесконечен –

Он новизной содержания неисчерпаем и вечен.

 

 

III.2. Сознание и его происхождение

 

Что есть сознание? Мыслей своих отражение,

И через это – к познанию сути движение.

Есть у животных подобное, но лишь отчасти:

«Осознают» они чувствами чувства свои же и страсти.

Лишь человек, постигая себя же в понятии,

Тем достигает успеха во всяком занятии.

 

Главный материи признак – в её объективности,

Ну а сознанье живет в глубине субъективности.

Это не всё, что таится в душевной реальности,

А только то в ней, в чём признаки есть идеальности.

Греки идеей зовут родовое понятие,

Где завершилось всех признаков чувства изъятие

эйдосах, видах, ещё не свершилось оно).

То идеально, что в чувствах само не дано.

Эйдос представишь как образ, допустим – как схему стола,

Но нету схемы такой, что бы мебель представить могла.

Значит, нелепо звучит метафизиков мнение,

Будто все мысли есть в принципе ощущения.

 

Также и сущность вещей в чувствах мы не уловим,

Но постигаем её лишь понятием, словом.

В сущностях нет ничего к отражению в теле готового,

Значит, не нужно здесь органа анатомически нового.

В психике нашей зато – две сигнальных системы,

Чтобы могли познавать эффективно везде мы:

И мир явлений – прибором и ощущением,

И его смысл – постигающим сущность мышлением.

Первая (чувства сигналы) с животным у нас одинаковая,

Наша вторая система – словесная, условно-знаковая.

 

Разум, как видим, не задан анатомически.

Он формируется в нашей душе символически,

Значит – в общении с теми, кто мыслит логически.

 

 

IV. ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ

 

Не самоцель нам сознание, целью является знание

Сути вещей, как основа всех благ созидания.

Идеалист говорит: наша сила в познаньи убога,

Знания все получаем мы как-то от бога.

А солипсисты твердят, что познание – мира творение,

Ибо считают, что мир – это их же ума представление.

Матерьялисты находят познания суть в отражении

Мира вещей и людей в его вечном движении.

Но метафизик считает, что тут отражение в зеркале –

Лучший пример, чтоб мы образ вещей не коверкали.

А диалектик решил, что мышление идеальное

Не искажает в себе состояние вещи реальное,

Но позволяет ему по его ж развиваться законам

Так, что мы сущность постигнем и внешний прогресс перегоним.

И хотя творчество здесь проявляем активное,

Главный продукт его – истина объективная.

 

Но о критериях истины судят по-разному люди,

Тут отправляясь от мыслей об абсолюте.

Релятивисты считают критерием общее мнение;

Частью пригодно в быту, но в науке – недоразумение.

А метафизик, не любящий умственных сложностей,

Тут выбирает одну из противоположностей:

Либо критерии истины к чувствам он сводит,

Либо в логической связи суждений находит.

Где-то годится и так; но критерии эти непрочные,

И в примененьи круги порождают порочные:

Все ощущения ведь не проверишь в кольце ощущений,

И все сужденья – в кругу из одних лишь суждений.

 

Для диалектики, практика – высший критерий,

Что избавляет наш ум от нелепых мистерий.

Это – успех в регулярном преобразовании

Мира, с опорой стремления в сущностном знании.

Зная, что сущность воды – H2O, не иначе,

Разные можем отсюда поставить задачи:

Можем и пламя мы этой водой погасить,

Можем и пламенный газ из неё получить.

 

В нашем хозяйстве, везде и для всякого люда,

Практика будто творит философское чудо:

Чувствами сущность для нас поверяет она,

Хоть сама сущность нам в чувствах никак не дана.

А заодно тут и взгляд формируется подлинно общий:

После проверки такой вряд ли кто-то на правду возропщет!

 

Хайдеггер нам говорил, что де истина – в мира открытости,

Но намудрил: позабыл он о сущности вещи сокрытости.

Раньше Хайям уж сказал: всё, что видим мы, видимость только одна,

И далеко от поверхности мира до дна!

Спор тут на деле идёт меж рутинным стремлением,

И созидательным жизни людской обновлением.

Кто тормозит, тому знание сущностей вредно,

Жить лучше тем, что известно давно и заветно.

Кто же стремится менять этот к лучшему мир,

Знание сущностей – знамя тому и кумир!

Первый фантазии только лелеет астральные,

Методы ищет второй, равно общие и специальные.

И философия, двигая ум наш вперёд,

Принципы методов ясных везде задаёт;

Но для стихов сложноват этот мысли полёт.

 

 

V. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ

 

В веке XX-м пытались создать метафизики

Социологию точную, прямо в подобие физики –

То есть на опытных данных и математике,

Вплоть до любой, самой общей в предмете тематики.

Но получилась из этого только эклектика,

Ибо тут общее знанье даёт лишь одна диалектика.

 

Дело здесь в том, что для разума нету пределов,

Может он всё безо всяких границ переделать.

Значит, когда-то снесёт он любые препоны,

Тем создавая для жизни иные законы.

