Меньшикова Елена Рудольфовна. Формула аструктурности сознания: от интеграла доверия и летучих фракталов смысла к  обретаемой сингулярности

Меньшикова Елена Рудольфовна

Новый Институт Культурологии (Москва)

кандидат культурологии, эксперт

Menshikova Elena Rudolfovna

New Institute for Cultural Research (Moscow)

Candidate of Cultural Research, expert

E-mail: elen_menshikova@mail.ru

УДК 820

 

 

Формула аструктурности сознания: от интеграла доверия и летучих фракталов смысла к  обретаемой сингулярности [1]

Аннотация : Сознание – это есть ген сопротивления, который движет эволюцию эволюционным методом – эмпатическим Квалиа – субъективным возмущением «естественного отбора», выбор которого не ограничен, но стрессоустойчив к ошибкам. Заглядывая в зеркало себя, мы подносим к зеркалу саму Эволюцию, что, не моргая, смотрит глазом испуганной газели – недоверчиво-манким. Метафора – тот квант Смысла, что как ‘первоэлемент’ является основой генома Сознания, и оказывается той несуетной черепахой резонансной системы, на которой все зиждется и отскакивает, вкручиваясь в материю сущностей, готовя, провоцируя, бифуркацию дальнейших представлений, выстраивая и оттачивая «понимание», что собственно организует саму ‘органику’ Хаоса – нашей ‘тяжелой материи’ мозга. Сплоченность эйдосов бывает настолько великой, что мысль буквально обретает вес – ты не только быстро утомляешься в процессе какого-либо «осмысления», но чувствуешь, что буквально мир гирьками повис у тебя по карманам, подкинув пару кварталов с домами и домочадцами на твои плечи. И это все следствие сплоченности и микросцеплений всех восприятий, что вертятся в твоем сознании, касаясь демокритовски: флюидами, резонируя волнами смыслов, ретранслируя импульсы образов и пеленая возникающими интроекциями как силой тока – уже по Максвеллу. Оставим Богу богово, искусству – искусное, а  Сознанию – качельный свинг смыслов…

Ключевые слова: Сознание, eidoz, язык, Qualia, квазары интроекций, качели Смысла, метафора, эмпатия, мышление.

a FORMULA OF STRUCTUREDNESS OF the CONSCIOUSNESS: FROM an INTEGRAL of CONFIDENCE AND FLYING FRACTALS OF MEANING
Toward a acquired Singularity

Abstract: Consciousness is the gene of resistance that drives evolution by the evolutionary method – empathic Qualia – the subjective perturbation of “natural selection”, the choice of which is not limited but stress-resistant to mistakes. Looking into the mirror of ourselves, we bring Evolution itself to the mirror, which, without blinking, looks with the eye of a frightened gazelle – incredulously-temptingly. A metaphor is the quantum of Meaning that, as a primary element, is the basis of the Genome of Consciousness, it turns out to be the non-fussing turtle of the resonant system on which everything based and bounces, screw into the matter of entities, preparing, provoking bifurcation of further representations, building and improving “understanding” that actually organizes the very “organic” of Chaos – our “heavy matter” of the brain. The cohesion of eidos is so great that thought literally gains weight – you not only get tired quickly in the process of any “thinking”, but you feel that literally the world with weights hangs in your pockets, throwing a couple of blocks with houses and household on your shoulders. And this is all a consequence of the cohesion and microcoupling of all perceptions that revolve in your mind, touching them democritically: with fluids, resonating with waves of meanings, retransmitting impulses of images and swaddling with the resulting introjections as by current – already according to Maxwell. Let us leave the God of God, art – skillful, and Consciousness – seesaw swing of meanings…

Keywords: Consciousness, eidoz, language, Qualia, Quasars of introjection, swing of meaning, Thought, metaphor, thinking.

Сознание – безопорная основа: умение ориентироваться

в невесомости (диссипативной системе Бытия)

одно из отличительных качеств Человека,

 и это поистине ‘умение быть Богом’ –

 трудно, но все же Быть…

 

Время (а вместе с ним и наше ощущение «времени») уплотнилось сейчас настолько, что для культурного переворота уже достаточно нескольких десятилетий, а не 3-5 столетий, как в I тыс. до н. э. или в XII-XV вв. н. э., но именно оно, уплотненное время, обнаруживает закономерности возникновения «гротескного сознания»: разочарование в социальном устройстве, верованиях, традиции отцов, крушение иллюзий, что, провоцируют (вольно, невольно, произвольно) революционный вихрь, войну (что «вечная распря») и культурный распад – изотопным взрывом. События в истории планеты носят цикличный характер, но иногда с ними происходит «сдвиг», как с кометой Холмса, – бегство «в никуда» по неизвестным причинам. Думается, разгадка «вывиха» – за «историческим углом» – в античном пепле. В сущности, причина – в «неменяемости» самого человека – так сказать в его «невменямости», что составляет и его «презумпцию невиновности» во всех бедах цивилизации, – психика и физика, включая метафизику (собственно, Сознание), человека не изменились: чувства, восприятие мира тождественно нашему, как и реакция на отравление или катаклизмы – боль, страх и трепет переживаются одинаково и тяжело, инстинкты мертвой хваткой держат в состоянии «куколки», и при этом он критичен и самокритичен. В этой способности «чувствовать» и «осмыслять» одновременно  секрет жизнестойкости и его Сознания. Человеческая институализация происходит в сознании – его субъекте федераций, этом «государстве в государстве», что определяет его мировоззрение, вручает политическую стратегию  – картой мира,  колчан с образами и языком – то есть наделяет «политической рефлексией». И осознанная (отрефлексированная) современность возможна только в Сознании, что, в свою очередь, формирует, форматируя осмеянием и осмыслением, Мысль – ту питательная среду, без которой наша фундаментальная мышца работать не будет, или будет, но спустя рукава – неохотно, ослабляя весь организм человека, обрекая болеть, и теряться в «саду расходящихся тропок» божьей коровкой чужих надежд.

Именно способность разговаривать: убеждая, советуясь, обсуждая, вопрошая и разрешая сомнения в «сократическом диалоге» с собственным Сознанием, дает человеку шанс выполнить задуманное, превозмогая (трудности/препоны/невозможное, порой немыслимое), сопротивляясь (глупости и язвам времени), совершать (подвиг и желательно каждый день – согласно расписанию) и совершаться как Личность (а лучше – как Человек), творить простым натуральным числом, и именно Сознание дает силы – физические – всему организму все смочь и жить, смеясь над «всем этим горьким катаклизмом», иногда улетая на планету Плюк. Из всех обитающих на планете только человеку досталась такая способность как прясть эманы да бабочек смысла ловить – создавать прозрачностью дышащий метафоризм, насмешливый и горько-сладкий. Важно, чтобы мысль на всем своем протекании – в русле «золотого руна» – доводила свои пределы/моменты/тракты до совершенства, высекая искры, становясь золотым сечением к финалу. И так с каждым эйдосом (кварком идеи), возникающим в процессе осмысления бытия-в-мире в его конкретном и образном постижении, и потому метафора – тот квант Смысла, что как ‘первоэлемент’ является основой генома Сознания, и оказывается той несуетной черепахой резонансной системы, на которой все зиждется и отскакивает, вкручиваясь в материю сущностей, готовя, провоцируя, бифуркацию дальнейших представлений, выстраивая и оттачивая «понимание», что собственно организует саму ‘органику’ Хаоса – нашей ‘тяжелой материи’ мозга. Занятия поэзией, рисование, сочинение музыки – все это укрепляет не просто работу мозга, но тренируя все функции Сознания, способствует поддерживать в тонусе все его «мышцы»: восприятие, представление, осмысление, воображение – обязывая таким образом организм вырабатывать самостоятельно необходимый эндорфин, и в достаточном количестве для конкретного человека, создавая условия для гармоничного существования в бытии-в-мире, и вместе с тем готовя ‘абрис’ его аструктурности.

Главу я начала писать уже в самолете, буквально взлетев на международную конференцию TSC’2017[2],  при этом еще не осознавая, что это «глава» – так заметки карандашные в блокноте (но я всегда пишу в блокнотах, и всегда карандашом – скорость мысли требует скоростной передачи, которую грифель обеспечивает даже на морозе, на ветру, метро, да где и когда угодно: вспорхнувший синекрылой синичкой инсайт начинает растворяться в кроне ярко-желтого клена вдруг и довольно быстро), причем ощущение, что Сознание это именно «хаос» (как определение) буквально вошло в меня при созерцании облачных айсбергов, когда самолет, набрав высоту, шел небесным ледоходом по тропосферным торосам, и когда я наконец призналась себе, что могу вполне самостоятельно изучать/анализировать «сознание» как фундаментальную проблему, поскольку на моих плечах не только 20-летие концепта «гротескное сознание», но и много всякого «опыта»: путевого материала, как у всякого, кто занимается психологией творчества и онтологией «смысла», – то есть я вполне, и уже давно, вышагиваю в научном мире самостоятельно и по собственной траектории – просто тяжело в невесомости – но ведь никто и не обещал, что будет легко.

Хаос эргономичнее, чем порядок: для второго требуется всего больше: точка структурирования требует организации, соблюдения режима строя прохождения, стыковки… – все подчинено работе и регламентации – как бюрократическая система Порядок не «смутьян» – он послушен, точен и увлечен идеей «соблюдения» и «соответствия», а Хаос, несмотря на свою невидимую суетность, чрезвычайно ленив – он бережлив, в нем все охвачено законом сохранения энергии. Статическое напряжение Порядка – то, что дает электричество, ровный ход энергии, невозможно без импульсов Хаоса, что вытягивает свои чары из огнива ночи, сплетая шейком бури, – и оттого  в нем одновременно все спит и клокочет. Такое ночное торнадо Космоса творит чудеса эматических токов – рождение жизнестойких структур, которые должным образом организуются. Так был рожден Миф – стечением случайностей и совпадением аналогий. Литературная традиция – это Порядок мысли, умозаключений как уложений этоса и мировоззрения, которая лишь помогает древнему человеку самоорганизоваться, позволяя себе существовать в мире случайных кажимостей случайным набором возможностей, тех, что идут себе тихоходом хаотичных случайностей. Число Фибоначчи возникает из круговерти таких величин, в которых нет размера, нет границ, возраста, как в Сознании, которое безгранично. Хаосу, как саморганизующейся материи, или субстанции, или пространству (мы еще определимся с дефиницией), что безбрежно и лениво, что ваш Солярис, война необходима – как его неотъемлемая среда и структура, как стратегия, что позволяет сорганизоваться, и потому неизбежность и закономерность войны обусловлена хитрой тактикой ленивого Сознания/Хаоса. В этом его детерминизм как в эволюции – борьба противоположностей, где Хаос и война взаимообусловлены.

