Кабанов Андрей Александрович. Цифровые технологии и научная интуиция

Кабанов Андрей Александрович

Федеральное государственное бюджетное

 образовательное учреждение высшего образования

«Санкт-Петербургский университет

Государственной противопожарной службы

Министерства Российской Федерации по делам

гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям

 и ликвидации последствий стихийных бедствий»

кандидат юридических наук, доцент

Kabanov Andrei Aleksandrovich

Federal State educational institution

 of higher education budget

“St.-Petersburg University

 of the State fire service

of the Ministry of the Russian Federation

for civil defence, emergencies and disaster management”

candidate of juridical sciences, Associate Professor

E-mail: akabanov@inbox.ru

УДК: 004.5

 

 

Цифровые технологии и научная интуиция

Аннотация. Автор в свете применения цифровых технологий анализирует историко-философский контекст проблемы интуиции в научно-техническом творчестве, кибернетические и психологические модели творчества, характерные черты интуиции, взаимосвязь и соотношение интуитивного и логического в процессе творчества и познания и влияние цифровых технологий на интуицию.

Ключевые слова: цифровые технологии, интуиция, творчество, гилозоизм, ощущение, модели творчества, эвристические программы для ЭВМ, инсайт, искусственный интеллект, окраска букв.

 

Digital technology and scientific intuition

Abstract: Author in light of digitization analyzes historical-philosophical context of the problem of intuition in scientific and technical creativity, cyber and psychological models of creativity, characteristics of intuition, relationship and ratio intuitive and logical in the process of creativity and cognition, and the impact of digital technologies on intuition

Key words: digital technology, intuition, creativity, hylozoism, feeling, creativity models, heuristic computer program, insight, artificial intelligence, coloring letters.

 

В XXI веке всё больше научных публикаций посвящается цифровым технологиям и их влиянию на жизнь людей. Многие пользователи этих новых технологий воспринимают правила их применения интуитивно. Кроме того, научно-техническое творчество также невозможно без интуиции, а создание цифровых технологий представляет собой в настоящее время одно из наиболее актуальных направлений совершенствования технических устройств. Интенсификация творческой деятельности во многом определяет успехи практического освоения внешнего мира и осознания человеческих возможностей и потребностей.

Интуиция пользователя современных технологий и интуиция созидания новых устройств и новых технологий в значительной степени различны. Вопросы применения современных технических устройств (гаджетов) базируются на здравом смысле. В этом направлении и трудятся создатели таких устройств. Требование компьютерной грамотности, необходимое для работы на электронных вычислительных машинах нескольких первых поколений, в значительной степени снизилось при применении современных устройств, использующих цифровые информационные технологии.

Творческая деятельность, особенно в научно-технической сфере, требует более строгого научного осмысления. В большинстве случаев такая интуиция не может быть объяснена обычным здравым смыслом. В центре проблемы творческой деятельности стоит вопрос о закономерностях получения новых знаний. В подходе к разрешению данного вопроса издавна существует две противоположные тенденции. Одна из них трактует достижение нового знания как плавный логический акт. Другая тенденция, наоборот, считает неотъемлемой стороной творчества обязательное отступление от ранее установленной логики, вклинивание интуитивного момента в процесс достижения нового знания.

На стороне первой тенденции – явные практические успехи. Главная опора её современных сторонников – наличие надёжного, постоянно совершенствующегося логического аппарата. Понимание творчества как плавного логического акта привлекает в наши дни сторонников своим твёрдым противопоставлением интуитивизму, рассматривающему интуицию как мистическую творческую активность, обеспечивающую самопроизвольное продуцирование истин немногими избранными. Чтобы не отдать всю логику на откуп иррациональному, надо понять логический механизм интуиции, подчеркивает В.С. Библер [2; 47].

На стороне второй тенденции – описания хода открытий, зафиксированные в истории науки воспоминания многих творцов науки и техники, никак не укладывающихся в рамки логической концепции. Опираясь на них, сторонники второй тенденции утверждают, что процесс творческой деятельности не сводится к логическим операциям выведения следствия из ранее достигнутого знания. Выводное знание, будучи в ряде случаев новым, не оказывается вместе с тем творческим.

Подлинное творчество лежит за этими пределами. Оно заключается в достижении принципиально новых результатов, которые не только могут логически не следовать из ранее полученных знаний, но и вступать с ними в противоречие. Путь к принципиально новым результатам лежит через интуитивные решения, процесс которых не осознается их творцами [15; 310]. При этом под интуицией обычно подразумевается какой-то бессознательный процесс, который идёт внутри человека, – это то, чего нельзя объяснить, но что подсознательно приводит к правильному решению [8; 223].

Сторонники второй тенденции, конечно, не отвергают логики в научном открытии. Она необходима как на стадии его подготовки, так и на стадии разработки, когда интуитивно добытые знания можно подвергнуть логической обработке, найти для них строгую форму выражения и даже представить их в виде формализованной системы с помощью символического аппарата. Однако в новой системе знаний, рано или поздно возникают такие задачи, которые не разрешимы средствами данной системы знаний, требуется выход в более широкую область знаний, своего рода качественный скачок, и тогда творческая интуиция приходит на помощь строгому логическому доказательству.

Вместе с тем, если ход логического вывода хорошо известен науке, то о процессе творческой интуиции, о её механизме современная наука мало что может сказать. Это обстоятельство и есть главная причина, в силу которой понятие интуиции всё чаще оттесняется за грани науки. Но, если правы сторонники второй тенденции, то вместе с тем за грани науки оттесняется один их центральных вопросов исследования научного и технического творчества.

Ответ на вопрос, что же такое интуиция, и какова её познавательная роль, в полной мере удовлетворяющей требованиям научно-технического творчества, возможен только на основе исходных принципов диалектико-материалистической теории познания.

Рассмотрим историко-философский контекст этой проблемы.

В истории философии проблема интуиции приобрела особенно большое значение в связи с обоснованием достоверности знания.