Если ты хочешь конкретно познать эти новые ритмы,

Новые должен изобретать алгоритмы.

Только самих изменений и связи законы всеобщие

Действовать могут всегда в человеческом обществе.

Вот потому, хотя сфера тут вроде особая,

А занимается ею сама философия.

 

Думают всё ж метафизики, что человеки

Есть вид животных, определённый навеки.

К тем же воззреньям обычно склоняет религия,

Ибо наш дух для неё – трансцендентная вроде реликвия:

Дескать, не сам человек разум свой создаёт из себя,

А как-то дарит господь, нашу плоть почему-то любя.

Вот и Платон, с его мыслями вроде высокими,

Определил человека как зверя с ногтями широкими,

И словно птица – двуногого, только без перьев.

Да, не культурой, не разумом нас он измерил!

 

Взгляд этот мы называем натурализмом.

Он сочетается часто с вульгарным социологизмом,

Что понимает людей лишь как клеточки общего тела.

В релятивизме найдешь ты истоки подобного дела.

Росту его пособляет порой и людская среда,

Если в ней люди собой не владеют всегда.

Ныне мы все глубоко от других и от рынка зависим.

Это рождает постмодернистские (проще – постыдные) мысли:

Нам говорят, что уж нет человека высоких преданий,

Есть лишь машины для действия низменных общих желаний.

 

Взгляд диалектики в сути своей историчен,

Он и глубок, и правдив, хотя в этой среде необычен.

Путь наш падений исполнен, но всё-таки он, тем не менее,

Есть созиданье культуры и самоопределение.

Мы утверждаем своё постепенно над миром господство,

Разумом правя собой, и культурой давя в себе скотство.

Не животу лишь, а разуму бьёмся в угоду,

Чтобы добыть из природного плена свободу.

 

К этой свободе стремлением определён

Главный общественный, Марксом открытый закон.

Он говорит, что вещественных благ созидание

Всё подчиняет общественное сознание.

Люди бывают готовы порой и на рабство,

Если оно принесёт большинству приращенье богатства:

Ведь с расширением власти над внешней природой

Каждый из нас наслаждается большею, в среднем, свободой.

 

В обществе действует, как и при всякой возможности,

Принцип деленья всего на противоположности.

Следствия могут быть где-то эгоистичные,

Даже преступные или, увы, неприличные:

Кто со свободой хозяйства живёт не в ладах,

Ищет нередко свободы хозяйству в штанах.

Соль же свободы – не в извращениях тела,

Больше гораздо её в сфере мысли и дела.

 

В силу того же закона частей разделения,

Нет перспективы всеобщего замирения.

Нет и не будет во всём одинаковой массы,

Делятся люди на нации, группы и классы.

Прав Гераклит, что всегда в непрестанной борьбе

Счастие все существа добывают себе.

Это не значит, однако, что строится счастье

В мире людском непременно на чьём-то несчастьи.

Люди едины в труде и в бореньи с природой,

В битвах с врагом, устремляясь за общей свободой,

И от совместных усилий любой получает

Больше обычно того, что наследовать чает.

Вместе вперёд! – вот единственный мудрый призыв,

Что примиряет на время верхи и низы.

 

Но поджидает везде нас переворот,

Так что бывает и прямо наоборот:

Ведь неизбежны повсюду противоречия,

Только дальнейшим развитием они лечатся.

Кто это ясно своей головой понимает,

Тот лишней крови по злобе не проливает,

Тот избавляет себя и других от разрухи,

И уменьшает в бореньи бесплодные муки.

Правда не в том, чтоб держаться всегда за старьё.

Каждой эпохе присуще строенье своё:

Где-то на пользу господствует частная собственность,

Где – коллективная, где-то – другая особенность.

 

Дважды бывали уже в глубине исторической

Общества с собственностью синтетической:

Средства для жизни тут каждый имеет свои,

Есть и хозяйство в общественном бытии.

В этой среде каждый может и сам прокормиться,

Но не стремится от общих забот уклониться.

Впрочем, и ниша своя тут найдется для всех,

Выбери, хочешь – покой, хочешь – светский успех.

 

Было так в лучшие сроки античности в Греции,

И в Возрожденья эпоху, допустим – в Светлейшей Венеции.

Общество то породило культурный расцвет,

Там и научное знанье явилось на свет.

Закономерно вернутся к нам те времена,

Может быть, внуки твои насладятся уж ими сполна.

Будет эпоха та краше других; тем не менее,

Остановить не удастся и это мгновение:

Вечно одно бесконечное изменение!..

 

 

[1] Слово «бытие» употребляют также в смысле «универсум», т. е. всё существующее. Из смешения этих значений возникает путаница.

[2] Англ. спать.

[3] Последние 30–40 лет своей жизни А. Эйнштейн бесплодно потратил на попытки решить фундаментальные проблемы физики на основе одностороннего принципа локальности. Так же бесплодны поныне все продолжатели этой программы.

Loading