Бритва без окаёмов

Феномен Квалиа срабатывает безошибочно: твоя импровизация, рождающая новое видение и восприятие, рождается как бы ниоткуда: из воздуха, одномоментно, как бы в процессе разговора с Богом или Нечто таким, что вкладывает в тебя слова, мысли, образы, цвет, звук, ритм, тему. Но ощущение, что кто-то вложил в тебя твои ощущения присутствует, оно рядом, вот на плече, в ладони – оно четко, поскольку рождается без мук, неожиданно – в движении (как у Белого), как бы в процессе движения мыслей, работы сознания, что невозможно отключить даже на ночь. Мистика проявляется в том, что осознание «рационального» как «необходимого» в познавательном процессе всякого человека появляется неожиданно, но неумолимо, как сюрприз на день рождения, как дар – это и есть непознаваемое общение с Великим Дарителем, но наши рефлексии рождаются иногда «за порогом» – на светофоре интуиции по наитию пешехода, который вдруг оказался в ситуации «зеленого света» и для машины, и для пешехода – в движении, но с исключительным вниманием в ночное время. Мигающий желтый – это есть время мистических озарений, открытий, наитий, познания и откровений – тех, что днем бывают затруднительны. Impromptu – поэтическая мистика: та самая «звезда с звездою говорит», где Бог и Я становятся равнозначны и неразличимы, и, может быть, невидимы (оставим это на будущее). Думаю, что мистика соединяет «рациональное» в человеке и ощущение рациональности в социуме. Impromptu – это и есть мистические откровения Сознания, что борется и бьется в поисках осознания себя в мире «рацио» или в мире непостижимого бытия, что на самом деле оказывается абсурдистским миром, клишированным переспелыми догмами и кислой рениксой, – то есть тотально несовершенным. Мистические озарения осмысления проходящего пружинной походкой Бытия, что боливар сменил на кепку, бригет – айфоном, происходящего Прощеным Воскресением, то есть как переживания своего бытия – по сути, Воскресения «прощением», оказываются осмыслением и бытия, и не-бытия – того «выключения» из реальности на момент озарений – тех прозрений, что зовется творчеством, соединением с Творцом в акте творения/сочинения себя с Богом/Демиургом. Пожалуй, все это осознавалось и писалось миллион раз, но миллион первый раз будет требовать огня и перьев, поскольку именно его слова, именно его мысли нашли верную «ноту» – без нее Сознание так о себе ничего не узнает. Быть может, Сознанию все равно, может оно устало за миллион лет – оно же безмерно, без возраста – от повторяющихся циклопических бурь и несносных проколов оглупления, но зачем-то оно провоцирует на подвиг – вытянуть себя из болота, полететь к солнцу на крыльях из воска, унять гидру, искупаться в кипятке, найти вакцину от чумы, построить храм, перестать бояться Тени, ведь именно тогда свет Откровения (изнутри вас и одновременно снаружи) проливается красками, стихами, музыкой, пением, мыслями – озарением или инсайтом – птичкой Квалиа (прозрением).

Нужно исследовать не локацию Сознания, а его работоспособность. Трудящееся Сознание важнее того, где, в каких отсеках оно прячется, и как реагируют нейтрино-клетки на то или иное импульсное вмешательство любопытствующего бихевиориста. Важно (и остается, и было) восприятие – как? почему так? Отчего «винный ток» метафор и аллюзий плещет вдруг на вас инсайтом из глубины веков и пониманием, которое практически ваше, но где вы и где тот, далекий, чья картина впечаталась в вас своим «прозрением» (прозреванием настоящего и будущего) и не отпускает, или тот, что давно решил проблему «восприятия» в своем сонете, но прах его давно развеян? Как так – все прошло без вас? – но это же практически ваше высказывание, взгляд, ощущение – где были вы? Вы еще не родились. А схожее восприятие уже было. Если мозг должен учиться и учиться, по словам Черниговской[3], то Сознание обязано связывать нити, плести узелки и ткать ковер (как Пенелопа), и даже сеть – рыбацкое дело! – а кто, как не оно – как ловец не душ, но мысли, эйдосы ловить будет. Сознание как губка собирает, впитывая, восприятия – смешивая свое и чужие, из которых потом (через осмысление ощущений – тот самый хоровод эманов, что воспевал Демокрит) плетется когнитивная сеть ожерелий, причем рвется и вновь связывается (и узелки не доступны вашему пониманию) ничем не регулируемым моментом – эматическим ветром, которым пронизан/накрыт и благодаря которому соткан сам мир, будучи самоорганизующимся (самосплетаемым), то есть сдельным, если не сказать самодельным – жизни не хватит, чтоб доказать эту гипотезу. Ну, может, кто иной, когда-нибудь полночным днем…

Задача Сознания не только понять, но и объяснить, как устроен мир – в целокупности замысла (своего иль чужого?), и так ли центричен в нем человек? Как все работает и зачем? Пока мозг задает вопросы: стоглавым «Зачем?» – он живет. Но сознание нельзя исследовать опытным путем в установленные сроки – во-первых, оно у всех разное, во-вторых, резонировать оно будет по-разному на сахарок или импульсный укус, в-третьих, а судьи кто? – кто будет учитывать всевозможные погрешности, имя которым легион? Ведь нам важна та самая «княгиня Марья Алексеевна», что третейским судьей сидит где-то в районе гипоталамуса (может быть) и молчит – уснула, а вы уже анализируете, при этом наделав кучу глупостей, мерзостей, злодейств. И потому всякий научный опыт, в основе которого лежит понимание или поиски этого понимания, всегда исключительно субъективен – индивидуален – как «утешение философией» – это всегда опыт твой (ну и Боэция тоже), что ткется чувственным восприятием, что осмысляется и описывается. Итак, это сумма мыслительных операций, направленная на понимание определенного предмета/явления/процесса.  Можно сказать, что мы дали рабочее определение Сознанию.

Лишенная сознания, голова, не видя никакой цели дальше своего носа, стратегически обесточена – и потому, способная жать на любую кнопку, может пропустить собственную смерть – бастионы цивилизации: образование, искусство, науки, оказавшись под гнетом примитива и суеверия, уже схлопываются, как карточные домики. Даже условия для этой задачи изменились, уподобившись скачущим по планете циклонам, – скинуты былые настройки: «блага» цивилизации, что были изобретены в качестве помощников, освобождая человека от труда как осознанной необходимости, разрушают человека, оставляя беспомощным, знания, не дающие ‘понимания’, ибо сознание не приучено к самостоятельной работе, бесполезны и мешают найти правильное решение, как и сформулировать правильный вопрос (артикулировать проблему), ибо вращаются в орбите мозга ‘космическим мусором’, и это создаваемая зашлакованность (причем, самим человеком) запускает процесс метастаз – и организм сжирает сам себя. Чтобы убедиться в этом, достаточно оглянуться вокруг, почитать прессу, заглянуть в книжный, зайти в школу за ребенком или в кафе перекусить, посетить агору. «Кромешность» нашей цивилизации в том и состоит, что она растеряла все свои границы, стерла метки, выбросив ключи – остался один «пузырь» – дутая пустота, готовая лопнуть в любую секунду, утратившая смысл как основу жизни, теряющая зрение, слух, речь – те способности восприятия и понимания, что три тысячи лет назад вывели ахейские племена из морока экологической катастрофы.

Полагаю, что «философское сообщество» – каким задумывался WCP изначально, не должно обращаться в сегрегацию высоколобых – ту корпорацию пустопорожнего Знания, что работает на склад, как весь современный рынок. Задача «номер один» для философов – производить ‘знание’ не только полезное человеку, но оберегающее, сохраняющее и совершенствующее его – тренирующее к самостоятельному мышлению. Но если доктор наук, именуемый себя философом, не в состоянии выразить собственную мысль, поскольку не владеет родной речью, при этом его «иноречье» и терминологический клекот выглядят заплатами на худой рубахе? [4] Как быть, если область Знания оккупирована объектами с купированным сознанием? Это данность дня сегодняшнего: каждый муж от науки занимается презентацией собственного Эго. А ведь философ, что сестра милосердия: первую половину жизни тренирует себя ‘знанием’, чтобы затем все мышцы ‘понимания’ распустить водопадом «живых и мертвых струй», врачуя людей, сохраняя Человека. Повторяю, метафора – это наикратчайший путь к смыслу. И если есть желание сохранить человека, то следует прекратить разговоры о «виртуальной реальности», которая даже не ересь, но абракадабра, что заставляя ходить вокруг черного квадрата, призывая сиянья огоньков, обрекает нынешних лилипутов сложиться до невидимых кварков – таких же непознаваемых невзрослеющих мужчин и женщин. Этой планете не нужен Искусственный Интеллект – ей необходим, как чистый воздух, гармоничный Человек – содержательный, сострадательный, мыслящий. То есть задача maximum – искать и найти ответы на вопросы реального бытия, проблематика которого не нова, но болезненно непреходяща: несправедливость, неравенство, ненасытность, праздность, необузданность желаний и проявлений, несовершенство помыслов и достижений, несбыточность желаний и, конечно же, «вечная распря» – война как ‘нестабильность вечно становящегося бытия’. Мы живы, пока мы мыслим. Я желаю всем нам быть и жить!

Итак, прокладывая путь к новому, я даю свое определение: Сознание – это самоорганизующийся Хаос, что действует как резонансная система в структуре диссипативного Бытия, рождая эйдосы восприятий и пряча кванты смысла в искусство, вырабатывая фермент сопротивления бытию-в-мире, а потому это еще и искусство сопротивления.