Весьма остро эта проблема встала в истории нового времени в период возникновения естественных наук. Их развитие требовало развития математики. Одновременно широкое применение экспериментальных и математических методов в физике и астрономии выдвинуло вопрос о соотношении опыта и теории, в особенности о характере математических теорий и способах доказательства их достоверности. В силу своего могущества «разум обладает непосредственной интуицией, а опыт может быть для него только поводом воспользоваться ею и осознать её» [16; 21].

В XVII в. ряд философов, как материалистов, так и идеалистов, исходили из признания безусловной логической всеобщности и необходимости математического знания. Математическое знание, противопоставляемое опытному знанию, рассматривается как совокупность аналитических утверждений. Возникает вопрос, откуда берутся такие признаки математического знания, как всеобщность и необходимость. Требование всеобщего и необходимого характера математического знания предполагает существование положений, которые не могут быть доказаны и принимаются без доказательств. Истинность их уже ничем не опосредована и прямо устанавливается умом; так в философии возникает понятие интеллектуальной интуиции.

Интеллектуальная интуиция рассматривалась как акт разумного познания. Она не отрывалась от других видов знания и не противопоставлялась им, а считалась лишь их необходимой предпосылкой и завершением. Интеллектуальная интуиция предполагала существование дискурсивного, логического мышления, так же как и чувственного отражения мира. Более того, именно соображения логического порядка руководили рационалистами в их обособленности ума от чувственности, поскольку лишь непосредственное усмотрение ума ведёт к всеобщему значению аксиом математики.

Проблема интуиции в рационализме XVII в. разрабатывалась в связи с задачами построения системы научного знания, в связи с проблемами обоснованности и доказательности этого знания.

В рамках рационализма XVII в. вставал вопрос, как возникает интеллектуальная интуиция, что она «созерцает». Если «созерцание» всеобщего не дано в опыте, то откуда появляются истинные, всеобщие и необходимые представления, соответствующие предметам? Откуда берется способность непосредственно усматривать истину, если она не формулируется в процессе опыта? Ответ на этот вопрос неизбежно приводил к идее бога и предустановленной гармонии. Для идеализма такой ответ был вполне приемлем, в то время как в рамках материалистической системы Спинозы (и в этом сказалась противоположность материализма и идеализма в обосновании интеллектуальной интуиции) подобное решение вопроса оказывалось неприемлемым. Но слабость, ограниченность материализма Спинозы привели при решении вопроса о возможности интеллектуальной интуиции к догматическому утверждению о параллелизме атрибутов, что в свою очередь привело к гилозоизму [20] и совершенно неразрешимой в рамках его системы проблеме заблуждения.

Проблема соотношения истинного знания и ложного, достоверного и вероятного решается на основе диалектико-материалистического учения об абсолютной и относительной истине. Слабость учения философов XVII в. об интеллектуальной интуиции в том и состоит, что достоверное знание отрывается от недостоверного, абсолютизируется значение интуиции, высшего по сравнению с логическим видом знания.

Сложность проблемы интуиции в средневековой постановке заключается уже в самом термине «интеллектуальная интуиция». Буквально интуиция [21] означает «созерцание», «видимое» [23]. Как справедливо заметил в своей книге М.А. Розов «Каждый человек “видит”, понимает знание, он может что-то о нём рассказать, но он при этом не имеет никакого достаточно чёткого понятия о том, что это такое, подобно тому, как любой человек может говорить о красках заката, не имея знаний ни о цвете вообще, ни об оптических свойствах атмосферы» [18; 32]. В такой трактовке снова противопоставляется интуиция научно-технического познания и интуитивный здравый смысл с обывательской точки зрения, хотя известны научные исследования и по логике здравого смысла [См., напр.: 10].

Откуда же берётся эта способность непосредственно усматривать истину? В рамках гносеологической концепции недиалектического материализма в силу его метафизического отрыва общего от единичного, опосредованного от непосредственного, невозможно было последовательно объяснить факт интеллектуальной интуиции. Эти противоречия могут быть разрешены лишь в рамках диалектического материализма.

У классиков диалектического материализма проблема интуиции рассматривается (например, в «Диалектике природы» Ф. Энгельса) как вопрос об отношении знания непосредственного и опосредованного, об их взаимной связи, об их диалектике [Цит. по: 1; 28].

При рассмотрении познания как движения, на первый план выступает именно опосредованное знание, выражающееся в обусловленности каждого звена познания предшествующими знаниями.

Непосредственное знание может выступать, во-первых, как восприятие с помощью органов чувств; во-вторых, как прямое постижение умом истины, не выводимое благодаря доказательству из других истин. В первом случае непосредственное знание обычно именуется как чувственная интуиция, во втором – как интеллектуальная. Утверждение, что интуиция, или интуитивное знание, существует в качестве определённого вида знаний, является прямой фиксацией реально наблюдаемой стороны познавательной деятельности человека.

Ощущение, выступая в качестве источника всякого возможного познания, обладает свойством непосредственности, поскольку в нём прямо фиксируются отдельные свойства объекта в виде определённой информации о них. Но и на уровне ощущений имеет место опосредование ощущений предшествующим уровням практики и познания, целям познания и т.д. Непосредственное знание, которое даёт ощущение, касается только отдельных свойств объекта. Знание законов объекта достигается в результате целой серии взаимосвязанных форм опосредствования и доказательства и проверки его в практике, которая вскрывает ограниченность чувственного знания. Поэтому, признавая непосредственный характер чувственной интуиции, нужно всегда иметь в виду её ограниченность и необходимость её дальнейшего опосредования мышлением и проверкой на практике.

С ещё более сложным опосредствованием связан непосредственный характер интеллектуальной интуиции. Действительно, существуют положения, аксиомы, могущие на достигнутом уровне развития мышления рассматриваться как истины, непосредственно очевидные. Непосредственность в данном случае относительна. Она является характеристикой положений, которые выступают как непосредственные по отношению к выводимым из них положениям.

Рассматриваемые же сами по себе, они выступают как результат предшествующего опосредствования. В конечном счёте, непосредственность этих положений опосредована практикой. Лишь благодаря опосредованию практикой они воспринимаются как непосредственно истинные.

В современной западной философии иррационализм и мистицизм наиболее ярко выражаются в интуитивизме. Представители интуитивизма противопоставляют интуицию как чувственному, так и рациональному познанию. Интуиция, с их точки зрения, – это иррациональный акт познания. Акт, в котором якобы преодолевается противоположность между субъектом и объектом, знанием и бытием. Результатом такого преодоления объявляется снятие противоположностей между материализмом и идеализмом, рационализмом и иррационализмом, разумом и верой. На самом деле интуитивисты строят такие идеалистические системы, в которых критикуется, принижается логическое мышление. Интуицию они трактуют в духе мистических представлений о наитии, озарении, слиянии с богом. В научно-популярной литературе занимательно поясняются последствия таких представлений [См, напр.: 7].

Марио Бунге, критикуя интуитивизм, оценивает его как попытку снять «все интеллектуальные проблемы, ниспровергнуть рассудок и планируемый опыт» и как средство борьбы с рационализмом, эмпиризмом и материализмом [5; 18]. Раскрывая социальную роль интуитивистской философии, реакционный характер политических и этических учений, основанных на этой философии, он пишет: «Этический и аксиологический интуитивизм покровительствует авторитаризму», поскольку оценка человеческого поведения предоставляется «бездумному импульсу индивида или воле просвещённой личности». Этот аргентинский учёный, работающий в настоящее время в Канаде [24], видит в интуитивистской философии большое социальное зло.

Именно эта философия и её представители, Дильтей, Бергсон, Гуссель, независимо от их личных политических симпатий и антипатий способствовали формированию фашистской идеологии. Интуитивистская философия создавала благодатную почву для процветания антиинтеллектуализма, псевдонаук.

М. Бунге пишет, что «из всех разновидностей догматической философии интуитивизм – самая опасная, потому что он не уважает инструменты проверки – разум и действие, с которыми считаются другие. Это единственная самоутверждающаяся философия, не нуждающаяся ни в аргументах, ни в доказательствах» [5; 162]. «Словом «интуиция» следует пользоваться осторожно, и всякий раз, когда это возможно, следует уточнять вид интуиции, о котором идёт речь» [5; 163].

История развития науки свидетельствует, что раскрытие сущности вещей – это, прежде всего формулирование законов, которым они подчиняются. Такое раскрытие требует рассмотрения вещей в их связях и отношениях.

Диалектический материализм лишил понятие интуиции каких-бы то ни было признаков мистики, снял с него покров сверхчувственного, каким оно облекалось в идеалистических системах и даже учениях метафизических материалистов, не понимавших диалектики непосредственного и опосредованного, и, тем самым, доказал реальность интуиции, указал путь её философского анализа.

Таким образом, историко-философский контекст этой проблемы показывает, что в отличие от интуиции здравого смысла научная интуиция представляет собой эффективный инструмент познания и научно-технического творчества.

Рассмотрим кибернетические и психологические модели творчества.

В последнее время проблема интуиции привлекает к себе особенно пристальное внимание, что связано как с её недостаточной разработанностью, необходимостью борьбы против интуитивизма, так и с выяснением природы интуиции, её роли в процессах познания и творчества, а также выявлением возможностей моделирования эвристической деятельности в целях более глубокого понимания процессов творчества и повышения эффективности работы различных цифровых устройств, применения цифровых информационных технологий.

Чрезвычайно плодотворную почву для углубленного понимания проблемы интуиции представляют современные попытки моделирования научного творчества.

В 1960-е годы на фоне весьма пёстрой, а иногда смутной картины разнообразных исследований научного творчества несомненную рельефность получило направление компьютерного моделирования познавательных процессов, использующее так называемые эвристические методы – эвристические программы. Включение в систематическую программу догадок дало право рассматривать работу компьютеров по программам нового типа как кибернетическую модель интеллектуальной стороны творчества человека. Однако потребность в эвристических программах возникла вне прямой связи с моделированием интеллектуальной стороны творчества, поскольку задача эвристического программирования заключалась в разработке способов ограничения процессов перебора вариантов за счёт сближения исходного компьютерного подхода к поиску с тем подходом, который свойственен человеку, иначе говоря, путём преобразования метода перебора в метод эвристический. То есть потребность в эвристическом программировании порождалась стремлением к расширению класса задач, решаемых с помощью компьютеров, стремлением к созданию экономных программ цифровых решений сложных информационных проблем.

Могут ли эвристические программы для цифровых информационных технологий служить подлинной теорией интеллектуальной творческой деятельности? Этот вопрос по-прежнему остаётся открытым.

Изучение особенностей научного творчества показывает, что одной из ценнейших и удивительных особенностей человеческого мышления является его способность производить эвристический выбор [12; 67]. При этом интересно то, что человек как бы автоматически, подчиняясь подсознательному чувству, будто бы слушая «внутренний голос», отбрасывает ненужные, неистинные комбинации.

Гаррет Биркгофф утверждает, что «наш ум может переводить (написанное или произнесённое) имя или другое словесное обозначение человека или вещи в мысленный образ. Способность такого воссоздания образов называется воображением» [3; 56] … «Чтобы быть допустимым, зрительный образ, вызванный предложением, должен «иметь смысл»: человек отбрасывает невероятные альтернативные значения» [3; 56].

Начальным моментом мыслительного процесса, с точки зрения С.Л. Рубинштейна, обычно является проблемная ситуация [19; 369], т.е. конфликт между тем, что дано и тем, что необходимо достигнуть. Мыслительный процесс начинается с анализа проблемной ситуации, в ходе которого решающий задачу человек расчленяет (декомпозирует) эту ситуацию на данное (известное) и искомое (неизвестное).