Поскольку «интеграл» как сумму бесконечного числа бесконечно малых слагаемых можно (и должно, причем не без оснований) соотнести с Сознанием (суммой мыслительных операций), что мы и сделали, формулируя название статьи, то здесь необходимо добавить следующее: помимо общего «математического» определения слова нужно учитывать значения его латинской «альма-матер» – integer, gra, grum [5], что буквально означает: ‘нетронутый’, ‘несмешанный’, ‘чистый’, ‘цельный’. Заметим, ‘цельность’ самого  «integer»  взята математиками для обозначения определенной функции числа, а именно: его ‘цельности’ как  ‘целого’ априори, то есть денотат взят поверхностно – без смысловой нагрузки, ибо основные значения, входящие в «integer», упущены и проигнорированы, а между тем они едва ли не основные здесь:  ‘безукоризненный’, ‘нравственный’, ‘честный’, ‘неприкосновенный’, ‘неиспорченный’, ‘чистый’, ‘в здравом уме находящийся’, ‘безупречный’, ‘беспристрастный’, ‘бескорыстный’ – именно эти качества обеспечивают вам доверие со стороны окружающих, и благодаря им же вы можете ‘включить’ свое доверие к миру, сохраняя свою цельность как видовой признак. И в таком случае наше (ваше) доверие распахнуто мiру объятиями ребенка, в котором узрели, признав, инкарнацию Будды – и вот его Сознание – очередного Далай-ламы – точно звучит болеро шелкопрядов, что хороводом опояшут не только нашу планету, но и больший пространственно-временной континуум. И здесь интеграл доверия действительно может множественную единичность восприятия обращать сингулярностью интегральных представлений, что летят в вас звездной пылью.

 

Доверие как основа сознания

Доверие осеняет крыльями Серафима всегда неожиданно – тема обеденной трескотни на WPC’2018, что в научный диспут не обратилась (мне было жаль, но таковы современные философы), вдруг прошуршала не тонущим целлофаном «выгоды», на которой, оказывается, стоит даже экономическая система общества. Коллеги-философы на просьбу «обсудить»: классически, дать определение, пожав плечами, смотрели в другую сторону, явно демонстрируя, что поглощены исключительно архитектоникой китайской культуры, кроме одного, что кратко констатировал: «это добро и вера», где «добро» (развернутое объяснение пришлось вытягивать из него, поскольку «посвященным» и так понятно) – это психологическая установка на получение «блага» для себя посредством «веры». Согласитесь, с точки зрения русского языка (за префиксом до- может оказаться все, что угодно), возможны варианты: достоинство и вера, добродетель и вера, дорога и вера, домовой и вера, докука и вера, доля и вера – словом, несерьезно. На наш взгляд, что зорок, но не преследует экономической выгоды, Доверие – это способность выстраивать предчувствие веры (лексически префикс до- выдает нам денотат с потрохами: то, что предшествует собственно «вере», но это, если следовать логике и объяснению этимологического словаря), ни на что не полагаясь, как шаг в пропасть. Ведь мы светимся отраженным светом своего Сознания – так в Любви: светимся в лучах своих огней/иллюзий, пока что-то не ломается. Что происходит в Сознании в момент «слома» мы не знаем, но знаем последствия – молчание и годы запустения. А запустения случаются по разным причинам.

К примеру, вот что писал историк конца IV века Аммиан Марцеллин: «Людей образованных и серьезных избегают как людей скучных и бесполезных… Даже те немногие дома, которые в прежние времена славились вниманием к наукам, теперь погружены в забавы позорной праздности…Иные боятся науки как яда; читают с большим вниманием только Ювенала и Мария Максимилиана и в своей глубокой праздности не берут в руки никаких других книг…»[6]. Цитата всплыла (самостоятельным буем) при работе над продолжением статьи о «Троянском терроризме»[7], когда мне понадобилась цитата их «Этимологий» Иссидора Севильского, что жил двумя веками позднее (560-636 гг.), когда ученость и образованность уже стали смертельно опасны – Боэций лишился головы. Но если такое «затемнение» рассудка происходит с регулярностью в полторы тысячи лет – случается безумным фуэте: повтором не ретушированным, а ускоряющимся, то где-то ошибка в самой системе «Человек». Достаточно азов по физиологии: если мышцу не тренировать, она атрофируется. А ведь наше сознание отчасти такая же ‘мышца тела’, что требует рабочего напряжения и заряда, ее нужно упражнять и накачивать постоянно, что, собственно, и должен делать растущий ребенок, проходящий «пуберт», взрослея, но не прекращая занятий. Сознание большинства не просто спит, оцепенелое, – оно не развито, причем атрофия его, скажем так, конечностей, выдается за своеобычную акселерацию (при вытянутых пальцах кисть демонстрирует неспособность к любому ремеслу) – атрофируется не мозг – он-то как раз богат на импульсы, но нейронные вспышки-хотелки, бубонными оспинами накрывая что плесенью, поражают «иммунитет» Сознания, отчего оно хиреет, начинает хилять как «глокая куздра», приседая на одно колено, потом на оба, пока не скукожится до булавочной головки. Оно – немо! Оглядитесь – а ведь не II и не IV век, даже не XIII, за окном – вас окружают самовлюбленные типы из отряда «Нарцисс», которым не нужны уж ни пестики, ни тычинки, ни восприятие, ни понимание, – а это ‘катастрофа’ не цивилизации как способа организации человеческого сообщества. Органика из века в век предпринимает скачки и рывки: технический прогресс и культура бытия не обрекают человека греться лучиной и бегать за мамонтом  – сбой наблюдается в Человеке – «венце творения» – сбой демонстрирует его программа «Сознания», что отказывается работать в комфортных условиях, и которая до сих пор не ясна, оставаясь самой главной загадкой человечества. Его изучают столетиями, оберегают, время от времени сажая на энергосберегающий режим «удовольствия», но никак не могут найти «обрыв цепи», поскольку психо-нейролингвисты занимаются тестированием по принципу ЕГЭ, а нейрофизиологи тестируют мышек, свинок, врановых и «по аналогии» свои выводы транспонируют на человека. А чтобы «цепь» время от времени хотя бы вспыхивала, ее не нужно держать на комбикорме «информации», но требовать и заставлять трудиться – самостоятельно – производя артефакты своей деятельности осмысления, как это ловко умели делать наши учителя советской системы образования, которых сейчас к школе на пушечный выстрел не подпускают, ибо «оптимизация Знания» – ящер из новомодных болезней (аналогии опустим), которого никто и не собирался останавливать – великим «женам-мироносицам» русским поручено на нем пахать и бороновать, пока от Знания камня на камне не останется. Это не для красного словца пишу – студенты-первокурсники (будущие философы) не знают денотат слова «эшафот» (казалось бы, в чем проблема, но проблема-то колоссальная, поскольку обнаруживает дикую брешь в базовом культурном образовании: ни «Капитанская дочка» не читана, не «Три мушкетера», ни другие и многочисленные источники нашего волшебного ‘знания’, что хранит наше Сознание, которое мы изводили чтением (днями-ночами), и которое всего-то является «обозначением места казни», то есть реальным артефактом исторического бытия наряду с подсвечником или ружьем; как не знают героев греческой мифологии, когда нам стыдно было признаться об этом в пятом классе, а когда первоклашка не может выучить ни таблицы умножения, ни сложения-вычитания в столбик, когда на прохождение азбуки отводится чуть ли не полгода, когда мы этой «ерунде» посвящали неделю, зато остальное – каллиграфии – кто сейчас «пишет»? – нет навыка правильно держать даже карандаш к семи годам, или когда шестиклассники не пишут сочинений – не могут изъясняться письменно, словно родной язык для них ‘китайская грамота’, – словом, вот бегло (сквозь промокашку, которой сейчас уже нет в ученических тетрадках) та почва, по которой скачет этот «бронтозавр», что мужественно сопровождают наши ученые дамы. Видно обуздывать «ящера» будут традиционно – «всем миром», и когда «гром грянет», осуществляя все остальные реформы (включая пенсионную), и нас дождется «великое светлое завтра» – мы традиционно поищем царя в чужой голове, на свою не рассчитывая.

«Великая задача» требует для воплощения только Великого Кормчего, ресурсы которого были безграничны, как и возможности, однако жаль, что в ожидании пещерного Годо и без собственного Мао, как бы в отсутствие любви и ответственности, за этот «хромой всеобуч», что всем навязан рыбьим жиром, словно нас всех приспичило излечить от вдруг обнаруженного рахита, причем, запущенного (вы верите во все это? – к вам давно уж пришли и натоптали по всей квартире), никто не ответит – никого не прикуют даже на день к позорному столбу, не сломают шпагу над головой. Но нельзя же так издеваться над собственной культурой, родным языком, способностями собственного Сознания (и у каждого оно свое, как своеобычен нос, ушная раковина, как линии ладони), то есть над Человеком – априори. Так вот «цепи» – те, что тлеют огнем новогодней гирлянды, рвутся постоянно и каждый век – Сознание, демонстрируя колоссальный скачок у одного или группы, вдруг сгорает на несколько поколений вперед, причем это происходит в разных культурах, где свои базовые уровни, своя шкала ценностей, свой Вудро Вильсон, – во всяком царстве-государстве плодят своих манкуртов и «беспочвенников», и посему «темные времена», что наступают время от времени каждые два-три столетия, следует принять за циклоническое явление, что в свою очередь является следствием тектонических плит, что до сих пор не выяснили: «Кто на свете всех милее?», которые спускают на нас свой очередной «погром» – то цунами, когда рвутся цепи понимания, вырывается язык осмысления, с его образной картиной мира, когда ежам поджигают иголочки – все до единой, отчего не быть им никогда даже броненосцами – нечем крепить собственную «сталь», ни космонавтами, никем – только мертвой тушкой, пылью[8]. Никакой цивилизационный скачок в виде соковыжималки или электронной приставки не застрахует Сознание от собственного регресса. Для примера развернем карманы. Если философы на своем профпати – конференции – обладая регалиями, тряся эполетами и меряясь аксельбантами, распоясываются до риз, являясь безъязыкими существами, в сущности, беспомощными, поскольку демонстрируют скудной речью профессиональное бессилие – собственную импотенцию в своей эманации, то это сигнал “SOS” – заболевание охватило жреческое сословие (с древних времен «премудрость» – это прерогатива жрецов).  Как надо «доцитироваться», что философ на своей «работе» (считайте, у мартеновской печи, или за штурвалом самолета) забыл в чем вопрос/проблема его выступления: ни определения, ни логических посылок, ни аналитической схемы, нет «слова», способного выразить анонсируемую тему, то есть нет ясности понимания того флажка, которым приманивают взгляды, – есть только журналистский скетч-вброс: «свободной философской мысли не существовало в России, поскольку ее запрещал марксизм»[9]. То есть философией упражнялись лишь на чердаках номенклатурной элиты, исповедующей диалектику эмпириокритицизма, и нигде более. Можно заметить, что в семье не без урода, но таких, «владеющих ремеслом по навигатору», множество и это именно тенденция. «Как же тебя понять, коль ты и не говоришь ничего?»[10] – вечная палочка-выручалочка русской классики. Коль Мэр Москвы гордится количеством самокатов в качестве транспорта будущего в городской среде, то впору, как проф. Преображенскому, воскликнуть: «Пропал Калабуховский дом!». Мысль, что уподобляется скольжению на самокате – даже не езде на велосипеде, нежизнеспособна, инфантильна – это качественный признак как наследственная характеристика «вечного ребенка», поскольку самокат – первый не гужевой (после санок) транспорт, что осваивает ребенок самостоятельно, но пользуется недолго, поскольку растущему организму требуется маневренность и скорость велосипеда (пусть и трехколесного). Скольжение (и особенно на электробатарейках), что не требует ‘трудозатрат’ тела, а при обгоне предпочитая «наезд», уподобляясь брызжущим из шланга каплям, распыляет молекулярно: разбивая ‘энергетически’, буквально вышибая вас из собственного седла слету-налету, нарушая ваши границы, ваш ‘кокон’ вспарывая физическим вторжением, что не владеет эмпатией (хоть каплей), и, не предполагая рост и развитие, искусственно как «процесс» и зависимо как «система».  Так мы опять подошли к этому «окороту» – быть пылью, не нами придуманному, и борьбе с которым посвятили не одну лучину нашего понимания, стараясь смотреть на перспективу «распада» по-демокритовски стойко.