Можно предположить, что в процессе решения сложной задачи в мозгу человека возникает информационная динамическая модель проблемной ситуации, которая состоит из элементов решения задачи, отражённых мозгом в их связях и взаимодействиях. Эта модель формируется в ходе ориентировки в условиях задачи, в ходе их анализа и синтеза. В процессе активной сознательной деятельности элементы проблемной ситуации существуют в мозгу в виде следов отражаемых объектов. Каждый из них не просто копия того или иного объекта, а имеет тенденцию к динамике, к взаимодействию со следами других объектов.

В результате этого динамического взаимодействия, протекающего в нервных клетках мозга, устанавливаются новые связи и отношения между элементами проблемной ситуации, что и приводит к решению задачи [17; 134].

Модель проблемной ситуации в голове человека может рассматриваться как механизм бессознательного компонента эвристической деятельности. Она выступает как единство отражения элементов задачи и самого процесса её решения. В связи с этим возникает вопрос: откуда берутся те новые для человека признаки и свойства элементов проблемной ситуации, сочетания которых приводят к решению задачи после более или менее длительного периода мучительных и безрезультатных поисков, к решению, часто воспринимаемому субъектом как нечто неожиданное.

Ответ на этот вопрос следует искать, по-видимому, в том, что отражение в мозгу любого элемента проблемной ситуации значительно богаче, чем его сознательное отражение человеком. Обычно, решая задачу, человек обращает внимание на одно и отвлекается от всего остального. Он осознает свойства и признаки элемента ситуации лишь постольку, поскольку он смог связать данный элемент с другими элементами задачи на данном этапе решения. Вместе с тем в элементах ситуации всегда имеются многочисленные свойства и признаки, которых человек на данном этапе не осознает, но которые запечатлены в мозгу вместе со всем объектом. Зачастую, именно эти, первоначально не осознаваемые, признаки элементов задачи и определяют процесс её эвристического решения.

Динамическую информационную модель можно определить как систему, специально создаваемую для решения конкретного класса задач, обладающую свойством отражать элементы проблемы и осуществлять дальнейшие их преобразования, что приводит к решению задач [17; 137].

Работы целого ряда представителей физиологии и психологии подтверждают существование моделирующей деятельности мозга.

Это даёт основание объяснить бессознательный компонент эвристических процессов с точки зрения автономной работы динамических информационных моделей мозга.

Между психологией мышления и кибернетикой существует двусторонняя связь. Психология мышления даёт кибернетике описание интеллектуальной деятельности, кибернетика – схему саморегуляции, которая помогает понять основную загадку психологии мышления – бессознательный компонент творческого процесса. Кибернетика помогает проникнуть в сложные механизмы работы мозга, лежащие в основе эвристических процессов. Но каков характер этих процессов? Каковы эти закономерности? Как человек ищет и находит новые способы деятельности при решении сложных задач? На эти вопросы современная кибернетическая теория пока не даёт ответа.

Создаваемые на её основе эвристические программы для ЭВМ не могут служить подлинной теорией интеллектуальной творческой деятельности. Они не учитывают многих важных компонентов творческого процесса [17; 160].

Проникновение в область непосредственно не отображаемых явлений в процесс творческой интуиции есть сфера, для изучения которой адекватны не кибернетические модели, основанные на эвристических программах, а психологические модели творчества. Принцип построения психологических моделей заключается в создании контролируемых условий, в короткий срок приводящих к интуитивному решению.

Важно также заметить, что в психологических моделях воспроизводятся не те технические средства логической обработки материала, которые могут быть переданы компьютерам, а те условия, те особенности творческой ситуации, включающие в себя особенности психического состояния решающего проблему человека, воспроизведение которых недоступно современным кибернетическим устройствам, современным цифровым технологиям. Сама психологическая модель в упрощённом виде близко напоминает эмпирически отражённую действительность.

Изучение психологических особенностей решения задач позволяет установить следующий факт: если дать подсказку до задачи, то подсказка не помогает, если же дать её после постановки и попытки решения задачи, то задача решается. В обоих случаях и подсказка, и задача совершенно не меняются, меняется только порядок их следования. В основе объяснения этого явления лежит факт неоднородности результата действия в ситуации подсказки – наличия в нём прямого (осознаваемого) и побочного (неосознаваемого) продуктов. Отражение побочного продукта действия и есть то зерно, из которого вырастает интуиция.

Изучение особенностей этого продукта показало, что ни процесс, ни результат его отражения непосредственно не доступны самонаблюдению. Формирование побочного продукта заранее не учитывается, не предвидится человеком. Оно вытекает не из сознательного намерения, а складывается благодаря несущественным с точки зрения действий человека в этой ситуации особенностям. Эти особенности непосредственно безразличны по отношению к той конкретной цели, которой в данный момент руководствуется человек. Поэтому человек их не замечает. Вместе с тем при определённых условиях побочный продукт оказывается способным ориентировать, регулировать действия человека.

При этом интересно отметить, что исходя из логико-игрового подхода к научному творчеству, совершенно естественно говорить об интуитивном уме, когда зона комбинирования идей находится глубоко, и об уме логическом, если эта зона расположена достаточно поверхностно.

Открытие нового, возникновение интуиции происходит тогда, когда складываются условия, обеспечивающие переориентировку, перевод удачно сложившегося побочного продукта действия в форму прямого, иначе говоря, когда создается возможность осознания этого побочного продукта, включения его в сферу высшей формы взаимодействия субъекта с объектом. После осознания побочного продукта соответствующее интуитивные знания включаются в сознательно организованный опыт, обогащая и расширяя его.

Успех возникновения интуитивного решения зависит также от того, насколько исследователю удалось освободиться от шаблона, убедиться в непригодности ранее известных путей, и вместе с тем сохранить увлечённость задачей.

Так, пятиклассники могут играть в математические игры, в правилах которых заложены идеи высшей математики; к этим правилам они приходят интуитивно и вполне способны научиться действовать в соответствии с ними. Однако они затрудняются описать свою игру, когда от них требуют формального её описания на основе математики, несмотря на то, что практически они прекрасно умеют строить своё поведение в полном согласии с данными правилами [4; 363].

Итак, психологическая модель творчества – модель интуиции. Она не направлена на непосредственное моделирование решений конкретных творческих проблем человеком. Сама данная модель должка стать, прежде всего, предметом исследования. Задача психологии – совершенствовать, изучать такую модель вплоть до создания её строгой теории.

Затем возможен такой шаг – приложение этой теории к анализу подлинных научных открытий, к обобщению их описаний, зафиксированных в истории науки с позиций этой теории, к их реконструкции, воспроизведению. Такой шаг, несомненно, обнаружит недостатки, ограниченность построенной психологической модели и её теории. Однако перед исследователем возникает, тем самым, новая задача, которая повлечёт за собой их совершенствование. Повторное приложение более развитого психологического знания к описанию подлинных открытий окажется более эффективным и т.д. Этот путь представляется одним из методов изучения творчества.

Таким образом, мы рассмотрели кибернетические и психологические модели творчества и роль научной интуиции в творческом процессе.

Теперь можно сформулировать характерные черты интуиции.

Познание является диалектически противоречивым, сложным и многогранным процессом, который опирается на противоречие между субъектом и объектом. Оно проявляется и в отражении внешнего мира в ощущениях, понятиях, восприятиях. Каждый акт психического отражения противоречив, двойственен. Он является сочетанием ясных, отчётливых компонентов отражённых объектов и менее отчётливых, смутных компонентов. Для сознательного отражения характерны ясность и отчётливость, для неосознанного – смутность и малая выразительность. Порог сознания является тем водоразделом, который разграничивает эти части психического отражения: выше него лежат ясные, сознательные компоненты, ниже – смутные, неосознанные.

Неосознанное отражение на уровне бессознательного психического не есть особая форма познания, а есть отражение, в результате которого осуществляется активная целесообразность, приспособительная деятельность человека и животных.

Если обобщить результаты многочисленных исследований и описаний, содержащихся в научной литературе, то можно выделить следующие характерные черты интуиции:

  1. Непосредственность.
  2. Неосознанный характер формирования нового знания.
  3. Внезапность, неожиданность «выхода» этого нового знания в сферу сознания, непроизвольный характер самого процесса «выхода» результата.
  4. Невозможность чисто логическим дедуктивным путём получить такого рода новое знание.

Рассмотрим каждую из указанных черт.

Неосознанность характеризует интуицию как процесс, а непосредственность и внезапность – как результат.

Большинство авторов, в работах которых рассматривается или в какой-либо мере затрагивается данная проблема, подразделяет чувственную и рациональную интуицию.

М. Бунге выделяет отдельные виды той и другой, отмечая, что «интуиция обозначает виды восприятия (быстрое отождествление, ясное понимание и способность интерпретации), воображения (способность представления, искусство сравнения и творческое воображение), вывода умозаключений (ускоренное умозаключение), синтезирования (обобщающая точка зрения), понимания (здравый смысл) и оценки (фронезис). Всё перечисленное выше – обычные способы восприятия и мышления» [5; 123].

Выделение различных видов интуиции является рациональным и верным подходом к проблеме интуиции, так как помогает более глубокому пониманию этой проблемы. Однако Бунге не проводит достаточно чёткого различия между непосредственностью интуиции и непосредственностью форм чувственного познания. Сведение непосредственности интуиции к непосредственности ощущений является неправомерным, так как при этом не учитывается специфика непосредственности при интуиции.

Непосредственность интуиции носит иной характер, чем непосредственность ощущений, так как интуиция имеет в качестве познавательного посредника не только ощущения, но и определённую систему знаний, опыт.

Ряд авторов понимает непосредственность интуиции как своеобразное «перескакивание» этапов строгого логического рассуждения.

Интуиция выступает, прежде всего, как одна из форм неосознанного отражения, связанная с проявлением мыслительной деятельности субъекта; как неосознаваемая человеком деятельность мышления по переработке и обобщению ранее и актуально приобретённой информации. Неосознанный характер интуитивного процесса отчётливо выявляется из данных самонаблюдения выдающихся учёных, создавших непреходящие ценности и пытавшихся осмыслить «механизм» собственной творческой деятельности.

Для осознания проблемной ситуации и решения проблемы требуется определённое время, в течение которого вне прямого контроля сознания происходит переработка информации, завершающаяся «готовым» результатом. Это время может быть более или менее длительным и называется рядом исследователей периодом инкубации (инкубационным периодом).

В данном случае на неосознанном уровне психической деятельности происходит относительно автономный процесс, которому присущи оригинальные способы переработки информации.

В случае осознания происходит переход информации из бессознательной сферы в осознаваемую субъектом информацию. Эта информация получается им не в результате непосредственного отражения, а в результате функционирования бессознательных мыслительных процессов, т.е. мозг не только получает информацию в результате отражения, но и формирует её в процессе своей деятельности, на основе предшествующего отражения действительности и использования прошлого опыта.

При рассмотрении интуиции необходимо различать процесс и результат, но нельзя их отрывать один от другого. Внезапность выступает как форма, в которой выражается результат предшествующего ему сложного процесса мыслительной деятельности.

В творческом процессе конкретная цель обогащается всё более ясно осознаваемым содержанием и в этом смысле уточняется, внутренне конкретизируется. Конкретная цель выступает, так или иначе, в роли программы творческого поиска, охватывающего в равной степени и сознаваемый и неосознаваемый уровни переработки информации. Подобная программа в своей основе, безусловно, не является алгоритмической.

Возможно, что она носит вероятностный характер. Во всяком случае, она задаёт некоторый ограниченный набор направлений поиска, отсеивая малоперспективные направления, и оптимизирует каким-то неизвестным пока нам образом процесс поиска.