В жизни нужно ставить только невообразимые цели, тогда все получится – превозмогая, преодолевая шквалы и оползни, сопротивляясь нестыковкам и абсурдизмам, мы ползем на тот «девятый вал», что нависает дамокловым мечом, – ту стену/гору, что взять на простой абордаж немыслимо, но мы ее преодолеваем – чудом сопротивления – и вот она уже распластана пред вами уцелевшими проемами, ступенчатым валом Великой Китайской Стены – и весь мир под подошвами вашего Сознания, что вполне здраво говорит вам: вы – более не «пыль», вам не грозит распад на ближайшее время – но это не гарантия ни кристаллообразования, ни «сияния чистого разума» в верхних слоях ноосферы. И да, мы «мыслим» ногами – буквально через, сквозь и посредством Дао (путь), рождая Слово, как песнь, что выстукивает ритм сердца под марш собственных ног (кавалерийская шаркающая поступь тоже сойдет). Доверяйте себе – двигайтесь и стремитесь пройти как можно дальше (во всем, даже иносказательно), проплыть как можно глубже, светить своим «лучом» как можно ярче – Филонов, вопреки тяге к путешествиям (паломнический тур по Европе на грани истощения ради знакомства с творениями великих мастеров) не просто так отказался от ярких красок: он после мировой войны и гражданской свирестели растерял свое доверие к мiру.[11]

Итак, довериеодна из эмпатических способностей Сознания, прививающаяся с молоком матери, являющаяся преддверием понимания и постижения, и, будучи катализатором творчества, по сути, оказывается спусковым крючком восприятия. Доверие – это те ладони, через которые мы впускаем в себя мир, слушая маму и веря ей, что не стоит его бояться – он прекрасен и велик, начиная постепенно отводить ладошки от своего лица – у нас нет оснований не верить маме, пока не опускаем окончательно, включая «энергообмен», – ибо тогда мгновенным ‘снятием штор’ в мiр начинает струиться наш собственный свет – нашего разума, но мы еще малы, чтобы вести аналитический дневник, мы, скорее всего, даже первого слова еще не вбросили в этот мир, но, может быть, учимся стоять. (Однако все это при условии, что ребенок с детства не «маугли», а охраняем родительской любовью.) И весь этот «энергообмен» происходит «даром» – без всякой установки на получение «блага» для себя. Доверие может впустить «веру», как основу каких-либо убеждений, оснований, но оно (Д) движется по своей собственной орбите, где нет страха и выгоды, но есть отчаянное бесстрашие и тяга к осмыслению.

Конечно, Сознание (в совокупности проявлений) происходит от нашего восприятия, целиком зависит от него (то есть от степени его развитости, отнюдь не инвалидности), – это же резонансная система. Отраженные лучи восприятия штрихуют наше сознание, впуская и преломляя мир со всеми его входящими звонками и колокольными перезвонами, золотым сечением Фибоначчи и полифонией восходов и закатов, минором тумана и прочими перегудами – все несется в Сознание и от него же отскакивает «бродяжкой» или «застревает» в эмоциях, которые, как утверждают нейрофизиологи, не всегда имеют свои ‘домики’, сиречь «отражения», в органах «вовлеченного восприятия» (зрение, обоняние, слух, осязание). Иногда восприятие вообще не имеет конкретного «Дома», но входит по хорде «летучего голландца» в ваше Сознание, являясь «ментальным посланием», что оказывается ментальным ощущением осмысления мiра. Всего лишь. Тем самым «золотым сечением», что нам оставил Фибоначчи, доверив «презентацию» Леонардо да Винчи.

Между прочим, дельфины сканируют нас своим ультразвуком именно на предмет «доверия» – попробуйте поплавать метрах в пятистах от берега – на их траектории. Вас непременно будут «вести» и вы все время плавания будете слышать странный зуммер – стрекот не стрекот, потрескивание, словно подключают аппаратуру перед концертом, но только без пауз-разрывов, а мерно-плавно и как-то не сильно громко, но рядом и, одновременно, не совсем рядом – ты никого не видишь, но ощущаешь чье-то незримое присутствие, ведь «ведомый» – ты. Они потому и подплывают ближе, но не всей стаей, а лишь тот, кто проявит к вам любопытство, интересуясь: насколько можно «доверять», какой процент этого «дара» в вашем сознании, и также не достаточно близко – тактично так: не ближе пяти-шести метров, чтобы не напугать, но лишь давая понять: это не инспекция, простая проверка – с вами все в порядке? ручки-ножки работают, сердечная мышца качает? дыхание ровное? – значит, помощь не требуется. И такой «заботы» вы заслужите, если каким-то чудом ваше «доверие» совпадет с дельфиньим «доверием» к миру. Однажды в Крыму они «пели» мне свои серенады –  ультразвуком сопровождали всю мою дистанцию «от камня до камня» (двухкилометровый маршрут), при том что я могла видеть, когда поднимала голову из воды для забора воздуха, любопытствуя в свою очередь: и где эти певуны? – их черную спину или хвост – то была мама с детенышами, что шла лэнд-крузером в шести метрах от меня, и что обнаружилась лишь единожды – и слава Богу! – я плыла тихо-тихо, словно меня нет, или это не я плыву по соседней дорожке… Думаю сейчас, что наше столкновение не то что случайным образом не произошло, как говорится: чудо, что «траектории» не совпали и они не прошли «сквозь» меня, – нет, его не могло случиться ни при каких обстоятельствах, ибо меня «просканировали» на Доверие – дельфиниха прошла рядом с самым ценным грузом, что у нее был: два или три малыша по цене целой Вселенной, и при этом не нарушив моего спокойствия – ни паники, ни страха я не испытала, лишь некую растерянность – и потому: никто не боится и ты не бойся, словно говорили их черные точки-тире, стремительным росчерком бегущие по волнам Черного моря.

К сожалению или счастью, Доверие исходит на вас, если вдруг вам оно нужно «дубликатом бесценного груза», необходимо чтобы подтвердить вашу состоятельность, но оно не проявляется  «тенью заблудшего Ангела» из классической парадигмы того философа, что слово расчленил на добро+вера, – оно всплывает к вам, как те дельфины из своих эмпатических глубин, из вашего «личного штата Айдахо» – космической дали Сознания волею самого Сознания, то есть как результат тренировок, усилий и воспитания себя такого, что бабочка не боится присесть рядом, отчего вам встречаются лишь те, кого предполагаешь встретить или о ком подумал, – Такого, кто вдруг нужен другим, о ком даже не предполагали, но свой ‘шлюз доверия’ держали открытым. Чтобы вырвать себя из силков паники, вдруг получая подсечку неожиданным поворотом событий, будучи пойманным колпачком-зонтиком случайных несовпадений-нестыковок, вам необходимо сохранить свое доверие к мiру, и при этом сохраняя Доверие в себе тут же всеми эмпатическими способностями, что располагаете, вы должны вызвать как «ответную реакцию» аналогичное Доверие в другом(их), кто сможет протянуть вам руку помощи, чтобы перешагнуть лужу, причем ваше Доверие должно быть по «росту» на порядок выше (как минимум). И желательно также, чтобы оно (резонансное доверие) было ровно таким, чтобы именно «перешагнуть лужу», ведь оно же не экспериментальное изобретение или искусно вызываемый рефлекс, вживленным электродом, стимулирующий на «правильный» бихевиор и морозоустойчивую выгоду. Нет. Это сам «выдох природы» – в ответ, а не услуга, преследующая выгоду, но конечно при условии, что мы еще не все проиндексированы, прочипированы, посажены на цепочку бихевиора и не пускаем слюну при словах: «искусственный интеллект», –  оно равноценно именно протянутой руке мироздания, поскольку именно ею и является, ведь вы же еще слышите пение птиц в парках, видите, как распускается одуванчик или крокус – вам же не приходит в голову платить за это даром протянутое Доверие? Особо циничные могут сразу отшутиться: за отсутствием кассовых аппаратов у представителей Флоры и Фауны. Вы замечали, что сарказм мало результативен, и приводит к совершенно противоположной двери ваши ожидания, оставляя вас забытым саквояжем на полустанке. И тогда впору вспомнить Кассандру из спектакля Туминаса[12], что прячется за собственными крыльями, как за покрывалом надежд, а на деле голову пеплом посыпает – столь велика ее трагедия недосягаемости (индийские «неприкасаемые» в отличие от нее смирились с этим правилом «искусственного отбора»). Но ведь ваша цель избежать паники, побороть собственный страх? Тогда вперед!