В настоящее время многие исследователи пытаются моделировать ассоциативные свойства мозга, которые лежат в основе интуиции как основы творческой работы человеческого мозга, для которого характерно накопление и затем использование прошлого опыта в «аналогичных ситуациях».

Здесь мы подходим к вопросу о соотношении интуиции и логики, имеющем первостепенное значение для кибернетики, в частности, при обсуждении проблемы моделирования мышления.

Интуиция играет существенную роль в процессе творчества, который нельзя свести во всех случаях к процессу получения нового знания только чисто логическим путём. По словам М. Бунге, «одна логика никого не способна привести к новым идеям, как одна грамматика никого не способна вдохновить на создание поэмы, и теория гармонии – на создание симфоний» [5; 109].

Процесс творчества предполагает выход за пределы того, что непосредственно логически вытекает из имеющихся теоретических положений и данных опыта, при этом происходит выход за рамки сложившихся правил логического вывода. Однако абсолютное противопоставление логики и интуиции недопустимо.

Поскольку творчество, имея психологическую природу, одновременно является и процессом развития знания, оно не может быть понято без логики. «Никакое научное открытие или техническое изобретение невозможно без предваряющего его знания и последующей логической обработки» [5; 112]. Эти важные мысли М. Бунге о роли интуиции в процессе творчества близки с некоторыми аспектами диалектико-материалистического понимания интуиции в познании.

Таким образом, выявлены характерные черты интуиции.

Рассмотрим теперь взаимосвязь и соотношение интуитивного и логического в процессе творчества и познания.

Процесс познания невозможно представить без логических форм. С их помощью осуществляется проверка интуитивных выводов, устанавливается их достоверность, соответствие или несоответствие действительности. Сознательное мышление направляет и корректирует неосознанные интуитивные процессы. Решающая роль в проверке истинности, достоверности интуитивного вывода принадлежит практике. Практика есть критерий истинности как логического, так и интуитивного моментов познания. В.И. Ленин подчеркивал, что «точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания» [11; 145].

Результат неосознанной интуитивной деятельности не всегда можно доказать обычным логическим путём, подтверждение правильности интуитивного вывода осуществляется в процессе практической деятельности. Логическое мышление обосновывает практически подтверждённые интуитивные выводы. Достоверность результата интуиции может быть проверена при условии его включения в целостную систему знания.

Интуицию правомернее противопоставить не логическому знанию вообще, как неразумное разумному, а как разумное рассудочному, формально-логическому. Интуиция остаётся в рамках диалектической логики, диалектики процессов мышления, которые не объясняются полностью законами формальной логики. Формальная логика отражает связи и зависимости между компонентами имеющегося знания, ограничиваясь пределами уже достигнутого уровня научного познания.

Интуитивный вывод не следует с логической необходимостью из существующих знаний, опыта, однако вытекает из связи познания с практикой, которая стимулирует мышление для выхода из сложившейся на данном этапе системы знаний. Интуиция расширяет возможности человеческого мышления, дополняет дискурсивное мышление, особенно в процессе получения новых знаний. «Мышление не может функционировать как чисто дискурсивный процесс, хотя оно всегда стремится к логической последовательности»… «Интуитивное и дискурсивное в мышлении – два необходимо составляющих и взаимосвязанных момента» [9; 176].

Для структуры интуитивного мышления характерна свёрнутость рассуждения, скачок через последовательные звенья цепи формально логической дедукции. Процесс мышления, отражающий развивающуюся объективную действительность, включающую в себя и медленную эволюцию и быстрые, революционные скачки, не может протекать только как непрерывный процесс. Будучи диалектическим, мышление включает в себя и скачки и перерывы постепенности.

Процесс интуиции не формализуется, для него невозможно выработать определённую логическую формулу. Механизмы получения результата при интуитивном и дискурсивном мышлении различаются и имеют свои специфические особенности. В логическом мышлении можно осознать и установить цепь последовательных умозаключений, в которой можно выделить элементы анализа, синтеза, абстрагирования. В интуитивном же мышлении процесс получения вывода остаётся неосознанным, и вычленить и рассмотреть составляющие его звенья и этапы не всегда возможно, так как они кажутся слитными воедино, нерасчленёнными. Экспериментальные данные подтверждают, что часто довольно значительные звенья, стадии мыслительных процессов не осознаются человеком; при этом решение задачи и получение вывода наступает для него внезапно, неожиданно.

Решение практических и теоретических задач человеком в значительной мере определяется его прошлым опытом: чем богаче и разнообразнее этот опыт, тем более успешна и плодотворна деятельность, и тем большие возможности глубокого и широкого охвата явлений открываются перед субъектом. Это в свою очередь способствует процессу творчества, открытию нового, неизвестного.

Творчество многогранно. Оно включает в себя как неосознанные, интуитивные, так и сознательные моменты, причём решающая роль здесь принадлежит сознанию. Сознание является необходимым условием подлинно человеческого творчества, в то время как интуиция не является его неизбежным обязательным элементом, творчество не может осуществиться только как чисто интуитивный процесс. Интуиция может и не проявляться в процессе творчества, но от этого творчество не потеряет своей специфики, не перестаёт быть самим собой – методом и средством получения нового знания. Однако интуиция имеет существенное значение в процессе творчества, поэтому понимание творчества в целом как сложного диалектического процесса требует тщательного экспериментального и теоретического анализа интуиции.

Внезапное неожиданное решение, интуитивный вывод может проявляться не только как окончательный результат творческой деятельности. Он, такой вывод, может происходить на различных её стадиях, так как каждый этап творчества так или иначе связан с решением частных задач и вопросов, процесс актуализации которых не всегда осознается субъектом, ибо его внимание и целеустремленная сознательная деятельность мышления направлена на разрешение главной, основной проблемы, являющейся конечной целью исследования.

Интуитивная деятельность мышления более характерна для среднего, а не начального или конечного этапа творческого исследования. Формулировка проблемы исследования, постановка целей и задач, выбор конкретного научного метода исследования осуществляется как сознательный логический процесс мышления. При окончательном формулировании вывода исследования, заключительном изложении гипотезы или теории необходима особенно тщательная экспериментальная, практическая и теоретическая проверка, что возможно лишь при осуществлении этого процесса как сознательного, логического. Интуиция не может выступать как критерий истинности полученного результата, вывода исследования, она является в значительной степени вероятностной и недостаточно точной для этого, и сама нуждается в обязательной дополнительной проверке её достоверности и правильности. Не всё интуитивно явное, самоочевидное оказывается истинным и не всегда подтверждается практикой и результатами тщательной теоретической проверки.

Развитие научной теории характеризуется не увеличением интуитивных положений, а скорее, отбрасыванием тех из них, которые оказываются недостоверными при проверке теории.

Среднее, промежуточное звено творческого процесса, связанное с анализом, синтезом информации, использованием прошлого опыта, сопоставлением его с новыми данными, обобщение их и одновременный учёт многих факторов проблемной ситуации, многообразных свойств и признаков исследуемых явлений и процессов осуществляется благодаря единству и тесной взаимосвязи сознательных процессов, совместной одновременной деятельности интуитивного и дискурсивного мышления. Такое взаимодействие позволяет охватить и использовать максимальное количество информации, имеющегося у человека опыта, учесть наибольшее количество необходимых данных, что способствует наиболее плодотворному научному поиску и успешному решению поставленной проблемы.

Интуитивное мышление может происходить и на начальном и конечном этапах творчества. Его «включение» и функционирование зависит от стадии решения общей проблемы, от актуальности и необходимости решения отдельных частных задач и вопросов общей проблемы (эта актуальность изменяется в процессе решения проблемы), от количества имеющейся в распоряжении исследователя информации и ряда других конкретных условий проблемной ситуации.

В творческом процессе можно выделить следующие стадии:

  • возникновение темы;
  • восприятие темы, анализ ситуации, осознание проблемы;
  • работа над решением проблемы;
  • возникновение идеи решения («Инсайт»);
  • проверка и исследование решения, оформление результатов.

Эти стадии, по мнению А.И. Дмитриева, характеризуются различным сочетанием элементов осознанной и неосознанной деятельности. Первая стадия содержит элементы как сознательной, так и неосознанной деятельности. Вторая стадия протекает в основном как осознанная и направлена на создание концептуальной модели. Третья стадия в значительной степени протекает в сфере бессознательного, хотя и основана на предварительной сознательной деятельности. Четвёртая часто увязывается с интуитивной деятельностью. Наконец, пятая стадия – исполнительская, осознанная.

Такое понимание взаимосвязи интуитивного и логического и их соотношение в процессе творчества и познания основывается на признании диалектического единства осознанного и неосознанного, которое является необходимым условием как дискурсивного, так и интуитивного мышления. Обладая рядом специфических черт и особенностей, интуиция подчиняется закономерностям, характеризующим процесс отражения субъектом внешнего мира. Интуиция не является самостоятельной формой познания, а выступает как необходимый момент познания, который основан на использовании прошлого опыта, формирующегося в результате овладения человеком духовной и материальной культурой.

Решение проблемы интуиции в научно-техническом творчестве применительно к современному уровню развития науки и техники связано с дальнейшей разработкой важнейших положений диалектико-материалистического учения о соотношении субъекта и объекта, формализуемого и не формализуемого знания, о роли творческого начала человека в современной научно-технической революции. Успешное её решение зависит также от исследований в области эвристического программирования в кибернетике, от раскрытия психологического механизма интуиции. Оно зависит от работ по теории решений и поисковой деятельности, и от исследований, в которых рассматриваются возможности усиления творческих способностей человека благодаря использованию универсальных вычислительных машин.

Влияние цифровых технологий на интуицию.

Целью новых информационных технологий является экономия социального времени. По мнению министра сельского хозяйства и продовольствия Свердловской области Чемезова, высказанному на заседании научно-технического совета министерства 5 февраля 2003 года «каждый рубль, вложенный в вузовскую науку, даёт почти девять рублей экономического эффекта» [22].

«Одной из наиболее успешно развивающихся новых информационных технологий является технология так называемого «искусственного интеллекта», базирующаяся на базах знаний» [13; 4].

Научные исследования, как показал приведённый выше анализ, во многом обусловлены научной интуицией.

По мнению Грановской Р.М. и Березной И.Я. «Проблемы совершенствования искусственного интеллекта заставляют исследователей повернуться лицом к фундаментальным структурам целеполагания и управляющему влиянию на решение задач» [6; 257-258]. Кроме того, «функционирующая система искусственного интеллекта нуждается в особых состояниях для корректировки собственной модели мира. Сопоставляя назначение этих фаз с естественным интеллектом, можно сказать, что системе нужен периодический сон» [6; 258]. Речь идёт о «сне» искусственного интеллекта! В рассматриваемой ситуации имеется в виду период, когда искусственный интеллект не получает новую информацию, а продолжает вычислительный процесс, систематизируя ранее полученную информацию.

Исследования интуиции в творческой деятельности человека показывают, что порой интуиция проявляется «во сне». Но что такое сон? В приведённом ниже стихотворении сделана попытка понять и объяснить природу сна и его отношение к интуиции. Характерно, что само слово «интуиция» в стихотворении не применено, однако оно незримо присутствует, причём не прямо, а в смысле противопоставления. Мысль, сформулированная в стихотворении, о том, что сон мало отличим от «временной смерти», противопоставляет сон активной, деятельной жизни. Однако само стихотворение сформировалось именно «во сне», точнее, оно не давало уснуть, пока не будет записано на бумаге (время завершения его записи – около часа ночи).

Жизнь, сме́рть и сновиде́нья – приро́ды три явле́нья.

Жизнь ощуща́ю я во сне́ и наяву́.

И мысль ещё име́ю к ощуще́нью:

Когда́ не сплю, пока́ не у́мер, я – живу́.