И осмысляя «доверие» следует отталкиваться от ‘обмана’, а не от «справедливости/несправедливости», как позволяют себе практикующие психологи, вводя в заблуждение: наводя тень на плетень непониманием значения самого слова, его упрощением, и, демонстрируя свою позицию, находящуюся в силках Бихевиора (поведенческих моделей), и ничего, кроме инстинктов не видящих, существительное абстрактного поля превращая в оттиск конкретного существительного ‘деньги’ (н-р, как ‘дерево’, ‘стол’, ‘снег’), ставя в тень другого абстрактного – ‘выгоды’, и тем самым рассматривая само понятие только при свете лампы дневного накаливания  – экономической зависимости, отчего «доверие» в их рассуждениях оказывается  реакцией на толчок, подзатыльник или укус, то есть еще одним рычагом/кнопкой манипуляции человека, или как некий трудновоспитуемый рефлекс. Это результат и следствие того, что на современном этапе развития человечества ученые мужи определяют «доверие» не иначе, как «психологическое состояние, которое включает намерение пойти на риск, основанное на позитивных ожиданиях касательно намерений и поведения контрагента», то есть исключительно как элемент процессуального права, регулятором экономических отношений и контрапунктом всякого контракта, отчего даже пущены в обиход два характерных термина: «calculation trust» (доверие, основанное на расчете) и «personal trust» (личное доверие), призванных подчеркнуть только эту выгода-содержащую (иной даже не оговаривается) сторону денотата «доверие».[13]Репутация современных трастовых фондов такова, что такое узкопрофильное (отчасти коррупционное, отчасти мошенническое) значение воспринимается безоговорочно. Таким образом, «ожидание выгоды» вольной прихотью экономической теории ввелось в значение слова, что никогда прежде не воспринималось так примитивно узко – институционально: по банковски, ростовщически расчетливо, прибавочной стоимостью подтягивая третий термин: «goodwill trust» (доверие к доброй воле). То есть «доверие» вводилось в манипулятивную схему экономических сделок, причем прописанный (оговоренный) элемент «доверия» в контрактах снимал всякую ответственность с обманщика (того, кто договорные обязательства не соблюдал, и/или не собирался этого делать), то есть воспринимался эдаким «форс-мажорным» обстоятельством, допускающим наличие законного Обмана при торговых сделках – своего рода процент издержек, заложенный и всегда калькулируемый. Такой «экономический» подход с слову «доверие» лишает его возможности светить во всю многомерность своих лучей – но многих ли это сейчас волнует, когда на всех светит одно единое солнце – Золотой Божок? Если учесть, что ни этимологический словарь Фасмера, ни толковый Даля вообще не содержат статей на слово «доверие», а словарь Ожегова  определяет его как «уверенность в чьей-то добросовестности, искренности, в правильности чего-н. и основанное на этом отношение к кому-чему-н.»[14], Философский словарь вообще в качестве своих констант не выдвигает, однако смысл значения ‘доверие’ вошел в словарь–тезариус современной русской идиоматики, но только в таксоне (определенной смысловой группе) «лжи/обмана» (к вящей радости пуританской этики и банковского стяжательства), н-р: «заглотнуть/проглотить наживку», «клюнуть на приманку», «верить на слово», «принимать за чистую монету», «попасть на крючок», «развесить уши», «под честное слово», «верить на слово»[15], – собственно речевые формулы (они же идиомы) выдают именно такое понимание искомого денотата – ‘действующий вкупе с Обманом психологический механизм воздействия’, то есть работая на противника: расширяя семантическое поле слова ‘обман’. И это даже не «сверхзадача», это та самая «перекодировка» слова, что меняя понимание, трансформирует «политическую рефлексию» человека.

Вот вам еще ‘чайка недоумения’, или вопрос в сторону «большого брата» – ЕГЭ, который весь вышел из Википедии, как иные из «гоголевской шинели». Это уточнение, как интермеццо, возникло на стадии верстки книги, когда корректор, видимо воспользовавшись правилами ЕГЭ (в открытом электронном доступе), изменил мной написанное (думаю из лучших побуждений) и предъявленное словообразовательное разделение слова «доверие», что я усвоила как таблицу умножения из всех своих филологических альма-матер. Вздохнем, строку перечеркнем и дело заново начнем: современный (увы, школьный) разбор слова предлагает суффикс -и- вместо свойственного русскому языкознанию разделению: основа довер- (довер) и окончание -ие, которое сложилось под влиянием исследований и размышлений великого Бодуэна де Куртенэ, который в конце XIX века, изучая историю европейского склонения, открыл закон «сокращения основ в пользу окончаний»[16], который состоит в том, что в процессе исторического развития конечные гласные основы («тематические гласные») отошли к падежным окончаниям, то есть граница между морфемами основы и окончания стали проходить в ином месте. При этом «большая повторяемость в речи конечных элементов … привела к тому, что процесс переразложения шел слева направо… часто употребляясь в сочетании с предшествующими им звуками основы, окончания стали ассоциироваться совместно с этими повторяющимися с ними звуком или комплексом звуков. Переразложение может происходить не только между основой и окончанием, но и между другими частями слова. И в этих случаях направление процесса обычно то же, то есть слева направо. Таково переразложение между основой и суффиксом»[17], – примером могут служить слова: пе-н-ие (пе-ниj(е)), дыха-н-ие (дыха-ниj(е)), мол-ча-н-ие (молча-ниj(е)), и поскольку язык – это зона ответственности Сознания, то именно язык способен сохранить и повлиять на происхождение (прохождение) тех или иных смыслов и значений, закрепленных именно в языке – языком. Именно «переразложение» внутри слова, хранящее ступени развития смысла (денотата) слова, характерно для синтаксической деривации (словообразовательной), и особенно к тому распространенному типу, когда образуются отглагольные существительные со значением отвлеченного действия: перешивание, умоление, мольба, рисование и др., – таким образом, производящая основа, а в нашем случае, это довери– потеряла сначала одну букву -и-, а потом и вторую -р-, и в результате лингвистических баталий морфемный анализ слова стал представлять собой последовательность нанизываемых морфем, которые и составляют слово – [{до- + -ве-} + риj-] + -е. Но заметим, на вопрос, как образовано анализируемое слово, морфемный анализ не отвечает.

Помимо ‘закона сокращения основ’, фиксирующего смысловое «переразложения», был обоснован и исследован еще и процесс ‘опрощения’ (понятие введено В. А. Богородицким), в результате которого «слово со сложным морфологическим составом… утрачивает значение отдельных своих морфологических частей и становится простым символом данного представления»[18], что приводит к разрыву связи с родственными ему словами и обособлению от них – своего рода лексическая манкуртизация, добавляем. Так процесс «опрощения» приводит к тому, что слово приобретает целостное немотивированное значение, поскольку, по выражению Белошапковой, «морфемные швы зарастают» – вот оно объяснение для нашего ‘ископаемого’, что сияет как сланец на солнце – непрозрачен, но целостен сам по себе, и на денотат «вера» только кивает. Резюмируем наше «вливание», что несется «чистым влиянием» на то опрощение, запущенное ЕГЭ, что окажется нашим «последним доводом королей» – буквально из «ничего» Сознание продолжает плести свою творимую молитву, буквально сопротивляясь искусственному процессу от МинОбра (в отличие от натуральных, исторических, проанализированных лингвистами прошлого, а языкознание не ветреная особа – не спешит и долго думает) – не естественному «переразложению» по Бодуэну де Куртенэ как следствию чередования в произношении, т. е. длительного и умелого использования слов и словечек, собственно языка – его речевых (лексических) возможностей, но надуманным  «разломом», в результате которого возникают морфемы, что множат фантомы восприятия, когда этимологические представления тают буквально на глазах – спущенным методологическим указанием к экзаменам – упрощающим знанием, целью которого является «утрата внутренней формы» слова – его смысловое ‘предопределение’. И суффикс -и-, что предлагает ЕГЭ своим разбором (состоящим из мельчащих строительных единиц – морфем), такой фантом, ибо в русском словообразовании отглагольные синтаксические дериваты, к коим относится и слово «доверие» (наряду с дрожанием, молением, противостоянием, трещанием, суждением и т. п.), образуются с помощью нескольких суффиксов: –ниj(е) (пение), -к(а) (нарезка), нулевой аффикс (обгон), -б (а) (косьба), – их немного, но суффикс -и- не участвует при создании отглагольных существительных со значением ‘отвлеченного действия’. Заметим, нулевая аффиксация, которой очень часто сопровождается словообразование в русском языке, это игровая форма, если хотите, диалога сознания с вами, это Сознание затейничает, поскольку именно оно выбирает тот или иной вариант при словообразовании – ведь «говорите» вы, и «как говорите», зависит от вас, от вашего сознания, ибо язык – это зона его ответственности. Словообразовательный анализ (разбор) показывает, что слова образуются не только из строительных атомов (морфем), но и молекул – строительных блоков, состоящих из одной и более морфемы (паровоз-н-ый, разброс-к-а, дове-р-ие), когда смысловая нагрузка слова перераспределяется внутри основы самого слова: одна морфема убегает к окончанию, другая – к корню, что стережет, сберегая, его ‘денотат’ (значение) – то самое «мотивированное» значение – глубинный смысл слова, а в нашем случае, проливает свет на происхождение денотата ‘смысл веры’, закрепленного в русском языке корнем вер-, который на сегодняшний день обзавелся обширной грибницей: верный, (не)вероятный, верноподданный, вероломный, (не)верящий, поверенный, вероятность, доверчивость. Доверие само защитило себя, следуя выбранному Сознанием фарватером. И путаница (полагаю, создаваемая намеренно), когда морфемный разбор ([{до- + -ве-} + риj-] + -е.), в упрощенной форме ([до- + -вер- + -и-] +-е), выдается за словообразовательный, при этом теряется главное: «как образовано слово» – не видны его строительные блоки: дове-риj(е), где до- в неразрывной связке с ве-, а -р- в результате процесса переразложения внутри основы ‘убежала’ к аффиксу, демонстрируя тем самым тождественность происхождения русским отглагольным синтаксическим дериватам  отвлеченного действия – доверять, доверить – с использованием суффикса –риj.