© АКабáнов 0:52 30.03.2019

В данной статье для чёрно-белого варианта журнала это стихотворение напечатано чёрными буквами на белом фоне, а в варианте с цветными буквами слово «жизнь», «природы три явленья» и «наяву» окрашены зелёным цветом, слово «я» – фиолетовым, «сновидения», «сне», «сплю», а также «мысль» и «имею» – светло-синим. Слова «ощущаю» и «ощущение» – оранжевым, «ещё» – жёлтым, а «смерть» и «пока не умер» – тёмно-серым, почти чёрным цветом. Отрицание «не» – красным цветом. В копирайт подпись окрашена: буквы фамилии – всех цветов радуги от красного до фиолетового цвета; время и дата окончания записи на бумагу, а также буква имени окрашены белым цветом в чёрном контуре. Часть букв в некоторых словах имеют разные оттенки выбранного цвета.

Приведённое в предыдущем абзаце пояснение об окраске букв дано формально логически. На самом деле вариант окраски был выбран интуитивно. Более того, логически описанный вариант окраски – не отражает действительных цветов. В частности, что такое «тёмно-серый»? Сколько в нём процентов чёрного цвета? Логически объяснить это весьма трудно, а с интуитивной точки зрения решение принимается очень просто: нравится или не нравится. Вполне бинарное решение, кажущееся формально логическим. Подсознание на интуитивном уровне предлагает вариант, а сознание фиксирует тот вариант, который создаёт у подсознания ощущение гармонии. Фиксируется именно ощущение, а не результат решения по логически сформулированному правилу.

С точки зрения современных цифровых информационных технологий важно отметить, что использование контура и тени букв позволяет окрашивать буквы в любой, в том числе – светло-жёлтый и даже в белый цвет. Кроме того, сам контур может быть прерывистым. Например, слово «звук» (в анализируемом стихотворении такого слова нет). Звук не виден, он слышен. Поэтому изображение слова «звук» прерывистым контуром и белым цветом очень хорошо отображает это свойство звука. Но воспринимается это – интуитивно, на уровне ощущений, а не понятий.

Таким образом, можно сделать вывод, что цифровые технологии весьма существенно обострили внимание к проблеме научной интуиции, выявили недостатки в исследованиях интуиции конца XX века, и позволили начать новый этап её исследования.

 

Литература:

  1. Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике (Очерк истории: XVII — начало XX в.). Второе издание. – М.: Мысль, 1965. – 312 с.
  2. Библер В.С. Научная интуиция и её логический подтекст // Проблемы научного и технического творчества: Материалы к симпозиуму, вып.2. – М., 1967. – С. 46-53.
  3. Биркгофф Г. Математика и психология. Пер. с англ. – М.: Сов. радио, 1977. – 96 с.
  4. Брунер Дж. Психология познания. За пределами непосредственной информации. Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1977. – 413 с.
  5. Бунге М. Интуиция и наука / Пер. а англ. Е.И. Пальского. – М.: Прогресс, 1967. – 188 с.
  6. Грановская Р.М., Березная И.Я. Интуиция и искусственный интеллект. – Л.: Издательство Ленинградского университета, 1991. – 272 с.
  7. Григоренко А.Ю. Сон разума рождает чудовищ: Критические очерки о мистике и иррационализме. – Л.: Лениздат, 1986. – 176 с.
  8. Капица П.Л. Эксперимент, теория, практика. М.: Наука, 1977 – 352 с. https://www.studmed.ru/download/kapica-pl-eksperiment-teoriya-praktika_abb60e34db5.html (дата обращения: 07.04.2019).
  9. Копнин П.В. Философские идеи Ленина и логика. – М.: Наука, 1969. – 484 c. Цит. по: URL: https://leninism.su/books/4181-filosofskie-idei-vilenina-i-logika.html?showall=1 (дата обращения: 03.04.2019).
  10. Кулик Б.А. Логические основы здравого смысла / Под ред. Д.А. Поспелова. – СПб.: Политехника, 1997. – 131 с.
  11. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. Т. 18. – М.: Издательство политической литературы, 1968. – 525 с. URL: http://uaio.ru/vil/18.htm (дата обращения: 06.04.2019).
  12. Налчаджан А.А. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (интуиция в процессе научного творчества). – М.: Мысль, 1972. – 271 с.
  13. Новые информационные технологии и информационная безопасность: Межвузовский сб. научных статей. Вып. 1 / Под ред. А.А. Кабанова. – СПб.: СПб ун-т МВД России, 2010. – 112 с.
  14. Пономарев Я.А. Психика и интуиция. – М.: Изд-во полит. Лит-ры, 1967. – 252 с.
  15. Пономарев Я.А. Психологическое моделирование научного творчества // Научное творчество. – М.: Наука, 1969. – С. 309—340.
  16. Пуанкаре А. О науке: Пер. с фр. / Под ред. Л.С. Портнягина. – М.: Наука, Гл. ред. физ.-мат. лит., 1990. – 736 с.
  17. Пушкин В.В. Эвристика – наука о творческом мышлении. – М.: Политиздат, 1967. – 272 с.
  18. Розов М.А. Проблемы эмпирического анализа научных знаний. – Новосибирск: Наука, 1977. – 222 с.
  19. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2 т. Т.1. – М.: Педагогика, 1989. – 488 с. URL: https://studfiles.net/preview/5375396/ (дата обращения: 09.04.2019).
  20. https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/262/ГИЛОЗОИЗМ (дата обращения: 03.04.2019).
  21. http://nenuda.ru/краткий-словарь-философских-терминов.html (дата обращения: 03.04.2019).
  22. https://newdaynews.ru/ekb/13_55209.html?utm_source=urfo.org (дата обращения: 08.04.2019).
  23. http://shtorm777.ru/chto-takoe-intuiciya.html (дата обращения: 03.04.2019).
  24. https://ru.wikipedia.org/wiki/Бунге,_Марио (дата обращения: 03.04.2019).

Loading