Итак суммируем аргументы и возвращаемся в «семантическое поле»: искомый денотат слова «доверие» означает ‘то, что предшествует вере’, и далее соглашаясь с тем, что Доверие – это ‘предвестник веры’, мы обнаруживаем сложнейший механизм (определение конечно с натяжкой – но мы же в темной комнате, идем вслепую, а наш «сталактит» – и ‘объект исследования, и ‘свечка’), как только мы начинаем разбирать его по винтикам, и потому всякий штрих, что будет уточнять денотат, важен. И действительно, «предверию» как ‘преддверию’ предшествует «предвестие», которое действует как защитная функция Сознания, что предостерегает от вмешательства, порчи, взлома, надругательства. Но ведь именно Доверие и запускает настоящий харассмент по отношению к вам – вы беззащитны, когда ваша доверчивость приводит к ‘поломке’, а иногда краху вашей жизни, как системы, встроенной маленьким чипом в компьютер социума. Значит, Доверие всегда оставляет лазейку в вашем Сознании как доме, охранительная система которой отключена. А «недоверие», противоположная функция (антоним), запирает вас в бункере собственной позиции, оставаясь в зоне ‘недосягаемости’, пока не отключат электричество и вас не попытаются взломать  – обманом, хитростью, перекодируя, предлагая муляж место банана (следуя приемам все того же Бихевиора), фикцию вместо раритета, участок леса под застройку, воздух за недвижимость, падёж на фарш – словом, любую морковку по выгодной цене «депутатства». Но “доверие, которое вы не включаете”, как мозжечок младенца, что зарастает полгода после родов, – и потому зорко охраняем матерями как малый мозг, что дышит пульсируя, раним и беззащитен, но который ответственен за всю кинетическую систему человека, за всю его сетку координат, за все параболические выверты, полеты и скорости, дублируя чувствительный коллайдер между спинным и головным мозгом, то есть это замочная скважина, что следит за каждым поворотом ключа – и значит, за размером шагов и походкой Сознания, но при этом сохраняет способность впускать весь мир – с его звуками и муками – в первозданном виде – целокупно, развивая сверхчувствительность ребенка, его реакции – бурные на взаимопроникновения двух вселенных  –  космоса человека и космоса бытийного.

Субъектный мир, становясь миром субъективных ощущений и восприятий, входя и заполняя Сознание взрослеющего человека, остается там под охраной Доверия – предвестником Веры человека, которому предстоит соткать свою веру в этот мiр, переполненный ложными сущностями, перетянутой иллюзиями радужной иль черно-белой раскраски, чтобы не сломать свою дыхательную систему, ведь человек не просто живет в Доверии – он им дышит, как дельфин, погружаясь на сто метров. Это способность погружения в чужую стихию – морскую как ‘человеческую’, и наоборот: человеческую как ‘животную’, подобно тому, когда ныряльщик уходит на глубину за жемчугом. Доверие – это вид эмпатии, что позволяет достать слезу моллюска и всякий раз радоваться ее сиянию в лучах солнца/света. И в этом случае значение слова «доверие» близко по семантике к слову credo (с лат. ‘сердце даю’, ‘сердце кладу’), что отражает сам процесс происхождения слова – в результате «круговорота отношений», и не является врожденной чертой, но вырабатываемой, иначе: как факт взаимодействия человека с собственным сознанием. [19] Доверие не следует рассматривать как инструмент взаимовыгодного обмена/сделки, но, поскольку само Доверие (путем фразеологизмов и арго) сводится к ‘примитивной реакции’ или ‘инстинкту выживания’, то его начинают и осмыслять, и объяснять языком приматов – ужимками вокруг Фомы неверующего, сводя денотат к союзу «добра», что преобразовалось в «благо», и «веры», что предполагает приобретение первого (в смысле «благоприобретения») в результате ослепления, ибо всякая «вера» лишает вас ‘зрения’ – собственного осмысления. Мы исключаем те случаи, когда «вера» является всего лишь составляющим, а не краеугольным, затмевающим все остальное, компонентом наших рассуждений и понятий, как элементов нашего мировоззрения – его инструментов, что доставляют вам знания и понимание о бытии в его космологическом смысле, и когда сама вера не заслоняет экран, не «столбит» на весь экран, не «перекашивает» смысл (картинку восприятия) иным масштабированием.

Сверх корпускулярной защиты, как элемента «сверхпроводимости» и «сверхпрочности», ваше Доверие призвано вызывать ‘доверие Другого’ к вам – энергосберегающей лампочкой при внезапном сбое, как вспомогающую функцию (своего рода «скорая помощь», или 911) при резком повороте событий, что отвалившимся каблуком или вспоротой шиной вдруг мешает достижению цели, или событию, протекающему по плану и в заданном режиме. И поскольку сама «вера» как часть сокровищницы «чувств», что не мешает наделять нас чудодейственной силой прохождения через любые стены и медные трубы, по большей части снимает кипение рассудка, разрешая, не осмысляя, стучать в набат чужих убеждений и положений, проявляя исступление, и не видя, что тебя давно подхватили ветряные мельницы, то «доверие» включает в себя, если опять же не забывать о лингвистической стороне вопроса, то, что предшествует «вере» – то самое «до» – домысливание, само осмысление, что позволяет Сознанию все отдать на откуп Вере, оскопив Нумус, или позволить ему, как Творцу мироздания, перекидывать эмпатические лучи доверчивости – даря сердце – крендельки ‘credo’, вырабатывать альфа-частицы понимания  у других, тех, кто оказывается рядом (в вашу) трудную минуту случаем, вольно или невольно, стечением обстоятельств, собственных нужд. Повторимся (но оно того стоит): сканируя нас на «доверие», дельфины, пропустив нас, плывущих почему-то в их экватории, вопреки их расписанию и заведенному строгому распорядку (по солнышку живут, а не как мы – по часам) морских обитателей, только прощупав системой эхолокационных импульсов, они подплывут к вам (или пройдут рядом), но не ближе 5-6 метров (в отличие от нас, их глазомер точен и свой трех-метровый «размерчик» с нашим они соизмеряют), чтобы не напугать, но лишь убедиться, что вам не нужна их помощь, и только если вас «считали» на предмет Доверия (не выгоды) – насколько вы способны довериться Другому, то есть впустить в себя Сознание Другого как ‘элемент знакомства’, как ‘элемент обнаружения эмпатии’ – на возможность симпатии, но не агрессии, что изначально предрасположена к дисгармонии, но оперирует только насилием и махинациями (обманом), то есть различной мелкой монетой – мимикрией. И если мы допускаем, что Доверие не только оставляет окошко вашего сознания приоткрытым, допуская и совершая «допуск» в него, но и создает определенную систему защиты в виде определенного набора мыслительных операций – муаровых покрывал Саломеи, что сохранит и предрасположит к вам Другого, как только вы начнете демонстрировать свои логические узоры и прозрачность силлогизмов, – Доверие способно не только увлечь, но и перетянуть/вовлечь в круг своих интересов. И притом, что все такое «сканирование» происходит на космической скорости света: все где-то там, внутри вас, практически взмахом ресниц, эта «считка» очень, иногда предельно, хрупка – не алмаз, но та аквамариновая слюда, что не выносит грубого обхождения, что ломается и колется при ударе, крошится при падении. И так всякий раз случается с человеком сбой – крушение, болезнь, когда Доверие не отрабатывает свою обратную сторону – мыслительную – защитную f (функцию) не учитывает и не развивает. А ведь мы все можем, как дельфины, научиться «считывать» других на «доверие» и не совершать ошибок (порой катастрофических) при коммуницировании. Нужно лишь научиться «видеть» Других, замечая их агрессию (издалека), чуждую агрессивную среду (враждебную вашей) распознавать (ну хоть за 5-6 метров) – следовательно, свою «сверхпроводимость» содержать в первозданной, «заводской», чистоте, свой навык осмысления развивая, и не оставлять на откуп взломщикам, вскормленным Бихевиором, привыкшим к шантажу с другими, и только так воспринимающими закон Эволюции – доминированием и насилием, или к Вере как «товариществу с ограниченной ответственностью» (без надежд на контрибуции), приучающей вас к покорности бандерлога. И тогда всякий «антивирус» вы сможете ‘просчитать’ как звено пищевой цепочки всеобщего пиратства, что как часть эволюционной системы, детерминировано «естественным отбором» как наилегчайшее орудие производства – знай! – «это бизнес, детка».

Задача искусства по Коровину[20] – «передача красоты и радости жизни». И что как не Сознание позволяет понять эту, казалось бы, детскую истину и помогает воплощать ее художникам с легкостью гения из века в век? Это искусство на службе Сознания, а не наоборот. Бихевиор, который избрали отдельные исследователи (и целые направления науки) в качестве отправных (а иногда и оправдательных) точек зрения на природу человека, являясь определенным «символом веры» тех, кто смотрит на мир глазами неверного Антропа, оскопляет само понимание «доверия», лишая его сути, наделяя одной только ипостасью: быть атрибутом различных психологических махинаций любой усушки и утруски: от пирамиды, ипотеки до векторной психологии. Если же эту уникальную способность человека начать объяснять по словарю-тезариусу и только языком арго (н-р, ‘воровка на доверие’), ограничив денотат в движении, изъяв его мозжечок, – то это будет равносильно тому, что королевской печатью непременно стоит колоть орехи – не более того, то есть с малой выгодой для себя – Закон не утверждая, но утоляя глад, к тому же, в этом словосочетании слово «доверие» оказывается в роли «отмычки», что ломает шифровальный замок «Другого», что беспечным безрассудством ‘распускается’ пещерой Алладина, являя поведенческую реакцию, детерминированную получением выгоды за счет обмана/манипуляции другого.

Доверие – это ваши хрустальные доспехи, которые должно регулярно чистить, шлифуя мыслительные операции до блеска – не упрощая, напрягая эмпатические жилы и не ища выгоду, словно это грибы после дождя, поскольку она – не цель жизни, и не сама жизнь, и особенно не ‘чужая стратегия’  – таково «канибальское» объяснение Бихевиора, что может привести к чистому полю (разбою) и гнилым черепкам (краху), оставив от доверившегося рожки да ножки. Это животные не едят себе подобных, но исключительно людская придумка: обмануть дурачка – та злая затея, что порочит само существование человека, и, согласитесь, привыкшему к пиратству и прибегающему к «абордажу» чуть ли не несколько раз в день, читать про «неподобающее» вранье, про доверчивых олухов, которым даже грош не нужен – «ему немного подпоешь, и делай с ним, что хочешь» – утомительно: естественный отбор суггестивным вето[21] утвердил регламент «первой ночи»: агрессивная ложь естественна (и не безобразна). И представление о «доверии» как ‘внушаемом обмане’ произрастает отсюда: из готовности быть съеденным птенцом баклана[22]. Все так, но мы пытаемся понять, может ли «понятие» светить иначе – не по упрощенной форме незатейливого поведения homo sapiens эпохи накопления капитала. По сути, приучая человека к определенному модусу поведения, снабжая определенным набором (нехитрым) психологических отмычек, сводя trust к лобовой атаке/натиску, его можно «перекодировать»: смысл существования его не будет тревожить – так, лишь дуновением ветра два раза в год, он может забыть (и даже не знать), что он «венец творения», относясь к этому, как случайным образом прочитанной метафоре – не более чем иносказание, свою «первопричинность» даже не ища на глубине собственного Сознания, но манкируя своим трехгрошовым modus vivendi. Обманом человек убивает себе подобного, и преступивший чрез ложь и насилие никогда не будет искать себе оправдания, – и это не риторическая фигура, что ведет к художественной формуле: «когда бы не было так грустно» – так Заратустрой говорит Искусство, – и лисичка со скалочкой услышит не голос разума, но лишь звенящие шпоры петушка.

Доверие призвано вдохнуть жизнь и защитить – и отчего так неразумно человек пользуется своим даром (а он есть у каждого)? Каннибализм, имеющий широкий спектр/арсенал оружия подавления: от агрессивных лассо, дымовых шантажных шашек до стрел насилия (буквального, психологического, опосредованного, манипулятивного) – не имеет ничего общего с «гармонией», открывать которую призван Человек, и от которой бежит сегодня как от чумы, ибо не модно, не круто, хило, допотопно, без пикселей – то есть не выгодно, однако это ‘бегство по кругу’ (иначе не скажешь) бывало и раньше, время от времени, то есть практически всегда. Но и точно также: время от времени, то есть всегда, вставали соляными столбами те, кто упрямо эмпатию ставил выше догмы, кому суждение о мире милее корысти. Но Сократов, как Еврипидов, Демокритов, Леонардо, Свифтов, Пушкиных, Новалисов, Сати – много не бывает – singularia tandum (только единичное число). Штучные сущности, что случаются однажды. Вот их «доверие» было высокой пробы, но оставаясь прозрачным и хрупким, оберегая самоё себя до поры до времени, позволило им не только искать и находить «гармонию» для других (рассматривая Святое Семейство в гроте, никто не усомнится в его отсутствии под вуалью сангины, что Леонардо предпочел всем ярким краскам Рафаэля), но и, протягивая нити своего восприятия чрез столетия, направлять свои “послеобразы” в дальний путь без навигатора – только наитием художественной мысли, доверяя мiру как себе. Это ли не высшее назначение человека? Однозначно отвечаем: да. Но пеленание человека по Бихевиору: социально значимыми пеленками и жестко: чтоб ненужными рефлексиями личико не исцарапал – идет давно, и подтверждением тому книга Ф. Фукуямы «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию», из названия которой видно, что греч. «eydaimonia» сведена к меркантильному «благосостоянию», то есть по сути, заменена звоном отдельно взятого кошелька. С тех пор, как Фукуяма по степени популярности превзошел Фудзияму, интерес к чужим кошелькам только возрос, став информационным поводом и суррогатом Смысла. Так и наука этнометодология, раздавая советы как нужно правильно трактовать слово «доверие»: как ‘элемент взаимовыгодных отношений’ – занимается «перекодировкой» – и молодежь, впитывая симулакр вместе с чипсами минобраза под экшен “голодных игр”, приобретает иммунитет к вирусу ‘человечности’ и лихорадке ‘сознательности’.

Восприятие, если оно фиксируется нами – стихотворение, фотоснимок, зарисовка, музыкальный экспромт, этюд (хоть акварельный) или просто полстранички плотно сжатых слов, то оно становится не только частью вас самих, но явно пропускает в общую ноосферу – простым даром, но навсегда, с тем, чтобы когда-нибудь, кто-нибудь с ним столкнулся ненароком и застыл в изумлении, находя сходство со своим собственным. И неважно, сколько веков и континентов будет разделять вас – сличение восприятий идет своим упрямым ходом Ливанского течения[23], на нем и от него работает Сознание, словно на вечной батарейке (если она возможна). Это та сеть восприятий Других, что входит в вас по принципу буравчика и по сходству обстоятельств – как бы само собой – и уже не покинет вас ни за что, ни при каких обстоятельствах, ибо влетело в вас эмпатическим ветром и осело в вас доверительным предчувствием иных. И потому заключаем, Доверие – основа Сознания, и это доверие не только к мiру, но и к себе.

Сознание – система? Для думания. Не матрица, но система мер и весов, точно. Я запускаю ее всякий раз нажатием воли, или какой-иной ‘кнопочки’ из этической копилки премудрости, и всякий раз заново пролетаю свой ‘хаотичный космос’, пролистывая подшивки чужих представлений, мириадами скользящих интроекций, собирая парящие соцветия восприятий (свои и только свои), рисуя штрихами и тихо: касанием Тёрнера – картиной «Прибытия представления» – смешивая и перебирая кроки понимания и зеркальные отражения смыслов и всякой чепухи, значение которой постигнешь потом – полночным сном. Смыслопостижение роится и вьется, что мотыльки под фонарем, мечется разреженной стайкой, выхваченной моим курсивом воли, зависая и пропадая во тьме видимых и кажимых явлений, дрожа и уставая, флуктурируя и призрачно прорастая истуканом острова Пасхи, и вновь прячась с экрана, словно измененное масштабирование внезапным светом съедает негатив – ваш пристальный взгляд, что заставляет ваше же Сознание запрячься, и хоть с неохотой, а начать циркуляцию смыслов, приступить к открытой форме ‘брожения’ и свертыванию лимфы понимания – и выбрасывая ваше «пристальное око» за пределы – в орбитальные переходы – условного ‘поля зрения’, смещает углы видимости, но тем самым, и таким вот фокусом «расфокусировки», Сознание просыпается – обескураженное и уязвленное, начиная ерзать и шевелиться, а значит, скоро вы получите результат. Причем молниеносный – прожектором в 100000 кандел.

Быть – это значит ловить желания эйдоса: быть думой, мыслью – обнажая бытованье, мы не слывем – плывем рекой и током, протекаем Волгой, Доном, тянемся Гангом – не шерстяным червяком, но если уж и ‘первичноротым’, то Червем, что пашет, лопатя терру, все смыслы мирозданья. Почувствуйте разницу. Масштаб имеет значение – всегда, он и прячет вас от вас, но и сохранит – то есть для вас же, и, словно Перун, он ‘отстоит’ вас для от себя (вдруг измененной), от других. Понимание собственного значения (той самой осененности свыше, а не значимости, что сущая ерунда), предназначения – кем «быть–не слыть», и наделяет вас ответственностью перед миром, а не только перед собой/за себя, поскольку это ‘знание’ способно сохранить ваш язык говорения (а с ним и картины мира, и способы/возможности восприятия и осмысления мира, а значит, и действий/проявлений в нем), и, значит, обрекает на радость познания мира и себя, именно радость – не удовольствие (что сомнительно), заставляя не только следовать избранному кредо, но шествовать верно, и до конца – до последнего Эвереста, пока будет гореть ваша свеча. И не память пробуждает Сознание, но сама идея, творческий импульс, стукнувший заиндевевшей каплей в окно, что внезапно толкает на поиск: где? – и тут же дает картинку: ‘где лежит/висит/плывет’ – подсказку, где находится недостающий кирпичик, впуская в спецхран памяти без всякого пропуска, – так я вспомнила молнией не только год издания журнала с искомой статьей, но и порядок расположения – на правой полосе и кегль шрифта, – мое наитие свело всю поисковую работу к нулю, но моя память, как послушный проводник, лишь следовала указаниям «найти», и она способ, ‘механизм передачи’, но не ‘основа’ и не ‘стимул мышления’.

Континуум – это и есть непрерывный процесс сознания – беспрерывный, бесперебойный, непрерывно продолжающийся даже во сне, в любом пространстве, в любое время, и тем более значение денотата объяснить может только «сознание» – система, сама себя создающая и пролагающая, непрерывно ловящая мышей и черных котов в чертогах парадоксов, задирая остротами льда носорогов, бредущих без цели, и при этом замечая кромешность бытия, что на трон сажает дурака. Осознание трагикомизма жизни как отличительного и постоянного признака ее не поможет мышам победить страх, но, пеленая слонов их собственной глупостью, позволит  выпустить кота Шрёдингера (обязательно!), догнать черепаху Ахиллеса и спросить: камо грядеши? – что разрешит этот умозрительный зверинец свернуть в морфологию притчи и поместить в черный квадрат песочных часов, куда не ступала нога нейрофизиолога – но кисть Пикассо иль пятка Дали.

А что если из словосочетания «фундаментальная проблема Сознания» убрать серединку – быть может никакой проблемы и нет? А слово «проблема» просто соединительный морф, как союз «и»? И тогда открывается глыба, имя которой – Фундамент Сознания – что в мозге, который все еще плохо изучен и изучаем, чье исследование идет по касательной: грызуны, черви, мертвый либо больной мозг человека, отчего применяются методы и принципы, что диктует «внешний наблюдатель» – вершители-смотрители, но никак не «наблюдатель внутренний» – Сознание, что отдает распоряжение самому себе, направляя прожектор своего интереса внутрь себя. Раз вы не доверяете собственному сознанию: оно вам не интересно, его не берете ни в консультанты, ни в разведку, ни в космонавты – зачем притворяться, что вы к нему стремитесь, мечтая поговорить с ним, выпив на брудершафт?  Это как возня под ковром бизонов – излишняя суета всегда выдает корысть. Зачем вообще с чем-либо долго возиться? Ради интереса, что бывает разным. Цели и задачи «внешнего» и «внутреннего» наблюдателей всегда разнятся – как червячок от галки, и «проблемой» Сознание становится лишь для тех, кому важнее клетка или кнопка, чтобы “когнитивный опыт” был у(на)правляемым, а никак не индивидуальным, – и для этого распускается сеть “когнитома” как развесистая клюква, и стелются уже под ней былинки, дрожат свои овечки, внемлют знаки Зодиака: онемев от простоты – от непознаваемости объекта, что сложностью сканирования и простого подсчета нейронных вспышек – синапсических связей[24] –  подобен песчаному дну океана. И потому всех срочно на йогу – медитативную или веерную  – проветривать обомлевшее и обморочное сознание, чтоб совсем отключить, чтоб превратилось в дымок, чтобы смахнуть набежавшую грёзу в песок – не было! – пригрезилось вам ваше сознание. Сознание, которое вдруг вы обнаруживаете у себя каким-то шалым сквозняком под полой лобного поля, загрустив от отчаяния или засомневавшись в себе ли, в друге ли, мире. И думается, оно не «проблема», но «задача», которую нужно ставить для рассмотрения и описания, для разрешения на «вход». Перестаньте терять свои ‘незабудки’ – научитесь нырять в зеркальность метафор и получать радость от общения с собой!

Метафора как метаформула Смысла, будучи формулой иносказания – той тропой, по которой Сознание ищет свое представление о предмете/явлении или действии, оказывается необходимым и достаточным условием аструктурности системы Сознания, что помогает (направляя) организму найти выход из любой трудной ситуации, включая и панику, ибо совершает revolve – поворот/изгиб восприятия, что обнаруживая обходные пути в иномыслии, способствует обогнуть горюч камень и обрести неопалимую купину понимания. И чтобы уловить Образ понятия, необходимо знать его формулу – метафору, первоэлемент, иначе первопричину Смысла. И потому, сам «смысл» можно определить как Послеобраз, что возникает на волне Образа Понятия – приливом иносказания. Именно Метафора отыскивает, включая внутренний резерв организма, возможности восстановления, способствуя выходу из стресса: спеленав панику, мобилизуя и внося ясность понимания сложившейся ситуации, что, как правило, склонна к штормовой погоде и темпоральности «срыва» – нестабильности.

Метафора – крылатый квант иносказания, что формирует представления о предмете/явлении, иначе тот Образ представления, что ляжет в основу Образа Понятия. Метафора, неся свою грибницу, образует собственно плантацию Сознания, что, как любая плантация, аструктурна по форме, но сущностно – цельна и сильна всеми своими частями. И Смех в такой «плантационной» модели является не только видовым признаком, но тем витамином роста, что видоизменяет и структурирует саму плантацию резонансных смыслов, коей мы можем назвать Сознание. Если человеческое тело четко структурировано: пропорционально и соразмерно соткано, а сознание человека – аструктурно, и настроено на поиск летучих фракталов – метаформул, то Смех, как культурный код, что несет в себе принцип ‘двоичности’ – противоположности в одном (осмеяние и осмысление), будет поддерживать саму соразмерность ‘формальности’ и ‘бесформенности’, что вместе звучат гармонично – волшебной флейтой.

 

[1] Фрагменты из главы «Парадоксы сознания или сусальность бытия» моей новой книги о Сознании, что задерживается к выходу, но надеюсь, утрата туфельки не помешает, – они продолжают начатый в предыдущем номере разговор о «свингующем Сознании», моем новом концепте, что я выдвинула на обсуждение: английский вариант (сокращенный) вырвался вперед – “Swinging Consciousness or Self-Organizing Chaos as a Resonant System” // Philosophy Study, 2019, Volume 9, No. 3, March, P. 151-165, как и мои тезисы (и доклад) для междисциплинарной международной конференции TSC’19 (The Science of Consciousness’2019), что в этом году прошла в швейцарском Интерлакене – “Quasars of Introjection, or as Consciousness Swings” // TSC2019 THE SCIENCE OF CONSCIOUSNESS. Paper Abstracts. Interlaken, Switzerland. June 25-28, 2019. – 2019 Collegium Helveticum Zurich, P. 266. Тема «сингулярности Сознания» будет продолжена.

[2] Я летела через Атлантику и далее поперек Америки в Сан-Диего на знаменитую конференцию по изучению Сознания, попав в ее Программу просто: отправив заявку и тезисы – случайным совпаденьем интересов я оказалась в среде нейрофизиологов и психологов. Довольно неожиданный опыт «открытия Америки» с ее изумрудным Тихим Солярисом и бесконечной дорогой имел свое продолжение – доклад мой был напечатан Организационным Комитетом TSC2017 в научном журнале. [Menshikova Elena Rudolfovna, Laughing scaffold perception or antiworlds crying lira: How and why “grotesque consciousness” works // International Journal of Cultural Heritage, 2018, 3, 11-37.]

 

[3] Российский нейролингвист, рассматривающая язык как «интерфейс между мозгом, сознанием и миром». [Черниговская Т. В. Чеширская улыбка кота Шрёдингера: язык и сознание. – М.: Языки славянской культуры, 2013].

[4] Поскольку всякую научную конференцию я расцениваю как экспедицию к источникам, а все найденное и собранное там рассматриваю как «полевой материал», то это суждение с конференции «Русский Логос» (Санкт-Петербург, сентябрь, 2017) носит аналитический характер, далекий от вымысла, а потому и привлекается в качестве аргумента.

[5] Латинско-русский словарь. / О. А. Петрученко. – Репринт 9-го издания 1914 г. – М.: Эксмо, 2017. С. 330.

[6] Марцеллин Аммиан. Римская история. – СПб.: Алетейя: Историческая книга, 1994. С. 37-38, 421.

[7] Серия моих статей, напечатанных теоретическим журналом “CredoNew” (2018, №№ 1-4; 2019, №№ 1-2) о новом концепте «троянский терроризм», обоснованию которого я посвятила год, участвуя в международных конференциях и просто осмысляя проблему «терроризма», что особенно всколыхнула общество после терактов в Лондоне в 2017 г.

[8] Распространенная кинематографическая и литературная метафора-уподобления человеческой жизни – «пыли».

[9] Из высказываний философов «Русского логоса» (мой «полевой материал» осени 2017 г.).

[10] Фраза Иоанна Грозного из пьесы М. Булгакова «Иван Васильевич меняет профессию», экранизированную Гайдаем.

[11] В дореволюционной русской орфографии существовало два способа написания слова «мир», и соответственно это были два совершенно разных денотата: «миръ» – как противоположность «войне», и «мiр» (через десятеричное «и») – как все мироздание, как совокупность всего сущего и несущего.

[12] Спектакль «Троил и Крессида» Р. Туминаса по одноименной пьесе В. Шекспира, поставленный на сцене московского театра им. Вахтангова, шедший около  десяти лет и сейчас снятый с репертуара. Актриса, исполняющая роль немой Кассандры – таким образом: зримым приемом – передавалось, что ее речи не воспринимались за правду, но при этом слова ее слышал зритель как бы записанным ‘внутренним монологом’, и они же были не различны действующими лицами спектакля – она была именно «мимом» – немым резонером, что к финалу «обрастает» дополнительным реквизитом: обретает двухметровые черные крылья, в которые зябко куталась, словно в пуховую шаль.

[13] Именно этот «принцип» работы Доверия использует «Теория фирмы» Р. Кроуза, что была изложена им в статье «Природа Фирмы» (1937), за которую автор даже получил Нобелевскую премию, и согласно которой всякие транзакции (trust) –  те самые добровольные рыночные сделки, на которых можно экономить, а потому их следует включать в рыночный анализ, как минимально осмысленные операции, основаны на принципе «доверительного вклада». Всякая Фирма использовала принцип Доверия как элемент сокращения расходов на торги, уменьшения издержек при заключении тех или иных договоров и в качестве «гарантий» на их соблюдение и прочее.

[14] Ожегов С. И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов. – 19-е изд.,испр. – М.: Рус. яз., 1987. С.138.

[15] Словарь-тезариус современной русской идиоматики: ок. 8000 идиом современного русского языка. / Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова; А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский, К. Л. Киселева. – М.: Аванта+, 2007. С584-586.

[16] Бодуэн де Куртенэ И. А. Заметка об изменяемости основ склонения, в особенности же об их сокращении в пользу окончаний. // Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. В 2-х тт. Т. 2. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. С. 19.

[17] В качестве «анналов» я прибегла к учебнику, хранящему немое свидетельство Б. де К., – Современный русский язык: Учеб. для филолог. спец. Ун-тов / Под ред. В. А. Белошапковой. – М.: Высш. шк.,1989. С. 275.

[18] Богородицкий В. А. Общий курс русской грамматики. – М., Л., 1935. С. 99-100.

[19] Американский психотерапевт Э. Эриксон определял «доверие» как  фундаментальную психологическую предпосылку всей жизни, что формируется на основании опыта первого года жизни ребенка, превращаясь в установку, определяющую его отношение к себе и к миру.

[20] К. А. Коровин (1986-1932) – русский живописец, театральный художник, писатель, педагог.

[21] От лат. suggestion – ‘внушение’.

[22] У слова «баклан», кстати, есть коннотация из серии «переносных» или «иносказательных» и, вместе с тем, «просторечных»/арго (особенно в молодежной среде), что отсылает к значению ‘простодушный’, или ‘одураченный’.

[23] Ливан – так в Крыму называют теплое течение, что идет от Ялты в сторону Балаклавы, довольно мощное и широкое.

[24]Синапс: sundesh , sundesiz  связывание, соединение;  sundesmwthz соплеменник;  sundesmozсвязь, связка;

sundewсвязывать, соединять; sundetoz – связанный, соединенный. [Греческо-русский словарь. Указ. изд. С.1191.]

Loading